Будешь еще помогать этой нечисти, и тебя в ад заберу! Беги и займись богоугодным делом!
После чего уложил на пол потерявшего от страха сознание писаря. Сняв с дыбы Адышева, я пожелал вернуться в Рязань в свою комнату. Миги мы на месте. Положив его на свой диван, я позвал Ладу. Вскоре она прибежала, но увидев окровавленное оголенное тело, в страхе прижала руки к губам.
Не бойся, Лада! Надо вылечить хорошего человека! Я спас его из темницы, это большой начальник, но сейчас он в опале!
Я сейчас! она выбежала и вскоре принесла таз с горячей водой и тряпки, чтобы обмыть тело.
Я же приготовил шприц и лекарства. Ввел ему промедол, чтобы уменьшить боль от ран и вывернутых суставов. В это время Лада организовала слуг, которые помогли перенести раненого в отдельную комнату рядом с моим кабинетом, где обмыли его от крови и укрыли на кровати одеялом. Рядом с ним осталась Лада, готовя на керосинке настой из трав.
Я спустился вниз и попросил Пелагею приготовить бульон из курицы для больного и покормить его, так как руки повреждены. Также дал распоряжения по поводу туалета:
Найдите емкость, куда он будет опорожняться, и пускай Ермолай или твой Кузьма помогают ему! Помните, что он боярин, и очень влиятельный! Так что проявляйте уважение!
Слуги зашевелились, главное, перед ними была поставлена цельухаживать и вылечить. Тут же Пелагея бросилась во двор, где приказала нести ей курицу. Кузьму она направила найти большую глубокую чашку и нести ее наверх к Ладе. В общем, начался нормальный трудовой процесс. Я же осмотрел еще раз Алексея Федоровича, смерил давление и температуру, вколол ему, на всякий случай, антибиотик. После чего ушел к себе в кабинет, где, снова сделавшись невидимым, перенесся в Кремль. Здесь я, пройдя мимо опричников, охранявших входы, оказался в коридорах, ведущих к царским покоям. Приняв вновь обычный вид и держа в руке наган с глушителем, направился к царским палатам.
Чернобог почуял меня, когда я подошел к дверям. Шикнув, он взмахом руки приказал Вяземскому и Василию Басманову, стоящим у дверей, спрятаться за портьеру. Когда я вошел, Иван Васильевич сидел на троне, рядом с ним царица Анастасия. Не было ни бояр, ни стражи, только царица с покрасневшими от слез глазами. Возглас «Хранителя» я не успел расслышать, удар по затылку отправил меня в небытие. Очнулся я, по-видимому, быстро, так как меня старательно пеленали веревками два опричника. Руки были стянуты сзади, но кольцо и браслет были на месте. Не было только оружия. Меня подняли и поставили перед царем.
Ну что, Андрей Иванович, помог тебе твой Сварог? Будешь умирать долго и мучительно, как обыкновенный заговорщик. Уж что-что, а Малюта Скуратов вас с Адышевым обслужит по полной программе! Все признаете!
Пока он разглагольствовал, я пальцами рук дотянулся до браслета и повернул его, прося мысленно дать мне возможность освободиться от пут. Напрягся, и вот руки прошли сквозь веревки. Достал спрятанные в рукавах спицы. По одной в руке. Взмах, и у обоих опричников под скулой торчит спица, пробив мозг. Трупы еще оседали, когда я скинул остатки веревки и ринулся к царю. То, что это Чернобог, я уже не сомневался. В руке у него появился подаренный мною пистолет, выстрел, пуля обжигает левое плечо, другой выстрел пуля ударяется в бронежилет, и меня откидывает назад. Я поднимаюсь и вижу нацеленное на меня дуло пистолета.
Прощай, князь! Теперь буду править я, а не твой Сварог!
Нет, мой государь! Он же помогал тебе! Оннаш, он за Русь! кинулась между мной и Чернобогом царица.
Грянул выстрел, она вскрикнула, схватившись за правое плечо, и медленно осела. В этот момент я успел подняться и в прыжке выбил ногой пистолет и нанес сокрушительный удар правой в челюсть царя. Тело даже немного взлетело и растянулось около трона. Забрав оружие у царя и опричников, я подошел к царице. Глаза ее были закрыты, но грудь вздымалась. Кровь обильно текла из пробитого плеча. Пошарив по карманам, нашел индивидуальный перевязочный пакет, и прямо поверх платья перетянул рану. Сейчас главноене дать ей изойти кровью. Закрыв дверь канделябром, я поднял Анастасию на руки и перенесся с ней в Рязань. Второй раненый у меня в кабинете на диване. Вновь пригласил Ладу, благо идти рядом, через стенку. Видели бы вы ее глаза, когда она зашла и увидела женщину у меня на диване, в царских одеждах. Но, увидев, что та раненая и без сознания, в ней проснулся профессионал:
Что с ней, Андрей Иванович?
Ранение плеча, возможно, повреждение верхушки легкого. Пуля застряла, надо оперировать, но большая потеря крови, может не выжить! ответил я.
Но если же пулю не вынуть, мы ее потеряем? жалобно спросила Лада.
Попробую ее спасти через богов! ответил я, прикидывая перенос во вторую городскую клиническую больницу г. Тюмени, где до этого я проходил ординатуру.
Как? изумилась девушка.
Переодень ее в халат, который я привез! скомандовал я, и после того, как она выполнила приказание, вытолкал ее за дверь. Иди к своему больному, а мы скоро вернемся!
Выложив все оружие, я переоделся в джинсы и футболку, сверху одел кожаную куртку. Завернул царицу в одеяло и перенесся в Тюмень, возле приемного отделения больницы на лавочке. Подняв на руки царицу, быстро вошел в приемное отделение второй городской и заорал своим командным басом:
Дежурная! Быстро сюда, огнестрел!
Выскочили санитары, подкатили каталку, врач, пощупав пульс и измерив давление, воткнул внутривенно физраствор, и покатили царицу Анастасию в операционную. Главное, что время не затягивалось. Ко мне подошел мужчина в халате и предложил заполнить бланк, так как он должен сообщить в милицию, все же огнестрел! Достав пачку долларов, я предложил никуда не сообщать, так как после операции я больную заберу. Информацию насчет долларов он воспринял нормально, а на то, что я заберу больную, возмутился. Объяснил ему, что уход будет, как за царицей, даже круглосуточная сиделка будет. Деньги взял и пообещал, что сообщит мне, когда закончится операция. Попросил его после операции ёопределить больную в отдельную палату. Пообещав, что все будет сделано, он удалился. То, что он заложит меня, я не сомневался. Но произойдет это только после операции, так как он тогда не сможет контролировать разговоры медсестер и врачей. Из-за боязни, что все это может всплыть, а службу КГБ еще никто не отменял, он и заложит. Но перед этим должен спрятать деньги. Сделавшись невидимым, я прошел за ним в кабинет, где наблюдал метание его совести. Он то хватался за трубку телефона, то бросал ее обратно. То тер руками виски, то хватался за голову. То сидел в задумчивости над телефоном, постукивая пальцами по столешнице, то вскакивал и мерил шагами кабинет, решая задачу «звонить или не звонить?». Все же, как я и предполагал, звонок в милицию он сделал примерно через час. Деньги, которые он спрятал под линолеум, я, конечно, экспроприировал. Стукачам я не плачу, пускай родная милиция им платит. Как я и думал, приехавший наряд милиции в операционную хирургии допущен не был, и, не найдя меня, они уехали, попросив своего «стукача» звонить, как только раненая очнется.
Выдели бы вы рожу врача, когда он не нашел на месте схрона свою заначку. То, что он поднял в кабинете почти весь линолеум, это еще ни о чем не говорит, но рожа у него покраснела, и давление явно подскочило, когда он понял, что деньги бесследно исчезли, а вместе с ними испарились и планы об отпуске на море.
Пройдя в операционную, я увидел, что царицу уже зашивают, хирург благодарит бригаду за помощь и, снимая маску, движется к дверям. Отступив в сторону, чтобы не оказаться на его пути, я дождался, когда Анастасию переложат на каталку и отвезут в палату. Как я и думал, поместили в одноместную палату в реанимационное отделение. Сестра ввела ей капельницу и вышла из палаты. Подойдя, я проверил пульс, наполнение было нормальное, пульс маленько частил, но после операции этообычное дело. Плечо было заклеено лейкопластырем, сквозь хирургическую салфетку немного просочилась кровь, но уже подсохла и больше не протекала. Трогать и осматривать рану я не стал, так как боялся занести инфекцию. «Дома осмотрю!»решил я и, устроившись в углу палаты, задремал. Проснулся оттого, что Анастасия застонала, потревожив плечо, когда пошевелилась. За окном уже светало. Подойдя к ней, я увидел, что глаза у нее открыты, и она с недоумением рассматривает все в округе, не понимая, куда она попала. Я, повернув кольцо, взялся за кровать и пожелал оказаться у себя в кабинете. Миг, и вновь я в Рязани. Посреди комнаты кровать с царицей и стойкой для капельницы. На шум заглянула Лада, и опять у нее глаза по полтиннику. Во-первых, раненая уже с открытыми глазами, странная кровать, а князя нет, я же не успел стать видимым. Тихо вышел на лестницу, вновь стал видимым и с шумом вошел в комнату: