Ты же вроде квакер, мягко укорил Дуглас.
А что, если квакер, так голову под нож должен совать? возразил Джейк. Я бы, знаешь, давно уже помер, если б не имел привычки опасность стороной обходить. И ты, Дэн, должен быть богу благодарен, что на этот раз тебе повезло. Вот не убили бы этого майораполучил бы ты кирпичом по голове да в реку отправился!
Дуглас согласно покивал: повезло, мол.
А я задумался на минуту, а потом и сказал:
А откуда ты про кирпич знаешь? Я ни Дугласу, ни Драйдену про него не говорил и тебе вот щас тоже
Наступила тишина. Потом Дуглас, все поняв, повернулся к Джейку и спросил с неподдельным интересом:
Пацифист, да? Квакер?
* * *
Автору все неймется нарушать правило «чё герой не видел, о том не говорят!». Ну да, такой уж здесь Автор. Поэтому сейчас речь пойдет о том, чего Дэн не видел и видеть не мог.
Квакеры, о которых периодически заходит речьэто одно из протестантских течений, которое зародилось в Англии в XVII веке. В то время они критиковали все религиозные течения: и католиков, и англикан, и пресвитериан, за что, естественно, и получали. От притеснений они подались в Новый Свет, и здесь осели в основном в Пенсильвании. С течением времени накал страстей в их рядах утих, и по сравнению с протестантами всех прочих течений они стали наиболее терпимой и миролюбивой группой. Миролюбие было их образом жизни: они отвергали насилие и отказывались от военной службы. Другой их приметой была честностьони избегали лжи и полагали, что простого слова достаточно, а вот клятв любого рода избегали. Кроме того, им была противна роскошь, и всякого рода излишества им не были нужны. Ну и вдобавок ко всему, они полагали, что все люди созданы равными. Все. В том числе негры.
Когда Джейк был юным и наивным, он с парой приятелей, тоже квакерами, приехал в Канзас. Там как раз шли ожесточенные споры, каким должен быть штат: свободным или рабовладельческим. Джейк и его друзья, естественно, полагали, что свободным. Ну а поскольку молодости свойственна излишняя горячность, взгляды свои высказывали чересчур категорично. От драк, конечно, старались воздерживаться, но на словах было высказано много лишнего. В ту пору в знакомых у них ходил некий Джозайя Грин, который вроде бы придерживался похожих взглядов, только был поспокойнее, когда их высказывал. И еще был некто Поттинджер, у которого было десятка два негров, и который не понимал, почему бы это ему нельзя прикупить еще десяток, если деньги есть? Вот этого самого Поттинджера и нашли мертвым наутро после особо жаркой ссоры с юными приезжими квакерами. Он был ограблен, пять его негров пропали, а что особенно интересно, нож, которым его зарезали, принадлежал одному из юношей. И при обыске в комнате, где жили квакеры, в грязном белье нашли рубаху с пятнами крови.
Джейк в ту ночь дома отсутствовал: отправился в гости к одной красотке да и загостевался почти до самого полудня. Когда направлялся домой, его остановил по дороге знакомый старик, тоже квакер, и посоветовал домой не ходить. Ну положим, отсиживаться в кустах, когда друзья в беде, Джейк не стал бы. Вот только друзей у него уже не было. Их повесили, не отвлекаясь на всякие юридические тонкости вроде суда и адвокатов, сразу же после обыска. И чтобы не повиснуть рядом с ними, Джейку пришлось срочно делать ногина восток, в рабовладельческий штат Кентукки, где он вдруг и обнаружил, что хорошо знакомый Джозайя Грин продает негров. Он сначала не поверил, подумал, что в местную газету объявление дал тезка и однофамилец: в конце концов, и фамилия такая часто встречается, и имя нередкое. Но вот что-то дернуло его сходить и посмотреть на этого мистера Грина. Тот самый оказался, и негры были те же, поттинджеровские.
И хрен кому что докажешь. Вот так и вышло, что почтенный мистер Джозайя Грин, выручив за негров четыре тысячи долларов, отбыл неведомо куда, пока безденежный бродяга Джейк Шерман отсиживал неделю в каталажке.
Уже много позже, когда он жил в одном городке в Иллинойсе, пошел Джейк на молитвенное собрание и сидел в молчании, как и все, когда его вдруг прорвало. Он встал и рассказал эту историю, а в заключение добавил что-то о мирном пастухе Давиде и о Голиафе, который похвалялся своей силой, и о том, что бог сделал Давида оружием гнева своего что-то он такое еще наговорил, из-за чего после собрания несколько озабоченных горожан начали внушать ему о миролюбии и дьяволе, который овладел его душой. Джейк послушал их тогда, послушал, а потом и заявил, что специально он Джозайю Грина искать не будет, но если господь посчитает возмездие справедливым, он поставит Грина перед ним и даст ему оружие в руку. Разумеется, после таких высказываний ему пришлось город поспешно покинуть.
И вот теперь в Мемфисе он чуть не столкнулся с Джозайей Грином нос к носу.
Однако Джейк все же пребывал в сомнении: насколько верны его побуждения? Может быть, и в самом деле его душу смущает дьявол? Подобает ли квакеру думать о мести?
Это не месть, сказал он себе. Разве из мести мы убиваем ядовитую гадину, оказавшуюся на дороге? А Грин и был ядовитой гадиной.
Но Джейк колебался и днем, пока таскался хвостом за Грином, и ночью, когда сидел в темном саду. А когда под утро здоровенный ирландец, который был у Грина за вестового, прикатил тачку и вывалил из нее связанного человека, Джейк уже не сомневался. Просто взял саблю, которую Грин оставил на ступеньках крыльца, когда пошел с ирландцем к сараям, и подкрался, хоронясь за какими-то высокими цветущими кустами. Ибо бог послал оружие, аллилуйя! By the grace of God well meet you, как-то так.
И выбора у Джейка особого не было: или воздержаться от насилия и дать совершиться убийству, или же убить самому и спасти невинного человека. Дэна, осознал он, когда увидел чуднЫе куцые подштанники, но было совершенно неважно кого.
Когда ирландец отвернулся и отошел, Джейк с холодной решимостью и от души махнул саблей. И, выдернув оружие из раны, тут же погнался за ирландцем, который озирнулся, увидел и в ужасе понесся прочь. Но ирландца Джейк убивать не собирался, отогнал и бросил саблю на дорожку. И надо было давать деру, потому что около дома кто-то окликал Грина. Вот-вот его увидят.
И Джейк сбежал.
Однако ничего такого рассказывать наглому любопытному журналисту Джейк не стал. Он просто сказал:
Каждый человек должен бороться с дьяволом в своей душе.
Вздохнул и добавил, криво ухмыльнувшись:
Ну вот в этом раунде он победил!
11
Индейцы чикасо, которые продали эту землю Джексону, вовсе не сидели на этом месте от сотворения мира, говорил Дуглас, рассеянно посматривая по сторонам.
Мы стояли на высоком берегу над пристанями и обозревали окрестности. Дуглас вышел поискать новостей и, может, разжиться свежими газетами. Нас с Джейком он вывел вроде как на экскурсию, а на деле, скорее всего, чтобы отвлечь нас от неприятных воспоминаний. И день выдался хороший, ну так зачем дома киснуть? Вот и вышли погулять, тем более, что мне все равно надо было подумывать о том, как устраиваться в этой жизни, а Джейк тоже уже практически был штатским человеком, и из госпиталя его пока не попросили только потому, что где-то в недрах бюрократической машины еще прокручивался вопрос о причитающемся ему жаловании.
У пристаней стояли два парохода, один из нихганбот «Эссекс», уж не знаю, как оно по-русски. Канонерка, наверное. Впечатление он производил тяжелое: этакий «Железный капут», только что не в виде танка, а как бы корабль. Фактически же взяли обычный пароход (паром, уточнил Дуглас, который был в курсе), обшили его железными листами и выпустили на просторы Миссисипи. Как только оно плавало под таким весом? Но, Дуглас уверил, очень хорошо «Эссекс» плавал. И давал жару южанам, был одной из самых активных канонерок на реке во время войны.
Второй пароход пришел с низовьев, и Дуглас уже разжился двумя новоорлеанскими газетами и одной виксбургской, мельком проглядел, свернул и сунул в карман.
Вода стояла высоко, и пока было непонятно, повысится ли уровень Миссисипи или начнет падать. Низины арканзасского берега все позатапливало, только отдельные островки остались, и казалось, что река разлилась до самого горизонта. Сейчас ее ширина в этом месте была около пяти миль, в километрах, получается, около восьми. Дуглас на меня как-то странно посмотрел, когда я помянул километры, но ничего не сказал, а продолжил рассказывать про индейцев: