Леспромхоз встретил меня в полной красе социалистической хозяйственности: ворота покосились, все, что может, заросло сорняком, на площадке перед правлением лежали две кучи чего-то, замаскированные пышной травяной шевелюрой до полной неузнаваемости, даже входная дверь производила впечатление древней старушки с обильными лишаями на щеках. На стендиках, которые сиротливо стояли вдоль дороги от ворот до двери правления, можно было хоть что-то прочитать только при очень близком знакомстве. Надписи состояли из двух-трех очень жизнеутверждающих слов. Пахло соляркой и запустением.
Я вошел в правление. Пустынность и тишина были такие же, как во дворе. У меня проснулось что-то вроде азартаудастся ли кого-нибудь найти в разгар рабочего дня? Стал толкаться во все двери. Результат был нулевым до кабинета главбуха, куда я ввалился по инерции, чем несказанно удивил Елену Петровну.
Ты кто? выдохнула она.
Школьная общественность в лице Игоря, сына Валентины Ивановны, библиотекаря.
И каким боком ко мне в кабинет эта самая общественность залетела? Елена Петровна стремительно каменела лицом, сдерживаясь, чтобы не расхохотаться.
Да я по инерции. Пытался открыть все двери подряд, а у вас вдруг оказалось открыто. Грозный бухгалтер оказался улыбчивой женщиной с множеством морщинок в уголках умных глаз. Можно воды попить?
Ну, как отказать школьной общественности? Пей, конечно! надо так понимать, что Елена Петровна не знала, чем бы ей заняться, потому была не прочь поболтать, хотя бы даже и с ребенком. А ты в каком классе учишься?
Да пока еще ни в каком? Планирую поступить в десятый, а там видно будет.
Что? В десятый? Елена Петровна зашлась смехом. Надо признать, что смеялась она красиво и заразительно, так что я тоже рассмеялся.
А вы знаете, кто такой Лука Пачоли? спросил я невинным голосом.
А должна?
Да нет. Это я так в связи с сомнениями по поводу десятого класса. Пришлось опустить глазки в пол.
А ты какой-то странный мальчик, по-прежнему улыбаясь, сказала Елена Петровна.
Во! И я о том же! Семилетний мальчик, а способен сдать выпускные экзамены в школе. Моя ответная улыбка выражала собой верх приветливости.
Да, дела! Ты так уверен в своих силах?
Вам разложить бином Ньютона? Или перечислить план счетов бухучета? ехидным голоском спросил я, переходя на нормальную речь. Елена Петровна, школьная общественность в моем лице пожаловала по делу. У меня только что состоялся разговор с Ноной Николаевной. Как вы относитесь к идее организовать курсы бухучета для наших школьников, 68 класс, я думаю. Я не стал уточнять, о чем на самом деле был разговор с директрисой. Какая разница, на самом деле.
Во как! С чего вдруг такое предложение?
Думаю, назрела пора нагрузить наших и ваших, в том числе деток, элементами взрослой жизни. А иначе как они станут взрослыми, если не будут делать взрослую работу?
А ты умные вещи говоришь. И как это будет выглядеть? Как ты это себе представляешь?
Вы ведете теоретическую часть, а в качестве практики мы обложим учетом всю леспромхозную жизнь. Ни один сучек без документа не сдвинется с места. Подключим к нашим делишкам экономиста и добавим к учету еще и планирование. Здорово получится! Работа стоит (от слова стоять), но уче-ет, во! пафосно изрек я, поднимая вверх большой палец.
А что, мне нравится. Скажи, а мои дети тоже будут учится?
Все дети! Одни будут учить бухучет, другие пилить доски, третьи осваивать трелевочник или работать в ремзоне. Потом будем меняться. Малыши будут наводить порядок. Короче, всем найдется работа.
А зачем это вам?
Кому?
Руководству школы, ученикам, тебе
Во-первых, это неплохой способ обучить ребят хоть чему-нибудь полезному. Об уроке трудасмешно говорить. Во-вторых, это способ заработать на всякие школьные нужды.
Плановгромадье! перебила меня Елена Петровна. Но все это упрется как минимум в законы и деньги. Не-воз-мож-но!!
Елена Петровна, а вы знаете, что школе по нашим законам разрешено образовывать артели с условием, что их работа связана с обучением и воспитанием школьников? И после этого скажите, что обучение бухучету не способствует обучению детей?
А откуда сведения?
А оттуда же, откуда и Пачоли, фиг знает. Просто знаю. Так на меня повлияло падение с дерева. Бывает. Кстати, возвращаясь к нашему разговору, как быстро до вас доберутся вышестоящие инстанции, если вы перестанете продавать свой лес, а выдавать зарплату не прекратите?
Не знаю, думаю, что никогда. Им, по-моему, до нас нет никакого дела. За последние три месяца, кстати, мы не продали ни одного куба и не отгрузили на экспорт ни одного вагона. Люди, в большинстве своем, пребывают в оплачиваемом отпуске.
Что и требовалось доказать! Им всем до нашей школы тоже нет никакого дела, я думаю. Так что можем заниматься своими детьми так, как считаем нужным. Давайте учить детей бухучету, распиловке, вождению и ремонту машин и всему, чему сможем! произнося этот спич, я принял важную позу, задрал подбородок и поднял руку, как Ильич.
Елена Петровна расхохоталась и долго не могла остановиться.
Хорошо хорошо, выдавила он сквозь слезы и кашель. Когда начнем?
А вот торопиться не надо, сказал я назидательно, голосом пока еще никому не известного товарища Саахова, усиленно сдерживая улыбку. Это должны захотеть сами дети, над этим еще надо поработать. Сейчас мы только обозначаем намерения высоких договаривающихся сторон. Ждите вестей!
Ох уж, Игорек, уйди. Умру я с тобой! продолжая постанывать, прохрипела Елена Петровна.
Ухожу, ухожу. Живите долго на благо советской лесной промышленности, продолжал я веселиться. Мне очень понравилась Елена Петровна, с ней было приятно разговаривать.
Получив официальное разрешение обследовать хозяйство леспромхоза, я направил свои стопы к пилорамам, которые виднелись далеко впереди. Легкая пробежка туда заняла, наверное, минут десять. Такая же пустота, как и в правлении. На скамейке в тенечке сидел какой-то мужчина средних лет и с трагическим лицом рисовал прутиком какие-то замысловатые фигуры, геометрии неизвестные.
Здравствуйте, сказал я.
Здорово, если не шутишь, пробасил мужчина, не отрываясь от рисования.
Вам надо открыть кружок рисования, у вас здорово получается, начать беседу попробовал с подкола.
А подзатыльник? не отвлекаясь от своего занятия, мужчина сквозь губу порушил мою задумку. Не получилось, подумал я. Зайдем с другой стороны.
Я к вам по делу.
Мужчина поднял голову, упер в меня взгляд не то удивленный, не то сердитый и трагикомически произнес:
Да ну?!
Почему не работаем, товарищ? Рабочее время в разгаре, страна ждет древесины, в виде досок! в том же стиле произнес я.
Во как! выдохнул мужчина. В его глазах одновременно появились улыбка и интерес.
Ты кто, отрок?
Игорь, друг Вовки. А вы, полагаю, Виктор Сергеевич, его отец.
И что же надо от меня Игорю, другу Вовки.
Можно только поболтать или по делу тоже?
Да все равно, у меня до конца смены временивагон. Как ты заметил, я не загружен работой, сказал Виктор Сергеевич, откинувшись на стенку. Давайпо делу, так интересней.
Вы не могли бы взять какое-то количество школьников в качестве учеников пилорамной профессии? Ну, скажем, человек 2025 старшеклассников.
Во как! начал повторяться дядя Витя. Интересно излагаешь. И как это все понимать?
А что я непонятного произнес? Упрощаю для особо одаренных. Можете научить 2025 старшеклассников пилить доски?
Виктор Сергеевич упер в меня долгий взгляд. Смеяться было нельзя, поэтому терпел с серьезным лицом семилетнего дитяти. Не знаю, что там увидел дядя Витя, но он наконец, изрек:
Ты серьезно?
Конечно серьезно, только я пока зондирую почву. Еще надо сначала Нонну Николаевну настроить на правильную волну.
Ты кто? четвертый раз за сегодняшнее утро услышал я сакраментальный вопрос.
Хочется ответить: «Конь в пальто», но воздержусь. Ямолодой человек, слегка двинутый мозгом после падения с дерева. Вовка в курсе этой жуткой истории.