Старейшину Зубаря Дуина вы найдете в гурте Кыдз Ол, отсюда полдня пути. Он руководит бускелью, но над ним все же руководит вятский татарин Махмет, он приезжает и собирает дань, а Зубарь помогает ему! ответил парень, вытирая рукавом сопли, глядя на растянувшегося под ногами своего товарища.
Проводишь нас до своего старейшины, али будешь, как твой друг, валяться под ногами? спросил я и для подтверждения своих вопросов не сильно ударил его в печень.
После нескольких минут его загибаний (все же удар в печень всегда был очень болезненный), я дождался от него слова, что он готов сотрудничать. Второго охотника связали и бросили в трюм. Воины, узнав, что он нападал на меня, готовы были его растерзать. Но приказ, что он должен быть живым, охладил их пыл.
К утру мы были у Кыдз Ола, ставке старейшины их бускели. Но стоянке выстроилась не одна сотня лучников, правда, с деревянными щитами, но выглядели они угрожающе. Я вытолкнул наверх пленника, приказав ему перевести, чтобы они успокоились, а не то мы уничтожим всех. Он что-то проверещал, но в ответ прилетели стрелы. Дали залп из пушек, смело часть лучников, остальные отбежали и залегли. Ну, тут все же полегче! Из лежачего положения из лука не постреляешь, а лучники в рукопашном боюникакие. Поэтому, пока мои пушкари заряжали вновь орудия, мои десантники рванули вперед. Короткие автоматные очереди или взмах клинка отрезали все мыслимые моменты сопротивления. После этого осталось молчаливое поле памяти павших вотяков. Добив всех, кто сопротивлялся, ребята пригнали ко мне до ста или более пленных. Узнав у них, где находятся старейшины, я, выгрузив ГАЗ-66 и посадив в кузов десяток воинов, добавил к ним десяток пленных и поехал вместе с Панкратом к старейшинам.
Кизил был небольшим селом, главной ценностью его была изба старейшины, которая возвышалась над всеми избами в центре села. Увидев машину посреди села, все попрятались по избам. Подъехав к центру и остановившись у избы старейшины, я вышел, приказав держать всех под прицелом. Очень уж не хотелось получить стрелу в спину. Поднявшись на крыльцо, я открыл дверь. Сзади меня прикрывали двое воинов в полном вооружении, даже бронебойные стрелы не могли пробить их доспехи, куда же остяцким костяным наконечникам?
Зубарь Дуин вышел из дальней комнаты своего дома:
Ты зачем убил моих воинов, незнакомец?
Я пришел к тебе с миром, но твои люди стали в меня стрелять! Я вынужден был ответить! Давай говорить о мире, или я буду вынужден уничтожить всех, начиная с этих пленных! с кузова скинули десяток связанных пленников.
Кое-как поднявшись, они выстроились позади меня. Старейшина, посмотрев на все это, махнул рукой и сказал, что он согласен на переговоры. Этот десяток освободили, и мы начали переговоры, благо у меня еще оставалась целая куча заложников. Только после получения всех заверений о дружбе и места нахождения общины, которая вырезала смену у Аники, я отпустил всех оставшихся воинов. В свою очередь, я договорился со старейшиной о добыче угля в обмен на муку и другое продовольствие. Задаток продовольствия мы ему оставили, поэтому старейшине было наплевать, что мы в отместку вырезанной смене солеваров вырежем всю ту общину.
Погуляв ночь в Кизиле, мы отправились к соляным приискам Аники Федоровича. Подъехали к месту через сутки. Утро только начиналось. Туман, стоящий над рекой, скрывал нас. Промозглая северная погода угнетала. Но громкий голос десятника подгонял всех, и вот мы на берегу. Вооруженные автоматами и саблями, щитами от стрел и наганами для ближнего боя, мои охранники были суровы. Уж очень стояла напряженная тишина. Я вышел вместе с Аникой и Панкратом, сзади жадное дуло пулемета «Максим» осматривало берег, выискивая врага. Но стояла тишина, даже не слышно было вездесущих чаек над рекой. Но только мы тронулись по направлению к поселку, как град стрел обрушился на нас. Несколько воинов упали, получив стрелу в лицо, остальные, закрывшись щитами, открыли автоматный огонь по обнаруженным целям. Меня и гостей воины сразу же прикрыли щитами, в которые тут же воткнулись несколько стрел. То один вотяк падал с кручи, то другой, срезанные очередями, и вскоре обстрел затих. На любой шорох или движение тут же следовала очередь из пулемета. Потери ребят не способствовали сантиментамвойна есть война! Мы пришли с миром, но нас встретили оружием, теперь мы защищаемся, и пощады не будет. Мои ребята обшарили все в округе и кроме четырех убитых вотяков не обнаружили ничего, хотя по лежкам, где находились воины, их было около двадцати человек.
Пошли по их следам, оставив охрану на ладьях. В двух километрах ниже по течению оказалось село. Туда и шли следы от засады. Приказал всех мужчин, годных как воинов, связать и привезти в центр села. Вскоре послышались крики, выстрелы с обоих концов села, откуда зашли мои воины. Мимо меня пробегали женщины, дети, мужики, которые потом все пятились при виде идущих им навстречу моим воинам. Посреди поселения столпилось все население села. Отделили от них мужчин, набралось человек сорок от пятнадцати до сорока лет. Старух и малых детей отпустили по домам. Остались женщины и девицы. Этих набралось до шестидесяти человек. Отделил беременных и тех, у кого малые дети. Осталось человек двадцать пять, вот их и всех мужиков, что нападали на соляные копи, мы и отправили на каторжные работы. Бабвыпаривать соль из рассола, а мужиковв шахты, чтобы больше не хотелось кровь проливать.
Выбрав четырех симпатичных пленниц, я приказал разместить их на ладье под охраной. Остальных, пока не дойдем до соляного прииска, я отдал своим воинам. Главное, чтобы пленницы остались не покалеченные. Надо бы, конечно, сжечь это дьявольское гнездо, да впереди зима, и получится, что мы уничтожили стариков и детей. Оставив им запас зерна, мы тронулись в путь к Соликамску, пообещав старикам, что весной вернем мужиков и баб, если будут хорошо работать.
Часа через три наши ладьи пристали к пристани, где уже грузилась солью одна из ладей купца Аники. Передав пленников управляющему с наставлениями, чтобы весной отпустил их, мы с Аникой осмотрели его производство. Соляной рассол качали лошади, ходившие по кругу, оттуда он по желобам поступал на фильтрацию, а затем на огромные противни, под которыми был разведен огонь, где он и выпаривался. В шахтах соляные пласты были неглубокие, частенько приходилось стоять по колено в соляной воде, которая разъедала тело. Надо бы отправить сюда пару мотопомп, все ж полегче будет.
Давай, Аника, грузись быстрее, да поехали, а то встанем во льду! Возьмем твою ладью на буксир, авось Господь поможет, дойдем до ледостава! подгонял я Анику, так как по утрам на реке уже начал по краям образовываться лед.
Подгоняемые купцом грузчики забегали, загружая с телег мешки с солью на ладью. Я же приказал своим шкиперам прицепить ее к нашей ладье, а уже нашу ладью привязать ко второй с мотором. И вот двумя моторами мы потихоньку пошли против течения к Перми. Через пять дней мы доставили соль и Анику до его резиденции. Дальше движение ускорилось, и мы через неделю были в Рязани. Пока мои хлопцы разгружали ладью, я искал волхва, так как у меня был браслет, и он постоянно напоминал о себе, грея мою руку. Съездил в деревню, посмотрел на грандиозное строительство, что организовал староста. Похвалил его и дал денег на закуп продовольствия, так как народу было очень много, а зима вся впереди. Попросил составить список по закупке одежды, особенно для бывших рабов и детей.
Сроку даю два дня, писари у тебя есть! Чтобы списки у меня были! озадачил я старосту.
Волхва я нашел на копке рва. Грязный от глины, он мрачно смотрел на меня, казалось, что под седыми бровями бездонный океан. Одетый в какие-то отрепья, с босыми ногами, он все же не потерял выправку, и смотрелся величаво.
Пойдем, приятель! поманил его я, не желая спускаться в наполненный жидкой грязью оборонительный ров.
Он воткнул лопату и стал молча подыматься по приставленной лестнице.
Отведи его в баню и одень как полагается! Он поедет со мной! С довольствия можешь его снять! приказал я старосте, что стоял, и с интересом смотрел на меня, для чего князю нужен этот оборванец?