Всяко, конечно, могло статься,согласился Жорик.Только я никогда не слышал, чтобы люди стрелялись в лоб
Кто-то на них напал?я затаила дыхание.
Или они передралисьпромолвил Жорик.
Или их расстреляли за какие-то проделки,с важным видом вставил Мишель
В трюме?усомнился Жорик.Я бы расстреливал прямо на палубе
То ты,парировал отец.А чекисты привыкли работать в подвалах
Тьфу,сплюнул француз.
Кстати, а как трупы сохранились в воде сто лет?спросил Мишель.
Из-за холода,предположил Жорик. Кроме того, как знать, вдруг у воды на дне какой-то особый химический состав? Скажем, она богата природными консервантами, препятствующими разложению.
Откуда они тут?
Из твоей подземной Хамзы, к примеру, которой ты нам все уши изнасиловал
А что за оборудование мы видели в трюме?спросила я.
Жорик пожал плечами.
Убей, не знаю, Марго. Никогда в жизни не встречал ничего подобного
Какие-то капсулы для астронавтов,сказала я.
Чем быстрее вы разберетесь с бумагами из рубки, тем скорее мы это узнаем,напомнил Жорик, возвращаясь к своим макаронам.
А мы, по-твоему, чем заняты?!фыркнул Мишель.
* * *
Похоже, вся бумага кроме той, на которой оттиснуты денежные знаки, превратилась в кашувздохнул отец, откладывая в сторону тугие пачки разнокалиберных и разношерстных купюр.
Отрадно слышать, что теперь мы хотя бы богаты,не повернув головы, бросил от костра Жорик.А то, знаешь, нас ведь запросто могли в обед сожрать ни за грош
Я подумала, это похвальба, за которой он как за ширмой скрывает разочарование.
Мы не за тем богатством сюда приплыли,с раздражением напомнил отец.
Спасибо, а то у меня с утра склероз
Эй, вы, оба, а нукончайте!прикрикнула я, продолжая упрямо перебирать трофеи. Все верно, большая часть бумаг пропала. То есть, листы, на которых девяносто лет назад делались какие-то записи, слегка разбухли, но большей частью сохранили первоначальную форму. Чего нельзя было сказать о самих текстах, вода размыла чернила, превратив комбинации слов и предложений в размашистые мазки фиолетовой акварелью с холста начинающего абстракциониста.
Если изучить их под микроскопомподал голос дядя Жерар.
Ну, извини, микроскоп не додумался прихватить
Или, еще лучше, сделать сканы и прогнать через специальную программу на компьютере
Вот жалость, надо было еще и сканер с собой переть
Можно сфотографировать и загрузить в ноутбук
Неделю займет!
Если ты вспомнишь, Моше, сколько лет ушло у дешифровщиков, работавших с шумерской клинописью
Ты что, дешифровщик?!
Да обождите же вы оба, черт бы вас побрал! Как дети малые, честное слово!
А чего нам ждать-то, Рита?язвительно осведомился отец.
А вот этого!!!воскликнула я. Не знаю, что именно испытала миссис Болл, когда из-под рыжего песка у холма Бирс-Нимруд показалась кромка первого из даров Иштар, которые ей посчастливилось раскопать. Но лично я, развернув блокнот в кожаном переплете и обнаружив читабельные строки, ей богу, едва не брякнулась в обморок. Через тело словно пропустили слабый ток. Я нашла его, о, Господи, я нашла его, чуть не завопила я. Это было то, о чем когда-то так много спорили мои мальчики, папочка с дядюшкой Жориком. Легендарный оригинал дневника сэра Перси. Послание с того света. Письмо, написанное девяносто лет назад и не нашедшее адресата. Он был указан в первой же строке. Этого человека давно не было в живых, как, впрочем, и самого сэра Перси.Дорогая моя Сара,прочла я, едва не задохнувшись от волнения.Единственная и незабвенная любовь моя
Чего-чего?!выпалил Мишель, привставая.
Дядя Жора? Мисс Болл, ту женщину-археолога, к которой в Первую мировую войну ездил полковник Офсет, звали Сарой, не так ли?!
Ее звали Сарой Евгенией Болл,выронив пакет с макаронами, француз обернулся ко мне. Мой голос дрогнул от волнения, оно легко передалось ему.
Что у тебя, принцесса?!спросил здоровяк, охрипнув.
Кажется, я нашла последнее письмо сэра Перси,пролепетала я, безуспешно пытаясь совладать с нахлынувшими эмоциями.
А ну-ка!в два шага француз оказался у меня за спиной, обтирая перепачканные соусом пальцы прямо о свою футболку. Папа присоединился к нему с опозданием в десять секунд. Он водрузил на нос очки.
Письмо полковника Офсета?переспросил Жорик.Ты уверена?!
Страницы блокнота слиплись. Тем не менее, пустив в ход ногти, мне удалось рассоединить их, действуя с превеликой осторожностью, поскольку бумага грозилась расползтись от малейшего неосторожного движения. При этом, сами строки, нанесенные на нее, читались без труда.
Подумать только, это ведь химический карандашпотрясенно констатировал папа.
Невероятнопочти шепотом молвил француз. Я сразу поняла, о чем он. Блокнот, который я не смела извлечь из воды, справедливо опасаясь, как бы он не рассыпался во прах, был заполнен лично сэром Перси, человеком, превратившимся в легенду задолго до того, как каждый из нас появился на свет. Путешественником, разминувшимся с нами и в пространстве, и во времени. Но, если бы не он, мы бы ни за что не очутились тут. Ведь мы пришли в Амазонию по проторенной им тропе. И вот теперь я касалась подушками пальцев его письма, хранившегося, будто в почтовом ящике, в сейфе затонувшего русского корабля. У письма полковника Офсета был другой адресат, но, похоже, провидение распорядилось по-своему, перенаправив его нам. Эта мысльоглушала
Читай, Рита,дрогнувшим от волнения голосом сказал папа.Читай, моя дорогая девочка. Только не вынимай блокнот из воды и будь с ним поосторожнее, ладно?
Я кивнула. Будь поосторожнее Еще бы, мог и не напоминать. Тем более, что разобрать почерк сэра Перси оказалось совсем несложно, даже из-под воды буквы легко складывались в слова, а последние выстраивались в по-военному четкие шеренги строк. Рука полковникабыла тверда. Хоть, как сделалось ясно с первых же строк, он был здорово расстроен. Экспедиция, затеянная им, пошла совсем не так, как ожидалось, и, сдается, все шло к тому, что сэр Перси вот-вот угодит в переплет. Только не подумай, Дина, он не жаловался на злую судьбу, не каялся в ошибках и не пытался оправдаться. Как-никак, ему ведь и прежде доводилось заглядывать Костлявой мегере в глаза, вся его жизнь была непрерывной чередой испытаний. Кроме того, он же был настоящим ученым, из тех, кто, не колеблясь идет на риск, ибо Истина в его глазах всегда стоит той цены, которую приходится заплатить. Помнишь, в школе нам рассказывали о Марии Кюри, как она оставалась ученой до последнего хриплого вздоха, таская на груди ампулу с открытым ею радием, полагая ее счастливым талисманом. Вот и сэр Перси Офсет был из того же теста. И, все же, между строк, я уловила нечто, заставившее сердце болезненно сжаться, хоть не берусь сказать, что именно так подействовало на меня. Быть может, я почувствовала, как он устал. Как думаешь, что испытала бы Мария Кюри, доживи она до жуткого гриба из дыма и огня, взметнувшегося над Хиросимой с Нагасаки?
Дорогая Сара, единственная и незабвенная любовь моянаписал сэр Перси в первой строке. Господи, а ведь я чувствовала это, я всегда знала, он ведь ее всю жизнь любил Фраза тронула меня, на глаза навернулись слезы. Последний штрих к портрету героя Впрочем, чего я хожу вокруг да около, вот оно, его последнее письмо. Я набрала его на ноутбуке целиком
* * *
Около 28 июля 1926 года. Южная Америка, предположительносреднее течение р. Мадейра. Точнее мне из моей камеры в трюме сложно судить
Дорогая Сара, единственная и незабвенная любовь моя
Я долго не решался подать тебе весточку о нас с Генри. Не потому, что не скучал по тебе, ты же знаешь, кому безраздельно принадлежит мое сердце, где бы не носил меня злой рок, в каких далеких краях я бы не оказался. Но, и об этом ты тоже хорошо осведомлена, я не спешил дать знать о себе из боязни скомпрометировать тебя. Теперь же, этим письмом, я вдобавок рискую навлечь на тебя беду. Но, у меня нет выбора, милая, поверь, и мой долгпредупредить об опасности, грозящей каждому, кто владеет тем, что мы с тобой некогда посчитали величайшим археологическим открытием в истории. Однако, обо всем по порядку.