Как по мне, приведенная Генри история звучала в равной степени аллегорично и мрачно. Гуру же с минуту глядел на моего мальчика растерянно. Затем перевел взгляд на меня и подмигнул.
Каков молодец, а, сэр Перси? Разделал старого брехуна под орех, видит Индра
Нам греческую мифологию преподавали в лицее,сделавшись малиновым от смущения, оправдывался Генри.
Не падайте духом, Вывих,сказал я.В моих глазахвы навсегда останетесь самым большим мастаком по части мифов, если не древнегреческих, то современных. Тут вас с пьедесталаникому не сдвинуть
О чем вы?насторожился Гуру.Что-то не пойму
Неужели не догадываетесь?! Вы, Вывих, мягко стелете, да жестко спать. Так, кажется, выражаются в России?
Гуру изобразил изумление. Насквозь фальшивое, как мне показалось.
Когда мы были в Штатах, вы потчевали меня радужными историями про кисельные реки в молочных берегах, по которым мы поплывем на корабле, полученном в полное распоряжение! Что-то не припоминаю, чтобы вы хоть словом упомянули при этом начальника экспедиции Шпырева. Между тем, вот что я вам скажу, Вывих: этот ваш Шпырев совершенно не похож на человека, поступившего в наше распоряжение! Не пора ли положить карты на стол
Если только не поздно,мелькнуло у меня.
Сэр Перси,по своему обыкновению, заговорив доверительным тоном, Гуру подхватил меня под локоть.Что мне надлежит сделать в первую голову, так это извиниться перед вами. Простите меня великодушно за этого неисправимого грубияна, любезный друг. И, поверьте, Ян Оттович, в сущности, неплохой человек. Даже прекрасный по-своему человек. Настоящий борец, я б даже сказалПрометей! Будьте к нему снисходительны, сэр, сделайте поправку на его прошлое, а ему, уж поверьте, досталось на орехи, как мало кому еще. Он ведь,Вывих понизил голос,через застенки Охранного отделения прошел. Об него, говорят, жандармы три месяца к ряду папиросы тушили, хотели, чтобы он заложил товарищей по подполью. На расстрел выводили регулярно, поставят к стенке, хлоп поверх головы. А онне спекся. Опять же, в Гражданскую басмачи захватили его в плен у стен Бухары, швырнули в зиндан, а сверху накидали гремучих змей. Прямо товарищу Педерсу на голову
Ничего себепротянул Генри.Как же он выжил?!
Не тот, юнга, товарищ Педерс человек, чтобы двинуть коньки от укусов каких-то там эф или кобр! Он же большевик! Клянусь, сэр Перси, я бы рассказал вам раньше, если бы не страшная спешка, в какой нам довелось покинуть Нью-Йорк! Ну а потом, когда мы плыли на «Приаме», у меня, признаться, просто не повернулся язык. Стало жалко портить вам впечатление от поездки, вы с Генри представляли такую идиллическую картину, отправляясь осматривать старые испанские форты Опять же, повторяю, товарищ Шпыревне чудовище какое-то, как вы решили. Примите во внимание его положение, оно же обязывает, сэр! Он ведь перед мраксистской партией головой за нашу безопасность отвечает, чтобы ни с вас, ни с Генри, волосок, понимаешь, не упал! А тут такая неприятность, враг напал. Слава Вишну, корабль уцелел, но люди-то погибли, его подопечные! Ясно, что товарищ Шпыревне в себе. Вам разве хотелось бы, чтобы ему было начхать? Очень сомневаюсь, полковник. Что же до секретности, то тут вообще все просто. Их партия столько лет провела в подполье, что до сих пор в нем местами остается, хоть давно стоит у руля. Отсюда и вся их тяга к паролям, псевдонимам и прочей дребедени! Впрочем, дребедень она или нет, надо у тех морячков спросить, что на баке под парусиной сложены, в ожидании погребения
Я все еще подыскивал слова, подходящие, чтобы ответить, когда через порог шагнул товарищ Триглистер, и я потерял мысль, потрясенный очередной метаморфозой в исполнении бывшего счетовода. Сколько их было всего? Затурканный бухгалтер из Нью-Йорка в скромной пиджачной паре и шляпе, мариачи с футляром от гитары, в котором лежал Томми-ган, пародия на британского колониального офицера в дурацком пробковом шлеме и шортахвсе эти перевоплощения остались позади. В новой ипостаси Триглистер выглядел как заправский чекист. Точно, как на карикатурах в недружелюбных по отношению к СССР газетах. Кожаная куртка и кепка, кожаные галифе, скрещенные на спине портупеи и широкий пояс, оттянутый на бедре потертой кожаной кобурой с револьвером.
Триглистер, это вы?!
А кто по-вашему еще? Вы, кажется, возмущены пегеходящей все гганицы ггубостью товагища Шпыгева? Ваше возмущение вполне законно, и я обещаю вам пгистгунить его самым гешительным обгазом!
Думаете, у вас получится?
Еще как. Такая уж у меня должностьпгиглядывать, чтобы никто не загывался, а то с геволюционегами такоесплошь и гядом. Пламенные сегдца, гогячие головы и никаких тогмозов
Должность? Какая должность?
Пгостите, забыл пгедставиться в новом качестве. Комиссаг экспедиции особого назначения «Кгасные Вгата»,смахнув кожаную кепи со звездой, Триглистер протянул мне свою миниатюрную ладошку. Я пожал ее машинально, совершенно растерянный.
Отныне, обгащаясь ко мне, вы будете обгащаться ко всей пагтии магксистов-ленинцев. Ну и моими устами соответственно с вами станет говогить вся пагтия, а она, как известноум, честь и совесть нашей эпохи
Да неужелипробормотал я.
Юмог тут совегшенно неуместен, а сагказм я бы вообще гасценил как вгаждебный выпадстрого предупредил новоявленный комиссар.Мы на военном когабле, товагищ, более того, это советский когабль, где дисциплина есть осознанный пгодукт классовой сознательности. Мы с вами обязательно поговогим об этом позже. Вообще, смело идите ко мне как к духовнику, если у вас наболит
Наболит?! Я только начал осознавать, в какую катавасию втравил меня Вывих, но уже нисколько не сомневалсянаболевшего будетхоть черпай ведром. Только вряд ли имело смысл идти с этим к товарищу комиссару
Вы что же, отныне, кто-то вроде капеллана?
Якомиссаг,с гордостью и легкой обидой поправил Триглистер.Ничего общего с капелланом. Всякая гелигияопиум для нагода, как учит нас товагищ Магкс. И еще тгуположество, как говогил Ильич,он кинул взгляд на часы.Все, товагищи, идемте, вгемя поджимает. А то этот чегтов паникег Шпыгев опять закатит одну из своих истегик
* * *
К тому времени, как мы поднялись на палубу, похожий на пожар закат тронул огнем далекие верхушки пальм, а тени, отбрасываемые лесом на речную гладь, превратились в неправдоподобно длинные игры гигантского дикобраза, топорщившиеся на восток. Судно перестало вибрировать, «Сверло» сбросил скорость и шел самым малым ходом, его еле хватало, чтобы удерживать нас на месте, сопротивляясь напористому течению Амазонки. Красный флаг был приспущен, команда выстроилась во фронт, лицом к группе старших офицеров, ее возглавлял Шпырев. Чуть поодаль стояли матросы почетного караула, вооруженные винтовками Мосина с примкнутыми штыками. Мертвецы, покрытые парусиной, несколькими рядами лежали на юте. Триглистер, согнувшись, ходил между трупами, раз за разом приподнимая ткань. Словно кого-то искал. Или, памятуя его недавние слова, совершал некий заупокойный ритуал в марксистской редакции. Что-нибудь вроде: и вечный бой, покой нам только снится, как у симпатизировавшего революции поэта Блока. Издали было не видно, чем конкретно занят Меер Аронович, вообще говоря, его появление на юте сбило меня с толку. Ведь мы только что вместе поднимались на палубу, он шел прямо за нами, и я решительно не мог понять, как это ему удалось нас опередить. Обернувшись к Гуру, я столкнулся с комиссаром нос к носу и вскрикнул от удивления.
Что у вас опять стгяслось?!Меер Аронович скорчил недовольную мину.
Но как жепробормотал я, окончательно растерявшись. Тем временем двойник товарища Триглистера нашел, что искал, и сделал знак двум крепким матросам. Те легко подняли мертвеца и куда-то потащили. Мнимый комиссар поспешил следом. Только тут до меня дошло, что я не просто обознался, а еще и принял за Триглистера женщину. В оправдание позволю себе заметить, она была тех же габаритов, вдобавок, одета в точности так жев чекистской коже с головы до пят и с увесистой кобурой на бедре. Когда незнакомка приблизилась к нам, я убедился, она молода и красива