Я поглядел на испанца с почтением, поскольку, даже если он и хвастался своими преимуществами, то делал это весьма убедительно.
- Ты давал присягу?неожиданно спросил Учитель и, видя смущение на лице молодого человека, добавил: - Какой ступени посвящения ты достиг?
- Третьей.
- Третья из одиннадцати, о Боже, меня оставили с одними недоростками.
Я мало чего знал про иерархию александритов, потому мог лишь догадываться, что отец Ибаньеса только-только начал посвящать сына в их тайны. Кто знает, сколько секретов умерло вместе с ним? Я, к сожалению, был в еще худшей ситуации. Мое обучение, собственно, еще и не начиналось.
- Дайте ему вина, - неожиданно приказал il dottore. Гогу не нужно было повторять дважды.Выедете не мешкая, - продолжал Учитель тоном, не терпящим возражений.Гог будет вас сопровождать. Будем надеяться, что вы спасете хотя бы последнюю пару.
- Это кого же?спросил я.
- Мне известно имя только одного, о месте пребывания второго брата могу лишь догадываться. Но Сетон даст вам указания, как добраться до последнего. И, возможно, даже даст вам помощника в лице своего ученика, который с ним уже много лет как же его Леннокса!
- Сетон. Александр Сетон?вспомнилось мне имя шотландского алхимика, с которым il dottore часто переписывался.
- Он самый. Его вы обязательно найдете в Праге, где вместе с поляком Сендзивоем он находится на службе у императора Рудольфа.
- А тот Сендзивойон тоже?
- Говорят, что это наиболее выдающийся алхимик настоящего времени, но со Стражами не имеет ничего общего. Быть может, он даже не знает функций Сетона в ордене, хотя поговаривают, будто бы они близкие друзья, а у шотландца по отношению к поляку имеется долг благодарности, так как упомянутый Сендзивой вытащил его недавно из тюрьмы в Дрездене, куда герцог Кристиан Саксонский посадил того за долги.
- Что это за алхимик, если у него нет денег, - оценил Алонсо, и впервые за этот день улыбка появилась на наших лицах.
* * *
Я желал попрощаться с Агнессой. Не мог я допустить того, чтобы она подумала, будто, выезжая без единого слова, я утратил к ней всяческую страсть. Поэтому, воспользовавшись тем, что Ибаньесу дали целых четыре часа на отдых, и он тут же погрузился в сон, я, сколько было сил в ногах, поспешил во дворец графа Вандом. Привратнику я сказал, что у меня письмо к мадам Вандом, которое мне следует отдать ей лично в руки.
Это его никак не убедило, по счастью возбужденные голоса привлекли хозяйку дом, которая и приказала впустить меня в жилые помещения.
Не стану описывать всех тех поцелуев, ласк и слез, заполнивших целые три часа. Я намеками сообщил своей госпоже о покушении на il dottore и о зарубежной миссии, в которую следует отправляться как можно быстрее и, по мере возможности, incognito.
Чрезвычайно обеспокоенная, Агнесса обещала предоставить мне на пару дней свой гербовый экипаж, а так же предоставить мне и Алонсо дамские одежки, чтобы мы могли выглядеть, словно отправившиеся в дорогу парижские элегантные дамы. После того она потребовала, чтобы я поклялся всем святым, со святой Геновефой во главе, что я вернусь и останусь ей верен, что я сделал тем охотнее, что знал: все зависит от меня в самой малой степени.
Прощаясь со мной, Il dottore поднялся с ложа и вручил мне пару запечатанных конвертов, объясняя, когда и в какой ситуации мне следует их вскрыть, а так жекак сделать, чтобы на чистых страницах проявился скрытый текст.
- Верю, сын мой, что на роду тебе написано совершить необычные вещи и увидеть те чудеса, о которых я мог только мечтать! Об одном лишь прошувсегда будь осторожен и не верь своим чувствам, ибо такой мир, каким мы его видим, не обязательно обязан быть реальным.
Учитель хорохорился, но явно чувствовал себя паршиво, я же в течение всего прощания не мог избавиться от ледяной колючки в сердце, которой была уверенность, что больше мы уже никогда не увидимся.
Ошибался ли я?
Пока же что следовало безопасно покинуть Париж. По счастью, Гог знал различные тайные проходы, благодаря которым, невидимые с улицы, мы спустились к реке, где нас уже ожидала барка, которая и перевезла нас на берег неподалеку от Бастилии, где находился экипаж графини. Понятия не имею, заметил ли наш отъезд неизвестный и невидимый враг. В течение всей последующей недели он не подал ни малейшего знака своего существования.
* * *
Все шло к осени. Сразу же после того, как мы покинули Иль-де-Франс, нас захватили неожиданные бури, через пару дней перешедшие в проливные дожди, в морось и туманы, из-за чего поездка по этой части Европы по причине размокших трактов далека была от удовольствий путешествий по странам Юга. По счастью, Алонсо оказался милым товарищем, не сильно требовательным, зато его знания были более обширными, чем у многих профессоров Сорбонны. Возраст его приближался к тридцати годам, и красота южанина с явной примесью семитской иди даже сарацинской крови делала его несколько старшим на вид, но нужно было услышать его смех, заметить блеск в глазах, когда он высматривал на постоялом дворе аппетитную девицу, чтобы тут же распознать молодость, еще не погрязшую в разложение взрослости. Ибаньес, замечательный математик, медик и астроном, помимо того знающий несколько (если не больше десятка) языков, в том числе арабский и иудейский, благодаря чему мог свободно читать в оригинале священные книги евреев, что позволило ему углубить тайны Каббалы и Талмуда. Из его рассказов следовало, что он много путешествовал, был со своим отцом даже в Новом Свете и своими глазами видел сказочные стрвны инков и ацтеков, тех самых индейцев, созданных, похоже, совершенно иным Богом, даже пробыл три года в неволе у берберских пиратов, когда уж слишком беспечно приблизился к берегам Африки, из плена за кошель дублонов его выкупил заботливый папочка. Время неволи он использовал для углубления языка, а так же для заучивания наизусть нескольких сур Корана, которые теперь мог цитировать, словно истинный сын ислама, примерно колотя лбом по коврику и повернувшись, как это предписано, в направлении Мекки.
Было в нем и то врожденное любопытство и жажда знаний, которые отличают немногих. К тому же, в нем не было хотя бы унции спеси, поскольку всякий день он жил по формуле Сократа "Я знаю, что ничего не знаю". Самым удивительным в нем, при всем своем интеллектуальном любопытстве, врожденном критицизме и открытости миру, или, что более верновсем возможным мирам, была одновременная вера в Бога. И это не была вера поверхностная и неустойчиваякак у меня, наоборот, его вера покоилась на крепком фундаменте, что не мешало тому, что, веря в Христа и любя его, Алонсо оставалсякак говорил сам«человеком, грешным в границах рассудка».
- Знаешь, Альфредо, - говорил он, когда мы познакомились уже поближе.Знаешь, что восхищает меня в нашей вере и убеждает, чтокак единственнаяона истинна и родилась из учения Сына Божьего? Она исключительна. Никакая из религий, а я познакомился с многими из них, не предлагает любви к неприятелям, защиты слабых, они не благословляют бедных, утверждая, что им принадлежит Царствие Небесное. Никакая из них не равняет раба с господином и женщину с мужчиной. Греческие боги, при всем своем величии, похожи на людей подлых, действующихнесмотря на все свое могуществов соответствии с самыми нижайшими инстинктами, лишенными какой-либо сверхъестественной харизмы. В том числе и Яхве, каким его представляют себе иудеи, это нечеловеческий бог. Он жестокий, мстительный, завистливый Мусульмане восхваляют Аллаха тысячами различных способов, но падают перед ним ниц. Это не Бог Отецмилосердный, прощающий, любящий, готовый пожертвовать собственным сыном, чтобы тот умер за наши грехи. Никакая религия не дает вольной воли, возможности исправления и победы зла добром. Так как же не любить иисуса Христа?
Покинув Париж, мы направились к Реймсу, знаменитому своим готическим собором, в котором уже несколько веков подряд потомки Гуго Капета принимают священное помазание, корону и скипетр, вместе с удивительнейшей божественной магией, позволяющей им лечить золотуху и подобные хвари их подданных. Оттуда мы отослали назад экипаж мадам де Вандом и, приобретя себе новый, не столь богатый, но удобный, выехали в дальнейшую дорогу. В несколько дней мы проехали епископские столицы Метц и Верден, в Страсбурге переправились через широко разлившийся в это время года Рейн, далее направляясь на Ульм, Регенсбург и Пассау. Пересекая горы межу Австрией и Чехией, мы пережили первую снежную метель, которая после нашего спуска в долины перешла в обильный ливень.