Могами? В голосе барсука легкое сомнение.
Будет драться, пока его глаза черны. Он очень любил дочь, тайко зря приказал ее убить. Дядюшка хочет мести, ты можешь ему ее дать. А я, так и быть, отложу свои с ним разногласия до победы.
Теперь луна стоит высоко над башней, смотрит в ящик с песком: ей сверху, наверное, очень хорошо все видно и внятно, лучше, чем людям на веранде. Если барсук сумеет уйти от одного врагана север от себяи перехватить другогона юге, война может закончиться в том же году, в одно сражение.
А что будет, улыбается хозяин, если мы с тобой их недооценили и они все же рискнут и ударят на юг, мне в спину?
Ящер поворачивает голову, смотрит удивленно: что тут нужно объяснять-то?
Я же сказал, морщится он, из Сироиси идут три дороги. Эта, он выговаривает раздельно, как ребенку, ведет прямо к Курокава.
К столице Айдзу, главной крепости Уэсуги.
Я ее уже разок брал, напоминает сват, не у них, но брал. И они помнят, что я ее брал. Как пойдут, так вернутся.
Ты не успеешь отойти.
Мне не надо отходить. Сват подбирает палочку, стучит ею себя по лбу, смеется костяному звуку. И громить их мне не обязательно. Если они опоздают на деньони опоздают навсегда.
У них довольно большая армия раз в шесть больше твоей.
И очень хорошие генералы. Так что если я возьму Айдзу, второй раз я его не отдам, говорит ящер. Уж извини, даже тебе.
Что на это можно сказать? Только кивнуть. Сват намерен поставить на кон всесвою драгоценную армию, свой драгоценный север никогда он не рисковал ими так, до конца. Головойда, и не однажды, землей и людьминикогда. Теперь рискует. Спрашивать почемубессмысленно, честного ответа все равно не дождатьсяда его и не получилось бы понять. Слишком они разные люди. И звери.
Ничем я не рискую, недовольно морщится гость, глядя на пустой чайник. Ничем. Ваша бесконечная светлость не хуже меня понимает: у тех, кто сейчас вступит в бой, есть вшивый, но шанс, объясняет он, мешая уличную речь с придворной грамматикой. Даже в случае поражения есть. Те, кто сейчас отвернет, мертвы. Их сожрут изнутри, их предадут и продадут В мирное время можно править, не уважая себя, но нам такой роскоши еще долго не видать.
Хозяин гладит прохладное дерево веранды. Он знает все завитки на ощупь. Часто тут сидит. И почти всегдаодин.
Да, соглашается он. Вы это и тогда говорили
И замолкает, вспомнив, что говорил этоне сват. Потому что свату тогда было шесть лет в совсем другой стране. Это говорил он сам, двадцать восемь лет назад, под Микатагахара, глядя на превосходящие во всех смыслах силы Такеды Сингэна, улыбаясь в глаза почти неизбежному разгрому. Тот, кто сейчас отвернет, мертв, и земля его мертва. Он тогда не отдал дорогу без боя, проиграл, выжил и сохранил провинцию. И теперь, вспоминая, слышит кашляющий смех ящера за левым плечом. Там, тогда, в прошлом.
Впрочем, эту ошибку делали все. Все, кто когда-то ходил под знаменами с цветком айвы или рядом с этими знаменами. Все бывшие вассалы и союзники князя Оды, те, с кем он взялся объединить страну. Все они помнили Датэ там, где его быть не могло, и раз на раз проговаривались. Даже великий господин тайко изволил как-то ругаться, что он эту тварь еще с первой киотской кампании невзлюбил тоже потом смеялся. А сват никого никогда не поправлял. Сначала барсук думалпотому что ему лестно. Потом понял: он тоже не помнит, вернее, помнит что-то свое. Для себя онтоже их ровесник, а вот Наоэ, который старше его на семь лет«молодой Наоэ». И, наверное, так оно и есть.
Вот только приехал, жалуется на судьбу ящер, и теперь придется обратно.
Отдохните здесь пару дней За пару дней война не убежит.
Нет. Сват изображает поклон, встает, машет палочкой луне, застывает, задумавшись, втыкает инструмент в прическу. Сейчас я пойду и устрою здесь много шума, раз уж вы меня напоили. Не пропадать же вину. С утра поеду в Киото и устрою немного шума там, покажусь. А из столицы двинусь не сюда, а прямо домой. Мне нужно успеть раньше вас. Если они все же не рискнут я потом пошлю вам всех стрелков, которых смогу оторвать от севера.
Встретимся, соглашается хозяин, на том берегу.
Ему тоже предстоит веселая войнаего силы и силы противника примерно равны. Даже без Уэсуги.
Непременно.
«Мы не можем доверять друг другу ни на медную монету, объясняет Иэясу луне. Но что за беда? Зато мы можем друг другу верить».
И слышит, как в коридоре Масамунэ громогласно обращается к своей тени:
Прав Наоэ, эти южаненеженки непроходимые. Они здесь портвейн подают подогретым, представь. Портвейн! И это летом. Что ж они делают зимой?
3. Огнем на небесах
1600 год, октябрь
В замке Сироиси пахнет старым дымом и свежим деревом, пахнет осенью, железом, каменной крошкой, лошадьми, множеством людей, но дымомбольше всего. Этим летом замок горел. Его брали штурмоми взяли с боя. А три месяца спустя он целехонек и светит аппетитными каменными изломами, блестит свежепропитанным деревом. Настроение в замке такое жес иголочки, и все на месте. Ночью баржи с припасом, а главноес порохом, прошли по реке. Тихо-тихо, без весел, на одном течении. Так что противник засек их только на траверзе замка, уже под разгрузкой. И, конечно, ничего не успел, потому что даже дозорные посты стояли слишком далеко. А стояли они далеко, потому что стоять близко их еще с лета отучили. Так что порох прибыл благополучно, и его теперь хватит с запасом, и люди готовы, и оружие, и очень скоро пойдет из замка отвлекающий маневр, а потом Вот так, чешуйка за чешуйку, рычажок за рычажок, мелочь за мелочью растет война. Если это правильная война.
А недалеко впереди, в будущем, зубчатое колесико здесь, на северо-западе, сомкнется с другим таким же на прямом севере и провернется, приводя в движение большой механизм, подобный варварским часамтолько судьба ему не отсчитывать время, а менять его.
Три армии вывел в эту кампанию на север Наоэ Канэцугу, старший советник клана Уэсуги, три настоящих самостоятельных армии вывел в Дэва, на земли противника, и, жонглируя ими, прижал-таки тамошнего хозяина, Могами Ёсиаки, лиса из Дэва, почти к самой стенке. На вражеской территории, с обрезанными линиями снабжения, прижал. Умеет. И без особых потерь, кстати. Один замок ему осталось взятьи открыта дорога на Ямагату, столицу провинции, самую серьезную ее крепость, а у Могамипоследнюю. Стены там неплохи, но против тяжелой артиллерии и хороших инженеровне устоят. У Наоэ Канэцугу есть хорошие инженеры. Он и сам хороший инженер. Так?
Почти так. Только нет в Ямагате уже ни самого лиса, ни его главных сил. Утекли, просочилисьпо своей все же землеи теперь, как вода, собираются и накапливаются у Наоэ за спиной. Этого не хватит для победы. Этого и для настоящего боя не хватит, вот только они там не одни. Потому что новый хозяин замка Сироиси послал дорогому дяде почтительный подарочек, и этот подарочекочень неплохая кавалерия с очень неплохим командиромуже на месте. Две половины трясогузкина клюва. И крепость в качестве стены. Если вы переживете это, господин старший советник, значит, вы и правда что-то умеете. Неттуда и дорога.
Все хорошо, все было хорошо, до середины этой стражи, до гонца, который хрипит и кашляет на деревянном полу, будто у него в боку лишняя дыра, до письма с юга.
Катакура Кагецуна, бесцветный человек лет сорока, начальник штаба армии по должности и тень своего князя по очень старому выбору, читает письмо через плечо господинаи никто не удивляется такому возмутительному нарушению писаных и неписаных обычаев.
Кажется, с некоторым затруднением произносит начальник штаба, настаивая на союзе с Токугавой, я дал вашей светлости исключительно дурной совет.
Слишком много на себя берешь, отбивает подачу князь. Просто там, наверху, любят на нас смотреть и поднимают ставки каждый раз, когда мы пытаемся сыграть по маленькой. Пора бы нам начать на это закладываться, вот что.
Свежесобравшийся советтреть военного, четверть гражданского, все, кто войной и делом случился сегодня в замке, слушает привычный шелест пикировки, ждет, пока с ним поделятся сведениями. Что бы ни случилось на юге, у союзников, это не конец света. А если даже и конец, то на этот случай тоже кое-что припасено.