Н-да, паря, это несомненно рекорд, сказал я, выслушав его рассказ. Специальность летчика сразу же повысила потенциальную ценность Жупишкина в моих глазах. А что до «невезения» помнится, в старой американской комедии «Горячие головы» был некий седой адмирал с подобной биографиейлетчик-герой всех прошедших войн, которого стабильно сбивали в каждом вылете
Далеко же ты забежал, продолжил я. Но только явно не туда, до фронта еще ой как далеко. И вообще тут тисовская Словакия, союзное Гитлеру государство. Конечно, теоретически, какие-то антифашистские партизаны водятся и здесь, но не в таких количествах, как в Белоруссии или Польше
И что мне делать? спросил Жупишкин, чье лицо приобрело слегка плаксивое выражение.
Слушай сюда. Мне с тобой нянькаться некогда! У меня, как ты сам понимаешь, задание, которое категорически не совпадает с твоими нынешними устремлениями! Поэтому давай выбирай. Либо расходимся, и каждый идет дальше своей дорогой. Ты меня не видел, я тебя не знаю. Либо можешь остаться со мной. Но тогда ты должен во всем мне подчиняться и открывать рот только по моей команде, тем более что, как я понял, иностранных языков ты не знаешь. И ещеучти, что я направляюсь вовсе не к линии фронта, а в другую сторону, прямиком в Германию. Такое вот у меня важное задание. Если мы его выполнимпомогу чем смогу. Как минимум, попробую свести тебя с местным подпольем, а уж они могут или спрятать тебя, или, скажем, отправить к партизанам. Так как?
Как будто у меня какой-то выбор есть, засопел Жупишкин. Было понятно, что он согласен, и я опустил пистолетуже рука затекла стоять с этой железкой на изготовку.
Это точно. Выбора нет. Тогда пойдешь со мной. Без свидетелей можешь называть меня «товарищ Андрей», на людях обращайся ко мне «пан» или «герр», но вообще старайся помалкивать. Ты машину водишь?
Вожу. А куда мы идем?
Километрах в десяти от нас городок Брезно. На окраине должно быть нечто вроде гостиницы под названием «Biela Hora», где ждет наш человек. К нему я, собственно, и направляюсь. Это все, о чем я имею право тебе рассказать.
Сказав это, я понимал, что сильно рискую, а, возможно, вообще делаю непростительную ошибку. Вдруг Жупишкин замаскированный гитлеровский агент или мы с ним каким-то образом попадемся в когтистые лапы полиции или гестапо и он расколется? Хотя в первое верилось слабо (слишком гениальная задумказаранее прятать соглядатая с такой странной легендой в лесу, если он там, конечно, с некой целью не наблюдал за кем-то из киношников), а вот что касается второгоне особо-то я на этот счет беспокоился. Меня же достаточно банально пристрелить, чтобы я разом исчез из этого времени и провалился обратно, «в исходную точку отправления». Конечно, в этом случае не будет выполнено задание, но, в конце концов, это уже будет не моей проблемой. Однако не будем о грустном.
А киношники? уточнил Жупишкин.
Забудь ты уже про этих хреновых Марик Рёкк и Лени Рифеншталь! сказав это, я понял, что зря это сказал. При упоминании этих фамилий на физиономии моего нечаянного спутника появилось недоумение пополам с непониманием. Что делать, не знали в довоенном СССР звезд гитлеровского экрана. Это уже потом насмотрелись всякого трофейного
Нам лучше вообще обойти их стороной, продолжил я. И, если мы нормально доберемся до места, тебе там дадут пожрать. По крайней мере, я очень на это надеюсь
Глядите, товарищ Андрей, обещали
В общем, больше Жупишкин со мной не спорил. Он попытался подобрать свою железку, но я ему запретил. На фиг надо таскать эту тяжесть? Так что он просто пошел за мной, стараясь не шуметь. Бивак немецкой киногруппы мы обошли стороной, благо лес (местами он, конечно, редел) тянулся по обеим сторонам дороги вплоть до Брезно. Киношники не замечали никого вокруг себяв их расположении шла нервная суета, почти неизбежно сопровождающая любой творческий процесс. Бегали полуодетые актеры и статисты обоего пола во фрагментах средневековых костюмов. Кто-то на кого-то орал. Кто-то ел, кто-то гримировался, кто-то колупался в моторе машины, на растянутой между двух вагончиков веревке сохли чьи-то трусы (кстати говоря, две пары было с логотипом «Гитлерюгенда») и подштанникивыяснять подробности времени не было, да и бинокля я, увы, не прихватил.
Чувствовалось что Жупишкин сильно утомлен. Шел он как-то тяжело. Потом спросилнет ли у меня закурить? Вот тут и пригодился халявный «Кэмел». Перекурив, Жупишкин стал несколько бодрее, темп нашей ходьбы увеличился, и скоро в пределах нашей видимости обозначилось это самое Брезно. Зеленый провинциальный городок, с одно-двухэтажными зданиями под черепичными крышами, растянувшийся у не особо широкой реки (надо полагать это была река Грон, на некоторых старых картах сей населенный пункт обозначался как Брезно-над-Гроном). В центре городка смутно просматривалась четырехэтажная, чем-то похожая на термос светлая башня с напоминающей стручок кровлей. Я помнил (все-таки перед переброской успел посмотреть кое-какие справочники), что это чуть ли не главная местная достопримечательностькостел Святой Марии.
Однако сам город меня сейчас (да и в принципе тоже) не интересовал, и мы с Жупишкиным, соблюдая максимальную осторожность, направились к скоплению домишек в редком лесу у его южной окраины. Приблизившись к ним, я осмотрелсяпо-моему, это было что-то типа загородной гостиницы (допустим, зимой тут можно было кататься на лыжах, но что в те годы делали хозяева подобных заведений летомлично для меня загадка, ведь туристов по Чехии и Словакии тогда болталось куда меньше, чем семьдесят лет спустя) три двухэтажных дома в здешнем сельском стиле (низ каменный, беленый, верх дощатый из темного дерева, островерхие крыши крыты черепицей), позади которых просматривались пара одноэтажных домишек поменьше и какие-то явно хозяйственные постройки. Вообще тут было очень красивовокруг лес, на горизонте очень живописные горы. Но людей нигде видно не было. К самому большому дому с вывеской «Biela Hora» вела грунтовая дорога. Рядом с домом стояла небольшая кремово-вишневая легковушка, то ли «Татра», то ли «Шкода». Примерно в полукилометре от домов, на лесной опушке паслись две пятнистые, коричнево-белые коровы, словно сошедшие то ли с какой-то рекламной картинки из моего времени про сметану или молочный шоколад, то ли с заставки сериала про детство Шелдона.
Меня проинструктировали, что соваться надо не в тот дом, где вывеска, а в другой, правее него. Пятиминутное ожидание с сопутствующим осмотром местности подтвердило полное отсутствие народу вокруг. По моей команде мы вышли из кустов и потопали, никуда не сворачивая. Жупишкин предпочел затаиться за углом, укрывшись за какой-то каменной стенкой. Я попросил его не пугаться, если позову его по-немецки, после чего решительно подошел к двери первого этажа и постучал.
За дверью послышались шаги, потом она открылась, и на пороге возник пожилой мужик самого респектабельного вида, с аккуратной седой бородой и густыми бровями, в темных брюках в полоску, вязаной жилетке и белой рубашке с закатанными рукавами и застегнутым воротом. Была бы его борода сильно длиннойполучился бы вылитый Крконош, персонаж чешских сказок, внешне чем-то похожий на известного любому малолетке из моего времени Гендальфа. А так он скорее напомнил мне лесника, а не хозяина отеля.
Guten Tag! приветствовал я бородатого мужика и спросил: Kann ich herr Josef Mraz sehen?
Обожаю я эти чешские и словацкие фамилииТухлов, Хад, Мраз и прочее, хотя «мраз» у них это вроде бы «мороз», а отнюдь не «мразь»
Ja, bitte! ответил бородач и пригласил входить.
Стало быть, он и был нужным мне Йозефом Мразом. Используемым втемную моими работодателями «борцом сопротивления». Интересно только, за что мог бороться вот такой вот сытый и респектабельный словацкий пригородный хуторянин? Ведь таким, как он, уж точно все едино, кто нынче у руляБенеш, Гитлер, Тисо. Или ему все-таки не все равно? Ждет, надеется и способствует тому, чтобы англо-американцы пришли в эти края первыми? Только странно как-то способствуетне стреляет в солдат вермахта и электрички под откос не пускает, а всего лишь предоставляет мелкие и не вполне законные услуги известного рода разным мутным типам вроде меня. Так это зря, его копеечная беспринципность все равно вознаграждена не будетрусские танки по-любому приедут сюда раньше, а через три года, в 1948-м, коммунисты Клемента Готвальда национализируют все эти господы, трактиры и горные шале и объявят всех здешних мелких кабатчиков и лавочников мироедами. Еще через двадцать лет, в 1968-м, сюда опять пожалуют советские танки, и, думается мне, что до следующего периода «ренессанса демократии и рыночной экономики» пан Мраз все равно не доживет. Если ему в 1944-м сравнялось сильно за пятьдесят, то сколько должно быть в 1990-м? Сто лет?