В проведении мессы участвовали три епископа, проповедь должен был прочитать сам Петр Скарга, который, как говорили, соединял риторический талант Цицерона с вдохновенностью Кассандры. Но до проповеди не дошло. Обычный ход богослужения продолжался до того мгновение, когда торжественно прозвучал Магнификат, и вот тут-то юноша, с которого я не спускал глаз, поднес флейту ко рту, но вместо того, чтобы дуть в нее поперечно, взял ее словно пастушескую свирель и направил вниз.
Как потом оказалось, в футляре у него имелись две флейты. Вторая была нужна исключительно для одного сольного выступления.
Сидя неподалеку от королевича, я увидел лишь то, что король Зигмунт вздрогнул, как будто бы его укусила оса. Те, кто сидел ближе, утверждали, что вначале он вроде как подскочил, после чего из уст раздалось краткое хрипение, а потом ноги выдвинулись вперед, а голова опала.
/то заметила королева, но ее крик поначалу утонул в могучем пении, заполняющем весь собор, и только лишь через какое-то время начался страшный кавардак, кто-то начал звать медика, королева потеряла сознание, хор замолчал, оркестртоже, а толпа начала вытекать из здания, устроив страшную давку.
Только через какое-то время заметили стрелку, торчащую из шеи Зигмунта Вазы над самым кружевным воротником.
И тут я все понял. И не только то, что Пекарский применил концепцию индейской духовой трубки Алонсо Ибаньеса, о которой я ему рассказывал, но еще и то, что на роль Брута назначил Сильвиотого самого сладенького мальчонку, которого мы вместе с il dottore вырвали из лап синьора Гиацинтуса, и который теперь вырос в юношу красивого, но жестокого и способного на любое преступление. В Австрии его разыскивали за убийство, в Силезии поймали на отравительстве. Как нашел его Пекарский и чем склонил к цареубийствуне знаю. Пан Михал никогда говорить об этом не желал, а сам Сильвио, ну что же Хотя ему было обещан побег, безопасное убежище и щедрая награда, ушел он всего лишь на пару шагов. Его обнаружили на крутой, секретной лестнице, ведущей с хоров в самые подвалы собора. Лицо юноши было совершенно синим, набрякшим, а губы совершенно почернели, поскольку мундштук флейты был покрыт адским ядом, вызывающим практически немедленную смерть.
Следствие так и не выявило сообщников, хотя капельмейстерувот так, ради примера - отрубили голову. Говорили, что преступный флейтист пристал к оркестру месяц назад, используя грешное влечение, которым дирижер воспылал к его юному телу. Кто его из Силезии, где Сильвио сидел за решеткой, в Польшу привез, кто снабдил его оружием и обучил владению духовой трубкой, так никогда и не было выяснено. Говорили, будто бы имелись у него контакты с неким православным попом, который неделю тому назад развлекался в Вильно, после чего испарился словно камфара, равно как и некий армянский купец, что останавливался неподалеку от монастыря василианцев.
Вне всяких сомнений, следы указывали на Москву, где искусство отравителей цвело и пахло, наилучшим доказательством чего была смерть на пиру князя Скопина-Шуйского, одного из самых способных русских военачальников, которого царь Василий посчитал своим соперником.
И во всем этом кавардаке голову не потерял только пан Лисовский, появившийся в соборе словно из-под земли, ошеломленного королевича словно стеной окружил своими людьми и безопасно отправил в недалекий замок. Тут же там появились пан Скиргелла, ксёндз Скарга и Лев Сапега, большой сторонник того, чтобы забрать царскую корону; гетман Ходкевич и я.
Этому импровизированному совету пыталась помешать пани Мейерин, до сих пор считающая Владислава ребенком. Но тот лишь встал во весь рост и, подняв руку, бросил кратко:
- Прочь!
И вот тут неожиданно мы увидели самого настоящего повелителя, реального наследника Болеславов и Казимиров, который не позволит крутить собой первому встречному! Разве что умело
Обстоятельства нам способствовали. Примас, автоматически получивший функцию интеррекса, находился в Варшаве, королева в соборе потеряла сознание, несколько дней она находилась на грани жизни и смерти, и вернуться к здоровью, без похвальбы, помогли ей лекарства, которые я ей подавал. Так что вся власть сконцентрировалась вокруг того, кого все, несмотря на все процедуры выборов короля, объявили Владиславом Четвертым.
* * *
Историки утверждают, что в любом заговоре, покушении или освободительном движении наиболее главными являются первые 24 часа, правильное использование или пустое расточительство которых решают об успехе всего предприятия.
Той ночью юный король с нашей помощью принял несколько решений по мере Александра Великого. Совершенно не думая о погребальных церемониях или необходимости как можно скорее попасть в Варшаву, где, в соответствии с конституционным порядком, необходимо было организовать созыв собрания выборщиков, он заявил, что отправляется в Москву принять обещанную корону и соединиться с паном Жолкевским.
- О Боже, господин мой!воскликнул гетман Ходкевич.Это что же, ради ненадежной Шапки Мономаха ты готов рискнуть утратой короны Пястов и Ягеллонов?
- А ты, мил'сдарь, считаешь, будто бы выберут кого-то иного, а не меня?заявил мой ученик.
И победитель в битве под Кирхгольмом замолк.
Вторым принятым той ночью решением была полнейшая переориентация политики Польши в отношении Швеции. В отличие от отца, который, неизвестно почему Уппсалу и Стокгольм предпочитал Варшаве и Кракову, хотя сам познал там только неволю в крепости и постоянный страх перед безумными выходками Эрика XIV, Владислав той северной страны вообще не знал, и она была нужна ему словно прошлогодний снег, который в Лаппонии, на севере, еще лежал.
- Если моим любимым шведам дороже их еретическая вера, от которой их только преисподняя ожидает, чем союз с богатой Речью Посполитой, то я не стану их силой переубеждать. Быть может, сами когда-нибудь поумнеют!заявил наш пятнадцатилетний монарх, не спутав ни единого слова в разработанном мною для него bon mot.
На следующий день сенаторы от Литвы, собравшись под предводительством Льва Сапеги, объявили Владислава великим князем литовским. Поначалу против такой процедуры весьма протестовал Януш Радзивилл, крича что-то о тирании и нарушении законов
- О каких законах, князь, ты говоришь?спросил (строго в соответствии с моим текстом) юный повелитель, войдя в зал, где проводилось заседание.И почему это делаешь именно ты, вероломный предатель, который моему отцу изменял, на королевское величие руку поднимал, с врагами отчизны замирялся и единству Речи Посполитой угрожал.И в наступившей тишине он обратился к Лисовскому: - Займись, сударь им.
- Протестую, протестую!вскричал виленский каштелян.Вы ничего не можете сделать мне без судебного приговора.
- Будучи маршалком Литовского Трибунала осуждаю вас, сударь, на домашний арест! - вмешался Лев Сапега.Ну а суд займется остальным.
После того, как лисовчики вывели Радзивилла, все решения уже принимались единогласно, ну а желание Владислава, чтобы соединиться с гетманскими войсками под Москвой, вызвала грандиозную овацию. Еще большее впечатление вызвало обязательство сохранить терпимость к вероисповеданию (а в Литве еретики буквально роились), равно как и план о договоренности со шведами, даже ценой признания Карла Сёдерманского законным северным королем взамен на бессрочный мир, уступки в Ливонии и военную помощь.
- Невозможно одновременно сражаться на всех фронтах!решительно заявил наследник трона.
Мои слова!
Точно так же единогласно утвердили обращение к братьям-полякам проявить терпение при проведении выборов, в то время, когда присутствие Владислава в Москве решает дела государственной важности. Сразу же были направлены послы в Стокгольм, а так же к императору, римскому папе, королю Франции и султану, сообщая им письменно, что произошло в Польше и декларируя волю добрых отношений и поддержания мира. Скиргелла в качестве временного подканцлера занялся всем этим с охотой и энергией.
* * *
В это время гетман Жолкевский, поначалу совместно со старостой Александром Госевским, тоже весьма знаменитым воином, хотя вскоре поваленным тяжкой хворью, вел с Москвой непростые переговоры. И противниками его были очень опытные игроки: князь Василий Голицин, вечный заговорщик и демиург вознесения, а затем и низвержения Шуйских, который мечтал о короне для самого себя, а так же московского патриарха Филарета Романова, назначенного на эту должность Самозванцем, и с которым усиленно сражался Гермоген, предводитель антипольской партии. Если говорят, что в каждом москвитянине прячется монгол, то в этих господах таких азиатов торчало по нескольку. К тому же, помимо государственных интересов, разыгрывали приватные партииФиларет замышлял не только укрепление собственного поста, но нацеливался и гораздо выше, каждая из измен укрепляла его положение, так что он начал мечтать о том, чтобы своего сына Михаила, почти что ровесника Владислава, в цари вывести.