И наверное, так могло случиться, если бы в этот момент не встретился командир базы, который сказал, что на днях мне придет замена, что командование флота решило удовлетворить просьбу комсомольцев базы — сформировать роту добровольцев для отправки на фронт.
— Спасибо! — вырвалось у меня из груди, иначе я задохнулся бы от радости.
Командир улыбнулся, достал из кармана пачку «Беломора», протянул мне. Прикурили от одной спички, затянулись.
— Откровенно говоря, я завидую тебе и твоим друзьям-комсомольцам, — сказал командир базы. — Мною подано тоже четыре рапорта с просьбой отправить на фронт. На четвертом поставлена такая резолюция, сам своими глазами читал: «Разъяснить товарищу Николаеву, что он должен понимать, где мы находимся (не на даче) и какую задачу выполняем. Не поймет, будем разбирать в партийном порядке, вплоть до исключения».
Командир базы капитан-лейтенант Николаев по своей натуре, по характеру был беспокойный человек. Самые малейшие неполадки, неудачи он принимал близко к сердцу, расстраивался, отчего часто проводил на работе круглые сутки, не смыкая глаз. От переутомления за один год войны у него глубже вырезались на лбу две морщины. Еще сильнее обозначился шрам — след Хасана, что змейкой вился от правой брови к щеке. Умный и заботливый командир, отдавший восемнадцать лет нелегкой службе, на этот раз показался мне родным отцом: он напутствовал меня, как надо действовать в бою: главное — не робеть и быть осмотрительным.
В ожидании замены время тянулось мучительно медленно. Я считал буквально каждую минуту. За ночь успел подготовить полный финансовый отчет для передачи новому начфину и утром, на рассвете, вышел к морю. В эту пору рассвет на море наступает как-то особенно красиво. Красота рассвета начинается с появления маленькой, еле-еле заметной ярко блестящей точки. Ее нельзя назвать еще зарницей, которую привык видеть я на своем родном Урале. Эта точка маленькая, как мышиный глаз, а горит так ярко, что вокруг нее разгорается небо. Эта звездочка — не простое небесное светило, нет, это настоящий разведчик — прокладывает путь солнцу. Когда мышиный глазок разгорится, вырастет во всевидящее око, он, помигивая, излучает столько света, что его хватает зажечь на небе узкую полоску нового утра.
Именно в то утро, кажется, только мне улыбнулась звезда счастья — солнечный разведчик. На моих глазах все живое радовалось, поворачивалось к солнцу. И как могло быть иначе: ведь мне предстояло не сегодня-завтра отправиться в действующую армию.
Искупавшись в холодной океанской воде, я бегом вернулся в расположение части. Тут уже все знали, что двадцать комсомольцев нашей базы, в том числе и я, отправляются в действующую армию.
Времени оставалось очень мало, проводы были поистине военными. По званию и возрасту среди нашей команды я был самым старшим. Поэтому меня назначили командиром отделения, с которым я влился в состав батальона морских пехотинцев Тихоокеанского флота…
И вот мы уже в Сталинграде, на правом берегу Волги. Улыбнется ли мне здесь та самая звезда, которую во Владивостоке моряки называют разведчиком солнца?
Переправа дивизии закончилась, ждем приказа о вступлении в бой.
До получения боевой задачи оставались на месте, у причалов. Как сейчас вижу молодого белобрысого, курносого капитана, который размещал моряков нашей части на круче берега.
Лежим один к одному. Прошел час, второй. Ночь на исходе. Моряки хорошо ориентируются по небесным светилам, но небо задымлено, и трудно определить, близко ли рассвет.
Заметно волнуются офицеры, а мы по-прежнему лежим абсолютно без действия и сами волнуемся все больше.
Ясно: скоро мы должны вступить в бой. Но где противник, где его передний край? Никто тогда не догадался проявить инициативу — разведать.