Они отвлекли огонь немцев на себя, и я кулем вывалился из автобуса
Так я не понял, перебил мои воспоминания Петр, а когда Хуршед тебя прикончить грозился?
А когда я догадался, что спецархив он не в Житомир везет! Там где-то по дороге схрон имелся. Да и не архив это былмешки с пломбами, а набиты газетами. Мы, вероятно, отвлекали на себя диверсантов противника, а настоящий архив втихаря другой дорогой увезли.
Умный, блин, так бы и пристрелил! пробурчал Альбиков.
О, Петя, видишь? Он снова грозится! шутливо возмутился я. Как в тот раз!
Ничего я не грозился, улыбнулся Хуршед.
Ага, не грозился! А сам кобуру лапал!
А не надо было умничать
Не, ну ты понял? обратился я к Петру.
Он такой! фыркнул Валуев. Так и норовит в расход пустить! А расскажи-ка мне, пионер, как ты немецкого капитана из Абвера поймал? Мне Хуршед рассказывал, но как-то бестолково, я и не понял толком ничего!
Да я его, в общем, не ловил, усмехнулся я. Я его, можно сказать, подобрал!
Он у дороги бесхозный валялся, как пыльный мешок, а тут ты? пошутил Петр.
Ну, почти хихикнул я. Там после налета бомберов всё поле в воронках было. Ничего живого не осталось! И вот бреду я печально по этому полю, бреду А тут фриц какой-то на краю воронки сидит и руку раненую баюкает. Увидел меня и за пистоль решил схватиться. Тут я ему прикладом вот этой самой винтовки вторую руку и сломал
Это он геройствовал, пока я в другой воронке отлеживался! грустно сказал Альбиков. Но хоть живой остался! Думал-товсё, амбец, допрыгался кузнечик самаркандский Влипли мы тогда очень серьезно!
Это все мотоцикл немецкий виноват! жизнерадостно сказал я, обращаясь к Петру. Сдох, зараза, в самый неподходящий момент! Главное, мы у дороги, а навстречу колонна немецкая прет! Впереди три мотоцикла с пулеметчиками в колясках, а за ними грузовики и наливняки. Бли-ин! А вокруг только голое поле! Ну, мы с Хуршедом и разбежались в стороны, чтобы этим уродам перед неминуемой смертью нагадить. Начали стрелять А толку? Ну, кого-то мы положили, это факт. Так там полтора десятка грузовиков с боеприпасами и охрана соответствующая! Потом гляжутанк с «Ганомагом» по полю рвут, колонну обгоняют, чтобы нас ухайдакать. Ну все, думаю, приехали!
И тут появились наши бомберы! расплылся в улыбке Альбиков. Два звена «СБ» ка-а-ак отбомбятся по колонне! Рвало так, что от колонны вообще ничего не осталосьдетонировали и боеприпасы, и топливо. Ну и нас малость глушануло!
Ни хрена себемалость! покривился я. Я потом час плохо слышал! Вторая контузия за три дня! Правда, всего через пару часов на меня дом упал Вот там реально амбец был!
Так ты потом еще и из немецкого самолета выпрыгнул! Я тебя из лап особистов вынимал! припомнил Валуев. Умеешь ты, пионер, находить приключения на свою жо пятую точку!
И в таком стиле, вспоминая былое да подтрунивая друг над другом, мы и провели полет. К счастью, долетели нормально, немцы нас не потревожили. Садились на аэродром в Броварах, который называли «Воздушные ворота Киева» и с которого я два месяца назад вылетел в Москву. Интересно, дошло ли до Сталина то письмо, что я бросил в почтовый ящик в здании аэровокзала? Сработал ли «магический» адрес: «Москва, Кремль, товарищу Сталину, лично в руки»?
В принципе, должно сработать. Я просто не представляю себе начальника почтамта, готового выбросить пакет, адресованный ТАКОМУ человеку. Само собой, письмо первым делом попадет в руки энкавэдэшников. Вот уж кто поволнуется всласть! А как же?
Просто отправить пакет, без перлюстрации? А вдруг туда какая похабщина вложена? Вскрыть? А кто они такие, чтобы вскрывать почту самого товарища Сталина?
Думаю, что в киевском управлении НКВД решат просто переслать пакет в Москвуне наш уровень, дескать!
Наверное, вождь все же получит мое письмецо. Вопрос: поверит ли? Сделает ли выводы? Примет ли меры?
Хочется думать, что выждет до первого же события, мною описанного, убедится в моей правотеи начнет действовать. Впрочем, возможны варианты
Прижав нос к иллюминатору, я возил им по стеклу и осматривался. На первый взгляд самолетов на огромном поле сильно поубавилосьпропали тяжелые «ТБ-3», сильно сократилось поголовье «СБ». Сбиты или передислоцированы? Надеюсь, что второе.
Взлетное поле оказалось испятнано кляксами разноразмерных воронок от авиабомб. Большей частью засыпанныхспасибо доблестным бойцам БАО! Двухэтажное здание аэровокзала было разрушено наполовину, но каким-то чудом сохранились гипсовые статуи пилотов у главного входа. И что сразу бросилось в глазапоявилось большое количество зениток. Чуть ли не в четыре раза больше, чем было в конце июня.
Едва наш «ПС-84» приземлился, его закатили под маскировочные сети. Пожилой техник открыл бортовой люк и установил трап. Мы буквально выпали из самолета. Свалив на утоптанную до полной окаменелости землю рюкзаки и аккуратно положив поверх них оружие, принялись разминаться.
Тут к нам подошел весьма примечательный парень, со знаками различия сержанта госбезопасности на новенькой, тщательно отглаженной форме. Ростом выше среднего, он был смуглым, как Хуршед, узкоплечим и худющим, как я. Черноглазый и черноволосый, сержант воинственно топорщил пышные усы, больше всего напоминая киношного разбойника, довольно забавного с виду.
С собой усачок приволок огромный ящик «портативной» радиостанции.
Как долетели, товарищи? с легким, почти неопределяемым акцентом спросил встречающий. Привет!
Буэнас, амиго!Валуев первым влепил свою пятерню в подставленную ладонь радиста.
Буэнас!
Ола, Хосеб!поздоровался Хуршед и представил нашего «радиолюбителя»: Знакомься, Игорь, это Хосеб Алькорта, испанец-интербригадовец!
Но, но! замотал головой Алькорта. Не испанец! Ябаск!
А, ну да хмыкнул Хуршед. Вечно я забываю, что ты не испанец А теперь, баск, замри! Перед тобой сам легендарный Игорь Глейман!
Наслышан! широко, во все тридцать два, улыбнулся Хосеб. Ребята много про тебя рассказывали!
Ола, амиго, сказал я, пожимая Алькорте руку.
Ну, что? энергично сказал Хосеб. Ждем до вечера, нам обещали «У-2». Долетим почти до самого места назначения, а дальше
А дальше пешкодралом, кивнул Валуев. Пошли в располагу! Покурим и оправимся, так сказать
Мы прошли через хлипкий, сильно прореженный бомбардировками лесок и обнаружили за ним целый городокпод маскировочными сетями четкими рядами стояли десятки больших армейских палаток. Неподалеку курилась легким сизым дымком полевая кухня, возле которой «принимали пищу» красноармейцы из БАО, летчики, еще какие-то военные. Навскидкупод сотню человек.
А мы вовремя! Время-то обеденное! довольно сказал Валуев. Отря-яд! Слушай мою командуприступить к приему пищи!
Тебе бы только жрать! фыркнул Альбиков.
Разговорчики в строю добродушно проворчал Петр.
Мы отстояли короткую очередь и получили от румяного, пухлого, как и полагается, повара в чистейшем, что даже бросалось в глаза, белом фартуке, по котелку с гречневой кашей, обильно заправленной тушенкой и салом, и по ломтю ароматного, явно только что испеченного ржаного хлеба. Ложка словно сама собой возникла у Валуева в руке, и сержант пошел наяривать, не забывая о хлебе насущномгорбушка уминалась с не меньшим аппетитом.
Куда ж тебя, проглота такого, прокормить бурчал Хосеб, тоже вовсю орудуя ложкой.
Молчи, длиннота проговорил Валуев с набитым ртом.
На себя посмотри!
А я ширше! Понял, «три метра сухой дранки»?
Осо совьетико!фыркнул баск.
Лишь иногда, словно по забывчивости, Алькорта сбивался на испанский, а так он говорил по-русски весьма прилично. Видать, четвертый год кукует интербригадовец в СССР. И не захочешь, а научишься болтать по-нашему.
Чем-то Хосеб напоминал «лицо кавказской национальности», но отдаленно, разве что жгучей своей чернотой. Но до чего ж похож на пирата! Ему бы еще серьгу в ухо Капитан Алатристе!