Дорогие коллеги, его шёпот хорошо слышен вокруг. разрешите мне ой!
Да что вы так волнуетесь, Николай Андреевич, с трудом прячу улыбку. ваши коллеги завтра будут вам в рот заглядывать и каждое слово ловить когда поймут какое лекарство создано в вашем институте
Думаете?
Уверен, вот только добавлять сейчас не надо Спускаюсь на один пролёт, навстречу несётся Оля.
Уезжаешь? С трудом переводит дух. Эйтингон сказал Я тоже. (Смотрит на часики). Сегодня через шесть часов.
Круто поворачиваюсь: "Подождут документы, у меня поруга уезжает".
Прага, аэропорт "Рузине".
5 января 1938 года, 17:00.
Бледные до синевы от страшной болтанки в пути пассажиры рейса Париж-Страсбург-Прага с поклажей в руках понуро потянулись к зданию аэровокзала. Юнкерс-52 чехословацкой авикомпании CSA преодолел расстояние в 700 километров между двумя столицами (с одной короткой посадкой для дозаправки в Страсбурге) за шесть часов, опоздав на час. Всему виной была сильная облачность на маршруте. На полпути, уже над Германией один из пилотов пытался связаться с аэропортом Штутгарта (дверь в кокпит отсутствовала как класс, поэтому все шестнадцать пассажиров самолёта получали всю информацию о рейсе в реальном времени), но диспетчер разрешения на посадку не далтуман накрыл лётное поле. Услышав тогда о возможной посадке на фашистской территории два моих телохранителя, сидящих спереди и сзади от меня по правому борту, встревоженно заёрзали на своих креслах, до и у меня что-то ёкнуло в груди, а рука непроизвольно потянулась к внутреннему карману пиджака, где лежал американский паспорт на имя Дональда Трампа. Но обошлось
"И за это Чехо-Словакия получила золотую медаль на Всемирной выставке в Париже в прошлом году"?
Передо мной раскинулось двухэтажное здание с плоской крышей, стены которого "украшены" белой кафельной плиткой (как в туалете) и часто истыканы бойницами прямоугольных окон, отмеренных по линейке.
"Всё? Нет, ещё на краю крыши торчит небольшая башня, ну хорошо, с часами (часовая и минутная стрелка почему-то одной длины) Что в этом красивого"?
Молчаливый таможенник почтительно приложил печать к моему паспорту и я выхожу в зальчик прилёта и отлёта, отделанный с той же пышностью как и фасад.
Ладя! Мне на шею бросается миловидная женщина лет тридцати в драповом пальто с чернобуркой на плечах.
"Обозналась? Не думаю".
Мои телохранители с выражением видимого облегчения на лице проходят мимо и не оборачиваясь спешат на выход. Женщина что-то говорит по-чешски а я не могу понять ни слова, но непостижимым образом смысл сказанного доходит: "Как хорошо, Ладислав, что ты приехал мы все тебя очень ждали".
* * *
Ну с моей женой Ольгой Антоновной вы, товарищ Чаганов, уже познакомились невысокий лысоватый мужчина лет сорока в строгом тёмном костюме поднимается из-за стола и с удивлением смотрит на раскрасневшуюся супругу. а меня зовут Михаил Михайлович Адамович, япомощник резидента.
"Даже успели перейти на ты, отпустив такси, кружили по булыжным улицам центра города около часа, проверяясь не ли "хвоста", даже пива выпили в каком-то баре у какого-то костёла".
Очень приятно, товарищи Адамовичи, спасибо за тёплую встречу.
Приехал? В комнату резидентуры, что находится в подвале Консульства врывается высокий плотный мужчина с простым открытым лицом и крепко жмёт мне руку. ЯЗубов. Миша, дай шифровку в Москву.
Прошу прощения, Алексей Сергеевич, резидент порывисто двигает стул, садится напротив и пристально смотрит мне в глаза. за поспешный вызов в Прагу, но очень нужна ваша помощь
"Нежели без меня не могут "жучка" поставить?
Собеседник переводит взгляд на шрам чуть выше виска, затем на мои мозолистые руки: последние видимо убеждают его окончательно.
Два месяца назад к нам сюда в консульский отдел пришла Елена Перская, продолжил он. бывшая советская гражданка 37 лет, которая в 1925-ом году вышла замуж за японца и уехала за кордон. Написала заявление с просьбой восстановить её в гражданстве СССР. Адамович навёл справки, оказалось, что её муж Идзуми Кодзо пятидесяти лет является третьим секретарём японского посольства в Праге. Через неделю из Москвы пришла радиограмма, в которой сообщалось, что Еленаагент Ино, но связь с ней была утрачена два года назад когда её мужа перевели из Харбина. На следующей встрече Перская сообщила, что Идзуми возглавляет в посольстве шифровальный отдел
"Интересно".
, что хочет развестись с мужем и уехать в СССР вместе с сыном семнадцати лет (он у неё не от Идзуми, но он его признал и считал своим). Адамович убедил Елену не торопиться и помочь в вербовке мужа и получении доступа к японским шифрам. Задача оказалась несложной: Идзуми сильно любил жену и сына, испытывал недостаток денег и был не согласен с проводимой Японией политикой. Две недели назад Елена передала нам шесть дешифровок мидовских телеграмм, их ключи и исходные тексты
"Чего уж лучше".
Сложность в том, что Перская эмоционально неуровновешенна: на каждой встрече твердит, что ненавидит мужа, не хочет с ним жить, плачет
"Я безусловно рад помочь родному главному управлению чем могу, но есть же"
Короче говоря, Москва приказала добыть чертежи японской шифровальной машинки, чтобы иметь возможность самостоятельно проводить дешифровку.
Жарко тут у вас смахиваю пот со лба. я, конечно, специалист по дешифровке радиограмм, но не кажется ли вам, товарищ Зубов, что для этой задачи нужны совсем другие умения?
Нет, вы неправильно меня поняли.
Зовите меня Алексей.
Алексей, кивает головой резидент. дело в том, что машинка находится под круглосуточной охраной, в комнате обязаны находится как минимум двое операторов. Вскрыть её незаметно не получится к ней подведена электрическая сигализация, а если, всё-таки удастся, то уж механик, приезжающий из Токио раз в три месяца для обслуживания машинки, сразу обнаружит нарушение пломб
"Получается Зубов не знает, что схема "Красной" уже не представляет для нас секрета, но Берии-то об этом известно, зачем тогда я тут нужен"?
А месяц назад в японское посольство поступила шифромашинка нового типа Б, которая сильно отличается от предыдущей модели тип А, вот сами взгляните, резидент достаёт картонную папку из ящика письменного стола. последняя шифровка из шести, что передал нам Идзуми, отличается ключом. Для старой машинки идёт ключ из пяти букв, а для новойчетырнадцать цифр.
"Вот в чём дело, а "Фиолетовая" вступает в игру раньше, чем я думал"
Всё равно не понимаю, товарищ Зубов, зачем вы меня вызвали сюда?
Это я предложил. За спиной раздаётся голос Адамовича. Мы ведь оба с вами, товарищ Чаганов, "испанцы". Встретиться там не удалось, я большую часть времени находился под Мадридом, но в одной совместной операции мы всё же участвовали: в диверсии на аэродроме под Севильей, помогал Берзину и был в курсе всех её деталей, в том числе и того, как вы "Энигму" немецкую раскусили ещё до того как мы её у "Кондора" отбили. Может быть и тут попробуете? Две пары проницательных глаз пытаются заглянуть мне в душу.
"А о такой мелочи как полное описание Энигмы, которое я получил в Разведупре до командировки, Берзин не упоминал? Так и рождаются мифы Всё что я могуэто "читерство", заглядывать в конец книги, где есть правильные ответы. Или всё-таки нет? А если нет, то докажи, что и сам чего-то стоишь, собирай мозги в кучку и думай что можно сделать. "Фиолетовая"это всё же не "Энигма", она намного проще"
Попробую, конечно, куда я денусь, оглядываюсь по сторонам. только один нескромный вопрос: когда в вашем номере без окон ужин?
Гавана, Отель "Насьональ де Куба",
5 января 1938 года, 20:00.
Ну так где же ваш непризнанный гений, мистер Троцкий? Оля поправила сползшие наушники, откинулась на спинку плетёного кресла и повернула лицо навстречу слабому тёплому ветерку, подувшему с моря.
Рядом на диване уронил голову с кудрявыми чёрными волосами на грудь Иван Сиротин, оперативник из Вашингтонской резидентуры. Перед ним на столике чёрные эбонитовые наушники, подключённые к деревянной шкатулке, такой же, что сейчас на коленях у Оли.