Прости, ты что-то сказал? сморгнул я, нацепив на лицо приветливо-наивное выражение.
Вопросом поставил гимназиста в тупик. Парень явно ожидал от меня смущения, но никак не подобной реакции.
Я едва-едва замялся белесый воздушник. Мне же этого хватило, чтобы перехватить инициативу.
Что ты? Сопли не жуй, скажи нормально, негромко, но уверенно произнес я.
Лицо воздушника моментально покраснело, причем так сильно, что белесые брови стали видны гораздо лучше.
Тебя манерам не
Сколько видел в жизни одаренных, но таких альтернативных в первый раз, уже повысил я голос, нагло перебивая. Сформулируешь мысль, приходи снова. Давай, до свидания! помахал я рукой небрежно, словно крошки стряхивая. И, показательно потеряв на краткий миг интерес, снова вскинулся, не давая гимназисту что-то сказать. Окинув его брезгливым взглядом, я произнес, чтоб уж наверняка: Хамло Господи, что за страшный век, какое вокруг быдло, на фоне эха прошедшей лекции фон Колера смиренно и очень-очень тихо добавил я, возведя очи к небу. Сказал не для всех, но не настолько тихо, чтобы гимназист-воздушник не услышал.
Неприкрытое хамство вообще выглядит оскорбительно. А если хамить, при этом на голубом глазу еще и нагло обвиняя в этом оппонента, то это сверхоскорбительно-обидно. Но у меня не было другого выбора. Из двух зол, как правило, выбирают меньшее. А иного варианта сохранить хоть как-то лицо и не стать объектом всеобщего смеха я просто за столь короткий срок не нашел.
Гимназист не выдержал. Фразу он еще не сформулировал, но сделал шаг ближе ко мне, глядя со злостью и сжав кулаки. Явно на дуэль хочет вызвать.
Да иди уже, снова небрежно махнул я рукой. По средам не подаю.
Вот так вот дружищемысленно я даже пожалел совсем немного паренька. Нашел с кем связываться. Я вежливости в колпинских утренних электричках учился.
Несмотря на напряжение момента и всеобщее, направленное на меня усиливающееся внимание, я смог сохранить спокойствие и вернуться к экрану ассистанта. Даже не поменял непринужденную позу, так что по виду получалось, что гимназист-третьекурсник передо мной отчитался, а теперь стоит в ожидании. Ему это очень не понравилось, и он совершил ошибку, которую я ждал: парень резко шагнул вперед, и попробовал заставить меня встать.
Воздушник схватил меня за плечо и собрался рывком дернуть, но я уже вставал сам, словно распрямившаяся тугая пружина. Ускорившись и входя в скольжение, я вбил кулак ему под ребраселезенку точно порвал. Добавил левой, апперкотом, но сверкнула яркая вспышка, и кулак пронзило острой больюс запозданием сработала защита гимназиста. Глаза его ярко вспыхнули магическим светом. Он попытался разогнуться, но я ударил еще раз. Причем сделал это интуитивнохлестко, кошачьей лапой, целясь в глаза.
Кисть в момент удара окутало едва заметной серой пеленой, формирующейся из лоскутов завихрений мрака. Словно в замедленной съемке я наблюдал, как мои пальцы вскрывают и рвут слой защиты на лице воздушника, словно когти толстую полиэтиленовую пленку. Вдруг, почти ослепляя на миг, сверкнуло еще раз; со звонким лопнувшим звуком взвихрилась хрустальным водопадом разбитая защита, а воздушник истошно закричал. Из его лопнувших бровей хлынула кровь, заливая лицо. Он зажмурился, но в рефлекторной попытке защититься вскинул правую руку, кисть которой обуял серый вихрь сияния.
Перехватив юного воздушного мага, я рывком его бросил, укладывая ничком на скамейку. Правая рука парня легла как надо, вдоль двух деревянных перекладин. Мне оставалось только прыгнуть и пяткой вбить ее в зазор рукой. Гимназист закричал. Расстояние между перекладинами скамейки было нешироким, так что сломанные кости и содранная до мяса кожа гарантированы. Опасаясь применения магии, я добавил ему еще раз, ногой в затылок, успокаивая. Затих вродеприслушался я на миг в полнейшей тишине и спрыгнул со скамейки на землю. Звучно хрустнул гравий под ногами, кто-то громко выдохнул.
Если сейчас развернусь и попробую уйти, мне может прилететьпонял я, глядя в глаза собравшимся гимназистам. Компания, в которой был воздушник, молчаливо напряглась, но пока все замерли в ожидании. Остальные гимназисты вокруг смотрели с восторженным интересом. Все получили желаемое зрелище. Пусть и унижения физического, а не морального, как было сказано в первоначальной программке. Пусть не московское Динамо, а ереванский Арарат, и не выиграли, а проигралино все равно интересно же.
Как его зовут? поинтересовался я безадресно.
Антон Аверьянов, ответила одна из девушек поодаль, сидевшая на траве, по-турецки скрестив ноги.
Какой Антон Аверьянов неуклюжий, произнес я с искренним сочувствием. Это же надо так неудачно поскользнуться и упасть, ц-ц-ц с сожалением покачав головой, я открыл ассистант и активировал сигнал вызова помощи целителей в меню. Добавил пометку срочности, закрыл проекцию экрана и еще раз оглядел присутствующих.
Господин Антон Аверьянов думал, что, выполняя роль шакала-подпевалы, он защищен, заговорил я ровным голосом. Но он ошибся. Так иногда бывает. Если еще кто-то захочет пошутить надо мной по чужой указке, присылайте сразу вызов на дуэль, дешевле будет. Или будете так же лежать, обмочившись от боли и страха.
Штаны у него сухие, кстати. Но мог же я ошибиться, верно?
Повернувшись к нелепо раскоряченному, вбитому в скамью воздушнику, я поднял его левую руку. Ухоженная белая кисть, которая не знала тяжелой работы. Кольцо на пальце, с пустым серебряным щитом. Сразу снять не получилось, пришлось резко дернуть. Не по размеру, маловато. Хотя может, гимназист пил-гулял вчера, и до сих пор отекший ходит.
Пока снимал перстень, Аверьянов понемногу приходил в себяначал мычать и пытаться шевелиться. Подумав немного, я сломал ему безымянный палец, с которого только что снял кольцо.
Эй, уважаемый, похлопал я взвывшего гимназиста, который от боли окончательно пришел в себя. За перстнем своим хозяина пришлешь, который тебе команду дал в мою сторону полаять. Пока ребят, не болейте, выпрямился я и, оглядев собравшихся рядом юношей и девушек, развернулся.
Уходя, чувствовал на себе жгущие взгляды спутников воздушника. И понимал, что сейчас иду по краю. Со всеми не факт, что справлюсь. Но первого, кто решился бы взять на себя ответственность и нарушить правила гимназии, не нашлось. Ушел я беспрепятственно. Пришлось только в сторонку отойти почти сразу, когда по неширокой дорожке пробежало сразу три гимназистки-целительницы.
Дошел по тенистым аллеям до другого конца парка, присел на скамейку уже здесь. Пока шагал, обдумывал произошедшее. Вроде со всех сторон поступил правильно.
Белесый воздушник сказал мне: «инцест дело семейное». Если бы я промедлил с реакцией, стал бы объектом прямых насмешек, а каждому смеющемуся вызов на дуэль не кинешь. Тем более за чтоза фразу про инцест? «А почему эта фраза для вас оскорбительна, Артур Сергеевич?»
Сейчас, когда гимназист-воздушник случайно поскользнулся и упал на скамейку, теперь уже он в невыгодной позиции. Не представившись, пристал ко мне с глупой фразой. Когда я попросил его меня не отвлекать, попытался применить физическую силу. Конечно, я испугался. А что было дальше, не помню. Особенно когда господин гимназист активировал магические способности, я очень сильно испугался и вообще не понял, что произошло потом, господин учитель. Как-то так.
Тем более он будет выглядеть глупо, если хватит ума заявить о том, что он не сам поскользнулся, а я его в скамейку вбил. Тогда придется сначала объяснить, зачем он вообще ко мне обратился и что именно сказал. Если ко мне и будут претензии какие-либо по хамоватому ответу, то это не страшно. Проуститес английским выговором, я недауно в Мать-Россиа, не знал, что «жеуать соупли» оскоурбление, готоу принести искренние извинениа.
Спокойно обдумав произошедшее со всех сторон, я вдруг вспомнил о трофее в кармане. Когда доставал, ощутил весьма необычный эффекткольцо слегка отталкивалось от кожи, словно моя рука была магнитом, повернутым к печатке одинаковым полюсом. Проверяя неожиданную догадку, я раскрыл ладонь, и перстень чуть воспарил над кожей.
Интересно. Оставшийся у меня перстень убитого Сергея, жизнь которого послужила материалом для слепка души на мне, был мертв. Этот же наполнен энергией, причем мне совсем не близкой. Продолжая внимательно вглядываться в перстень, я увидел на печатке проявляющийся герб: на голубом фоне серебряная стена с тремя башнями, над стеной длань из облака с серебряным же мечом.