Пестель промолчал. Михаил Павлович встал. Медленно прошелся по кабинету:
Господин полковник. Мне лично, да что мне и императору Александру, и императору Николаю было известно, что вы являлись членом Союза Благоденствия. Так? Сей союз самораспустился. Вы, променяв столичную карьеру на должность командира пехотного полка, поехали в Малороссию. Затем вместе с князем Барятинским, вкупе с генерал-интендантом Юшневским создали «Южное общество».
Вы хорошо информированы, глухо сказал полковник.
Для «рыжего Мишки»? Понимаю, назвать меня «Ваше Высочество» у вас язык не повернется. Впрочем, продолжу Итак, вы создали тайное общество. Потом к вашему обществу присоединяются другие масоны. Вы создали руководящий орган. Как там ее дирекция? А да, проститеДиректория. Прямо-такиа ля Франсе! Что еще? Поправьте, если я в чем ошибусь, усмехнулся государь.
А потом? Что вы хотели сделать? Насколько мне известновоенный переворот по примеру испанской революции. А что должно стать началом переворота? Если я не ошибаюсьцареубийство? Так, господин полковник? А уж какого царя убиватьАлександра Павловича или Николая Павловича, не все ли равно
Павел Пестель склонил голову. Потом, приподняв глаза, произнес:
А вы изменились, став Его Величеством. Но все-таки, откуда у вас такие сведения?
Михаил Павлович грустно улыбнулся:
Знаете, полковник, мы тут давеча с братом вашим, Владимиром Ивановичем, беседовали, когда от ваших же, хм, карбонариев, улепетывали. В тайных обществах только ленивый не состоял. Да вот ваш брат был в «Союзе Спасения». Так, Владимир Иванович? Пестель-кавалергард смущенно потупился, а царь продолжал: А уж доносов на ваши общества, верно не один пуд скопилось. Знаете, что сказал как-то мой брат, император Александр, когда ему предложили арестовать всех заговорщиков? Он сказал: «Это хорошо, что в империи есть честные люди. Хуже, если в России только паркетные шаркуны останутся!» И кто же знал, что все романтические мечтания закончатся убийством императора. А скажите мне, господин полковник, что вы лично думаете о событиях? Ну, не может быть, чтобы вы совсем ничего не слышали о том, что произошло в Петербурге. О восстании, о смерти государя
Не могу ничего сказать, помотал головой Пестель-заговорщик. Сведений почти не имею. Слышал сегодня от конвоировбунт, революция. Вот и все. Единственно, о чем жалею, что меня там не было! Но все же лично я не хотел никого убивать. А решение о цареубийстве и перевороте было чисто теоретическим.
Вот как? Стало быть, теория отдельно, а практикаотдельно? Бывает. Только, помните, полковник, историю? Якобинцы вначале теоретизировали
А потом пошли на штурм Бастилии и разметали ее по камушкам.
Батюшки-светы, развел руками Михаил Павлович. Какой штурм, какие камушки?! Павел Иванович, так вы, кажется, в Париже бывали? Неужели не знаете историю штурма Бастилии?
Простите, сударь, но в Париже я был в тысяча восемьсот четырнадцатом году. А тогда, знаете ли, было не до исторических экскурсов.
О ваших заслугах, полковник, я наслышан. Но все-таки штурм Бастилииэто красивая сказка. Крепость эту все равно бы снесли. К тому времени, когда ваши санкюлоты ее захватывали, там имелось всего семь узников: четыре фальшивомонетчика, два сумасшедших и один убийца. И не народ ее «на камушки разметал», как вы выразились, а какой-то буржуа взял подряд на добычу камня. Кстати, из кирпичей такие славные модельки Бастилии делали! Мне такую «Бастилию» один французский эмигрант еще в детстве подарил.
Вспомнив детство и погибшего брата, Михаил закашлялся, пытаясь справиться с непослушной хрипотцой в горле. Голицын собственноручно подал царю стакан воды. Благодарно кивнув, тот отпил из стакана:
Так что же с вами делать, полковник? продолжал монолог Михаил Павлович, меряя шагами кабинет. С одной стороны, выгосударственный преступник. С другой, по сравнению с теми, кто был на Сенатской, агнец невинный. Как вы считаете, что бы с вами случилось, ежели бы мятеж погасили в зародыше?
А разве такое могло бы случиться? дерзко улыбнулся Пестель. История, как известно, не имеет сослагательного наклонения.
Могло произойти всё, вздохнул Михаил. Ну, например, император Николай просто бы взял и приказал расстрелять бунтовщиков из пушек. Думаю, что лично вас приказали бы повесить. А вообще, вы понимаете, что натворили? В России началась гражданская война
Михаил Павлович, отозвался Пестель-арестант. У вас есть возможность пресечь гражданскую войну в зародыше. Езжайте в Петербург и явитесь на суд. Думаю, суд учтет ваше раскаивание.
Знаете, полковник, я бы, наверное, так и сделал, но при условии, что у вашего «Временного правительства» была хоть толика совести и чести.
Значит, будет война, покачал головой Пестель.
Не я ее начал! рыкнул Михаил. Пройдясь по кабинету, слегка успокоился: Впрочем, что же теперь говорить Все, что могли, вы сделали. Вы не в Санкт-Петербурге, не в стане мятежников, а здесь
Я готов к смерти, спокойно отвечал Пестель. Я готов, потому что знаю, что прав!
Не буду спорить с безумцем. Что же мне с вами делать? Владимир Иванович, обернулся царь к кавалергарду. Командир кавалергардов полковник Пестель вышел вперед и грустно посмотрел на своего брата. Государь меж тем продолжал: Владимир Иванович, я не могу наказать брата человека, которому обязан жизнью. Если вы мне сейчас скажете: «Михаил Павлович, пусть мой брат уйдет», я его тотчас же отпущу. Итак, ваше слово?
Владимир Пестель закусил губу. Верно, ответ ему давался нелегко. Но все-таки, собравшись с силами, полковник ответил:
Ваше Величество, я очень люблю своего брата. Мои друзья остались умирать на Сенатской площади. Мой лучший взвод остался умирать в Гатчине. Прости меня, Павел, но их кровь на тебе. И на тебе кровь императора, которому я давал присягу
Брат Павел только презрительно посмотрел на младшего брата:
Владимир, наши предкиостзейские немцы. Они бы не колеблясь приговорили к смерти того, кто нарушил установленный порядок.
Я не немец, брат, я русский, бросил кавалергард. Повернувшись к Михаилу Павловичу, сказал: Ваше Императорское Величество, я считаю, что должен выйти в отставку. Понимаю, что в этот час отставка напоминает предательство, поэтому прошу отставки лишь с должности начальника вашего конвоя. Готов встать в строй как простой офицер. Или как нижний чин.
Михаил Павлович подошел к Пестелю, замершему по стойке смирно. Крепко его обнял и прижал к груди:
Владимир Иванович, я даже не буду слушать ту чушь, которую вы сейчас несли. Вы были и есть командир моего конвоя. Более того, я назначаю вас командиром всей гвардии, которая сейчас наличествует. Отныне выгенерал-майор. Теперь, о Павле Ивановиче Михаил Павлович обвел взглядом присутствующих и остановился на арестанте: Господин Пестель. Вы преступник, коего следует судить и примерно наказать. Но проводить разбирательство, дознание учинять, нам просто некогда. Думаю, суд признал бы вас виновным с лишением дворянства, чинов и наград. Ордена вы заслужили честносвоими ранами на службе отечеству. Не я их вам давал, не мне и снимать. А вот звание полковника Если вы враг царю, то нельзя носить звание, которое царь вам и присвоил. Эполеты сами снимете?
Сам Павел Пестель трясущимися руками принялся снимать эполеты, ломая ногти. Золотое шитье и бахрома плохо подавались. Из сострадания поручик Боков подал ему нож для разрезания бумаг.
На вощеный паркет упали эполеты с шинели. Потом настал черед мундира. Пестель, спарывая регалии, закусил губу, чтобы не зарычать от бешенства и досады. Наверное, было бы легче, если бы он стоял перед расстрельной командой
Когда Пестель сбросил на пол последний знак полковничьего звания, Михаил Павлович тихо сказал:
Теперь, мещанин Пестель, ступайте прочь!
Глава пятаяLa Pologne et le Caucase, ce sont les deux chautheres de la Russie
Январь 1826 года. Варшава. Царство Польское
В одном из самых красивых дворцов Варшавы, выходящих окнами прямо на Plac Zamkowa, в эту ночь не спали. Генерал от инфантерии князь Иосиф Зайончек принимал в кабинете нетитулованного прапорщика. Но этот офицер привез известие, которое дорогого стоило. Хотя если непосвященный человек вскроет конверт, то обнаружит там только несколько строк: «Мы приступили. Дело за вами». Можно, разумеется, трактовать эти строки как призыв к государственному перевороту, а можно решить, что один сосед сообщает другому об охоте.