В гавань Севастополя, в которой отстаивались переведенные на зиму в вооруженный резерв броненосцы, вошла личная яхта императора «Штандарт». Так как по флагам было ясно, что самого царя на корабле нет, особого интереса ее прибытие не вызвало ни среди припортовой публики, ни среди зевак. Обычное любопытство, как к любому появившемуся зимой в порту пароходу. Даже когда с борта сошли великий князь Александр Михайлович и какой-то придворный чин, наблюдатели нисколько не взволновались. Ну, приплыли и приплыли, мало ли какие дела могут быть у командира броненосца «Ростислав» и его сопровождающего в Севастополе. Поэтому никто и не заметил, что великий князь и придворный чин сразу посетили дворец на Городском холме, в котором после их визита отчего-то поднялся переполох. И такое начиналось в тот день во всех местах, удостоенных посещением высоких особ.
Сам Александр Михайлович, посетив резиденцию главного командира Черноморского флота и начальствующего над портами, сразу же отправился в казармы своего тридцать пятого экипажа. А его сопровождающий, флигель-адъютант Его Императорского Величества Александр Мосолов, повстречался еще и с градоначальником контр-адмиралом Федосьевым, а также с местным главным жандармом. После чего убыл на яхту, немедленно поднявшую якоря и покинувшую без всяких дополнительных происшествий гостеприимную бухту. Зато великий князь остался в городе. В котором и началось неожиданная для всех и непонятная бурная деятельность.
Сначала по улицам, словно принесенные ветром, забегали озабоченные матросики, вызывая офицеров, оставшихся на зиму в Севастополе, в экипажи. Первоначально только в тридцать пятый, а потом и в большинство остальных.
Наконец обыватели получили новую животрепещущую тему для обсуждения. На стоящих в гавани броненосцах «Синоп» и «Ростислав», входивших в Практическую эскадру, а также на «Двенадцати апостолах» неожиданно появились команды и начались работы по расконсервации. Причем велись они авральными темпами, словно перед войной, к работам привлекли даже рабочих с заводов.
В городе сразу же поползли самые разнообразные слухи и среди жителей постепенно образовались три группы. Первая, самая малочисленная, утверждала, что это действительно подготовка к Высочайшему смотру и учениям с выходом в море. На это две другие отвечали с усмешкой, что такого просто не может быть, потому что такого никогда не было. А вот при угрозе войны, как в 18971898 годах, во время армянских волнений, Практическая эскадра была в кампании даже до мая. На резонные же замечания, что к походу готовятся только три броненосца и несколько малых судов, а не все, эти собеседники отвечали, что, скорее всего, просто не хватает возможности готовить сразу весь флот. При этом все сторонники угрожающего войной положения тоже разделились на две неравные группировки. Меньшая утверждала, что намечаются какие-то очень нехорошие события в Турции и флот готовят к ним. При этом самые отчаянные делали намеки на возможность решения проблемы Проливов. Но самая многочисленная связывала эти приготовления с событиями в Китае, где еще продолжались отдельные вспышки боксерского восстания, а заодно и переговоры о будущей судьбе этой страны. Эти с таинственным видом намекали, что «англичанка гадит» в Китае и Европе, а поэтому срочно готовят флот к возможной «демонстрации» у Босфора.
В салоне жены градоначальника, который часто посещали не только местные гражданские чины, но и офицеры флота, был намечен званый ужин, переходящий в прием «для своих». И сегодня его как раз посетили двое из нихкомандир «Двенадцати Апостолов» капитан первого ранга Вишневецкий и старший офицер «Ростислава» лейтенант князь Путятин. Поздоровавшись и оставив с разрешения хозяйки кортики на столике перед зеркалом в передней, они практически одновременно вошли в гостиную. Где их встретило приветственным гулом собравшееся общество.
Федор Федорович, Николай Сергеевич! Ну наконец-то. Проходите, проходите, присаживайтесь господин капитан первого ранга, господин лейтенант, князь!
Познакомьтесьчиновник по податному ведомству господин Игнатьев.
Очень приятно, очень!
Господа, господа. Я думаю, мы наконец-то сможем внести ясность в наш безрезультатный спор!
А о чем спор, господа? удивился Федор Вишневецкий.
О ваших же кораблях, господа офицеры.
О наших броненосцах? И спорить не о чем, удивился уже Николай Путятин, одновременно ловко заправляя предложенную ему салфетку. Готовимся к практическим стрельбам и Высочайшему смотру.
Зимой? Из каких соображений? Беспрецедентно! удивилось сразу несколько гостей.
Его Императорскому Величеству виднее, ответил, как старший по званию, Вишневецкий. Государь, как мне кажется, решил проверить нашу готовность к возможным внезапным изменениям обстановки на море.
Наше дело стрелять и топить врагов, а зачем и почемукомандиры знают, попытался перевести разговор в шутку Путятин. Впрочем, ему это не удалось, но тут вмешалась сама хозяйка дома, по-простонародному предложив гостям «отведать, чего бог послал». В результате все разговоры о серьезных вещах на время утихли, сменившись обычными застольными переговорами.
Зато потом, удалившись в курительную комнату, спорщики опять вернулись к прежней теме.
Нет-с и нет-с, господа. Ни за что не поверю просто в желание Его Величества. Это какой-то очень хитрый план-с, модный адвокат и по слухам, почти миллионщик, говорил, словно в суде, напористо и убежденно. Судите сами, господа. Англия-с, сейчас, не в лучшем положении. В Трансваале буры бьют их войска, как хотят-с. В Китае им получить особых привилегий не удалось, а потери были как бы не больше, чем наши-с. Так что именно сейчас англичане могут пойти на любые авантюры-с.
Владимир Данилович, вы не правы, возражал ему барон Нольке, чиновник по особым поручениям при градоначальнике. Англия, ввиду трудности своего положения, наоборотне будет рисковать никакими авантюрами. Им сейчас бы с собственными бедами разобраться. Так что виновникТурция и только Турция. От османов всего можно ожидать, господа, всего. Не так ли, князь? неожиданно обратился он к скромно сидящему в стороне Путятину.
Не могу сказать ничего определенного, господа, ответил лейтенант. Меня сейчас заботы по корабельной части занимают почти круглосуточно. Ведь с трудом успеваем к назначенному сроку, ей богу. Матросики и мастеровые как загнанные лошади, а нам, господа, и отдохнуть в приятной компании за редкое счастье выпадает.
Да, неслыханное дело-с, согласился адвокат. А что скажет нам Федор Федорович? ловко сменил он фронт словесного наступления.
А то и скажу господа, оторвавшись от трубки, которую с наслаждением раскуривал, заявил капитан первого ранга. Что ничего необычного на горизонте не видно, кроме необходимости ввести корабли в действие. Да и как правильно заметил мой коллега, у нас сейчас забот столько, что ни о чем постороннем думать не приходится. Причем Николаю Сергеевичу и его сослуживцам как бы не легче будетони, что не говори, в Практической эскадре состояли. А мне и моим подчиненным корабль из длительной стоянки в вооруженном резерве готовить к походу приходится. Так что прошу извинить, но долго я с вами не задержусь. Если бы не любезное приглашение Екатерины Матвеевны, я бы и посейчас на борту броненосца находился.
И курительная опять загудела пылкими спорами. Уже не втягивая в разговор офицеров, спорщики по очередному разу приводили одни и те же аргументы, стремясь подтвердить свою точку зрения. Прервало спор только появление хозяина дома, наконец-то вырвавшегося из круговерти дел по подготовке встречи высочайшей особы.
Еще через пару дней в гавань вновь прибыла яхта императора. Только теперь ее ожидала торжественная встреча, с выстроенными шпалерами войска и матросов, с оркестром и приветственными речами представителей местного общества. Впрочем, встреча надолго не затянулась, Николай, быстренько обойдя войска и поприветствовав встречающих, приказал закончить торжественные мероприятия. Собравшееся начальство и прибывшие на яхте споро расселись по коляскам и, в сопровождении почетного конвоя, умчались к железнодорожному вокзалу. Там государь попрощался с женой и детьми. Причем дочерям, как отметили многие зрители и, особенно, зрительницы, уделил больше времени, чем императрице.