Я коротко напомнил, что даже Пони-Релай требовалось десять дней, чтобы доставить почту с одно конца континента на другой, а потом показал моток тонкой веревки:
Это самая обычная веревка, но в нашей сказке она будет играть роль провода, по которому мы будем пускать электрический сигнал. Кстати, обращаю ваше внимание: никогда не прикасайтесь руками к оголенному проводу, в котором может быть электричество
Рассказывая о технике безопасности при работе с электричеством, я натянул веревку между штативами и удовлетворенно сообщил:
Ну вот, теперь у нас есть телеграф. Кэт и Билл могут обмениваться новостями, тук-тук-тук, стучит в Нью-Йорке Кэт, я постучал в ритме морзянки по штативу, тук-тук-тук, отвечает Билл. Они счастливы. И вот теперь у нас начинается сказка о будущем: давайте будем считать, что трансконтинентальная дорога уже построена и Билл может послать поездом подарок для Кэт. Кэт в восторге, она получила подарок и хочет петь от радости. Увы, но Билл не может услышать ее пение. Или может?
И я рассказал немного о телефоне, признав, что существующие образцы аппарата пока ниже всякой критики, но тем не менее время, когда влюбленные смогут говорить посредством проводной связине за горами.
Потом подруга подарила Кэт котенка, Кэт переживала, что Билл не увидит это прелестное существо, и я отправил по телеграфу фотографиюразбив картинку на много-много-много клеточек. Я нарисовал на доске кошачью морду, расчертил ее в клеточку и перенес по клеточкам на другое место. Точкапустой пиксель, тирезакрашенный. Если клеточки будут очень маленькие и их будет очень много, можно добиться большой точности изображения.
Публика заинтересованно притихла.
Кэт захотела показать Биллу, как ее котенок гоняется за бабочкой. Я объяснил публике принцип кинематографа: много последовательных фотографий, показанных с большой скоростью.
Родители Кэт решили, что Билл не подходящий жених для их дочери и отправили Кэт на пароходе в Англию. Поскольку проводной телеграф на пароход не протянешь, а общаться влюбленным хотелось каждую минуту, мне пришлось изобрести радио, снова помянув байку про невидимый свет. Я снял веревку, натянутую между штативами, и закрепил в штативах по шомполу, которые должны были изображать антенны, излучающие и принимающие невидимый свет.
Пароход наткнулся на айсберг и начал тонуть.
Билл поспешил на помощь. Отвергнув поезд, как слишком медленный транспорт, я посадил было Билла в огромное пушечное ядро, но эту идею пришлось оставить, потому что таким образом Билл и сам погибнет, и Кэт не спасет. Народ в зале большей частью представлял, что такое пушечный снаряд и что вряд ли в пушечном ядре будет так уж комфортно Биллу, поэтому я пересадил Билла в ракету; когда топливо начало выгорать, снабдил ракету крыльями, чтобы она плавно спланировала вниз, а потом присобачил понтоны, чтобы реактивный гидросамолет Билла смог сесть на воду около тонущего корабля и всех спасти. Чтобы уместить всех спасенных пассажиров, мне пришлось придумать ну очень большой самолет, который потом двинулся в сторону Англии на подводных крыльях. В Англии Билл и Кэт обвенчались. Родители Кэт в Нью-Йорке и родители Билла в Сан-Франциско смогли увидеть прямую трансляцию этого события.
В свадебное путешествие Билл и Кэт отправились на Луну. Я красочно описал, как выглядят с орбиты освещенные электричеством огромные города на ночной стороне планеты, какую одежду надо надевать для прогулок по Луне и почему водруженный там флаг не будет красиво развеваться.
К этому времени я малость выдохся, но публике понравилось.
12
Тебе надо книги писать, сказал Норман. С такой-то фантазией.
Он больше денег заработает, если поедет с этой лекцией по стране, прагматично заметил Джейк. А если еще фокусы с настоящим электричеством показыватьвообще на ура пойдет.
Хорошая мысль, согласился я и оглянулся на Фокса. Тот шел, глубоко погруженный в мысли. Не отставай, сказал я ему. Вдруг майор Хоуз решит тебя арестовать.
Не решит, возразил Норман. Он предупредил меня, что Льюисконокрад.
А ты?
Я ответилзнаю.
Я с ним танцевал на Рождество, проговорил Фокс. Был бы девицейох, беда бы мне была. Сердцеед
Мы неторопливо шли после лекции домой. Зрители помоложе устроили после представления танцы, но мы не остались: я с непривычки устал, да и костюм мой отправился уже в Ван-Бюрен, Фоксу с его полудетской внешностью нечего там было ловить, Джейк наоборот вдруг признался, что чувствует себя стариком, а Норман заявил, что ему надоели примитивные провинциальные развлечения, и он хочет в оперу: чтоб все пели исключительно на итальянском и ничего понятно не было.
Спой ему что-нибудь по-русски, посоветовал мне Джейк, но я сказал, что у меня нет ни слуха, ни голоса.
Когда мы подходили уже к фургону, Фокса подозвал к себе хозяин дома, во дворе которого мы остановились.
Нас, оказывается, пытались обворовать, обернулся Фокс к нам, выслушав его.
Кто-то неизвестный в течение одного вечера дважды пытался забраться в наш фургон.
Зачем? удивился Джейк. У нас ни денег, ни вещей Вот разве у мистера Ирвинга саквояж.
Да и там ничего ценного, растерянно сказал Норман. Одежда, книги. Готовальня еще, но кому она здесь нужна? А часы и деньгивсе при мне. Инструменты и моток провода?
Инструменты мы в дом занесли на всякий случай, напомнил Джейк. Пусть в кладовке полежат.
У меня самый ценный предмет огниво, сказал я. А так тожеодежда и книги.
У меня вместо огнива бритва, а остальное то же самое, подвел итог Джейк и посмотрел на Фокса. Признавайся, чего такого ценного у Дана взял.
У Дана? удивился Фокс. Деньги, большей частью конфедератскиеими сейчас только подтереться. Несколько колецно я их уже ювелиру отнес. Часы себе оставил, серебряные. И все.
Покажи часы, велел Джейк.
Фокс вынул из внутреннего кармана куртки часы. Джейк посмотрел:
Вроде действительно серебряные, брильянтами не усыпаны, вернул часы Фоксу. Так что же вору понадобилось, а?
Так и не поняв, что именно кому-то могло понадобиться у нас в фургоне, мы расстелили одеяла и легли спать, причем Джейк выговорил Фоксу, что тот кольца-то продал, а одеяла себе так и не купил. Фокс отбрехивался: мол, ночи сейчас теплые.
Если теплые, то чего ты под утро ко мне под бок лезешь? резонно возразил Джейк. Нет уж, завтра пойдем тебе одеяло искать!
Одеяла у нас ценные, новые, сонно предположил я. А больше ничего нового и нету.
Спи уже, сказочник, толкнул меня Джейк. У тебя подштанники новыенебось именно за ними и лезли. Ценная вещьни у кого в Арканзасе таких нет. Последняя парижская мода!
Утро вечера мудренее, и с утра мы снова задумались, за каким чертом нас вчера навещали. Джейк снова попросил у Фокса часы, чтобы рассмотреть при дневном свете. Повертев их в руках так и эдак, промолвил задумчиво:
Странное какое-то серебро
Норман взял с его руки часы.
Я тоже сунул свой нос поближе:
Платина, что ли?
Действительно, с недоумением ответил Норман, разглядывая часы. Странное серебро. Но и на платину не похоже. Алюминий? предположил Норман.
Точно нет, что ты!
Ты уверен?
Норман, да ты чтоникогда алюминиевой ложки не видел?
Я же не герцогс алюминиевой посуды есть, ответил Норман.
* * *
Автору даже странно подумать, что когда-то платину ни в грош не ставили, а алюминий считался дороже золота. Между тем, так оно и было. Самородная платина попадалась людям давно, но как драгоценный металл не ценилась. Как недрагоценный, впрочем, тоже. Ее считали каким-то недоделанным серебром («серебришко»это так платина переводится с испанского) и выкидывали, потому что возни с «третьесортным серебром» было много (платина хуже поддается обработке), а толку чуть: цена платины была вдвое ниже серебра. Впрочем, к началу девятнадцатого века спрос на платину возник: из нее получалась отличная посуда для химлабораторий, применялась она и в качестве катализаторов. Потом область применения платины начала расширяться, и цена на нее понемногу поползла вверх, но практически до начала двадцатого века ювелиры платиной не интересовались. Да даже и сейчас к ювелирам уходит только треть добываемой платины. Остальное идет в промышленность.