И вы подставляете голову под пулю ради какого-то Логан осекся и неуклюже закончил:цветного мальчишки?
Под какую пулю? спросил Дуглас как бы с недоумением и приподнял одолженную у Логана саблю.
Вы понимаете, о чем я, с досадой выговорил Логан.
Эта история, любезно объяснил Дуглас, касается жителей Ноламомы. Всех, независимо от цвета кожи.
Клан, догадался доктор Синклер. У вас там сложился клан. Ну еще бы, гордые скотты.
Никогда не думал о Ноламоме как о клане, удивился Дуглас.
Это не объяснить сассенахам, сказал доктор Логану.
Этого и шотландцу-то не объяснить, проворчал тот. Особенно такому как я, рожденному в Америке.
Вы горожанин, объяснил доктор. А наш мистер Маклаудиз глубинки, где варят безакцизный виски, а по субботам ходят воевать с индейцами. Это, знаете ли, сплачивает.
Вы воевали с индейцами? на всякий случай спросил Логан журналиста, наконец начав подозревать, что тот не так уж прост.
Доктор преувеличивает, белозубо улыбнулся Дуглас. По субботам у нас танцы и драки из-за девушек. Правый берег Ноламомы против левого.
Индейцы живут на правом или на левом берегу? уточнил Логан.
На обоих, ухмыльнулся Дуглас.
За кладбищем Элмвуд была небольшая лужайка, очень удобная для прогулок с саблями ну, для прогулок с пистолетами она тоже годилась, поэтому ранний негр, завидев группу белых, вышедших на эту лужайку, описал большую дугу по кустам, от греха подальше.
Дуглас снял сюртук и аккуратно повесил на ветку дерева, растущего у кладбищенской ограды, туда же определил жилет. Штаны у него держались на ремне, а не на подтяжках, так что рубаху он тоже снял и остался с обнаженным торсом.
Ну где там ваши Грин с Грейвзом? спросил он, описав саблей несколько восьмерок. Я готов.
Доктор поставил свой саквояж под этим же деревом.
Фехтовать вас в вашей Ноламоме учили? спросил он с сомнением.
В Шотландии, сказал Дуглас.
Спортсмен учил?
Вояка.
Вот и ладненько, сказал доктор.
Да что ж там! воскликнул Логан, глядевший назад, в сторону кладбища, откуда должны были появиться Грин с Грейвзом. Но вместо них появился босоногий мулат, который несся не разбирая дороги, чтобы принести странную весть от капитана Грейвза.
Что? Майор Грин мертв? переспросил, не поверив своим ушам, Логан.
Мулат подтвердил: сам видел, да, майор мертв. Убит собственной саблей.
Поднявший меч от меча и погибнет, сказал доктор. Где он? На квартире?
Дуглас без особой торопливости одевался, вернув саблю Логану.
Меня подождите, бросил он в спину доктору. Мне тоже любопытно, что там стряслось.
Доктор, поднявший свой саквояж и сделавший несколько шагов, остановился.
Да я не знаю, стоит ли вам начал он.
Почему нет? возразил Дуглас, застегивая жилет. То, что этого не мог сделать яочевидно, вот Логан свидетель. И будет обидно, если кто-то из репортеров успеет на место преступления раньше меня. Я, правда, для местных газет не пишу, он вдел руки в рукава сюртука, но все же В конце концов, саблю майор готовил на меня!
Доктор с такими аргументами согласился.
Грин жил в таком же небольшом доме, как и Логан, во втором этаже, но туда подниматься не пришлось: место происшествия оказалось в глубине сада, у хозяйственных сараев.
Его что, подловили, когда он шел в сортир? с профессиональным цинизмом спросил доктор, подходя к стоявшим около тела, накрытого простыней, людямсоседям и расквартированными неподалеку офицерам.
Дуглас не стал задавать вопросов Грейвзу, который стоял у тела с обиженным выражением на лице, провел взглядом по лицам людей, которые стояли рядом, обнаружил, что ничего, кроме удивления и интереса на них не отразилось, заглянул за спину Грейвза, который загораживал сидящего на земле у сарая человека, и вот тут-то удивился и сам:
А что это ты здесь делаешь?
Там сидел изрядно потрепанный Дэн.
Это ты его? тихо спросил Дуглас.
Нет, не оборачиваясь, ответил Грейвз. Он не мог.
От Автора:
Дактилоскопию еще не изобрели, да и криминалистика еще только зарождалась. Собственно, и слова «криминалистика» еще не существовало, его придумает австрийский юрист Ганс Гросс тридцать лет спустя.
9
Ночка у меня выдаласьврагу не пожелаешь.
Ну, началась-то она сравнительно нормально: после ужина я недолго полистал найденную на столе у Дугласа каирскую газету пятидневной давности. Большая часть газеты была посвящена смерти Линкольна. В крайне высокопарных выражениях повествовалось об арестах заговорщиков, о невероятно высокой награде за сведения о скрывающемся убийце (да, сто тысяч баксовони и в двадцать первом веке заметная сумма, что уж говорить о 1865 годе!) и, как апофеоз, о том, как Бут, застигнутый преследователями, отказался сдаваться.
Его сообщник вышел из амбара для табака, где они укрывались, а Бут предложил офицеру, командовавшему подразделением, единоборство, офицер, естественно, отказался. Чтобы заставить беглеца выйти, солдаты подожгли амбар. У них был приказ взять Бута живым, но когда Бут появился из горящего амбара, в его руках был револьвер, и один из солдат, полагая, что он собирается стрелять, ранил его. Пуля перебила Буту позвоночник, и два часа спустя он скончался.
Когда газета начала выпадать из моих рук, я перебрался на свою раскладушку, укутался в одеяло и заснул. Под утро я проснулся от холода: одеяло сползло на пол.
Я глянул на постель Дугласа: журналист домой так и не явился, возможно, убоявшись кашля, которым я донимал его предыдущую ночь. А может, просто загостился у какой-нибудь любезной дамы. И мне даже показалось, что как раз второе, потому что я вдруг услышал постукивание по оконному стеклу: ти-ти-ти та! ти-ти-ти та! Явно человеческое постукивание, показалось мне.
Наверное, подумал я, Дуглас вернулся из гостей и пытается попасть в дом, не будя громким стуком хозяев и постояльцев.
За окном никого вроде не было. Но я распахнул окно и высунулся, чтобы глянуть направоможет быть, Дуглас прошел туда, к запертой на засов двери.
Эй! тихонько позвал я.
Тут меня хорошенько приложило по голове, и очнулся я немного позже, когда повозку или что-то другое, где я лежал, хорошенько тряхнуло на выбоине. Я был связан, на мне был мешок, и меня куда-то везли: явно неудачное начало дня.
Я попробовал пошевелить руками, но связано было на совесть, я даже не ощущал, есть ли у меня еще пальцы или, может, уже нет. Попробовал двинуть головой, чтобы сдвинуть с носа грязную мешковинуно и мешком я был обмотан слишком плотно. Я упоминал, что рот у меня был чем-то заткнут? Ну так крикнуть и поднять шум я тоже не мог.
Потом повозка остановилась, поверхность, на которой я лежал, наклонилась, и я съехал к бортику. Я услышал шум удаляющихся шагов. Тут, как полагается герою из романа, мне бы перепилить веревки о какой-нибудь ржавый гвоздь, ловко выпутаться из мешка и сбежать, но я едва мог пошевелиться, не говоря уже о том, что дышал с трудом. У главных героев романа редко наблюдаются сопли. У них и бронхиты редко наблюдаются, разве что для того, чтобы какая-нибудь прекрасная леди могла поухаживать за больным героем. Впрочем, это я сейчас могу рассуждать о литературных персонажах, а тогда мне было элементарно страшно. Ну и злость я тоже испытывал: это как понятьменя убило грузовиком, потом я дважды тонул в течение полусуток, чуть не сгорев при этом, получил шанс сдохнуть от пневмониии это все для того, чтобы вот так бездарно кончить свои дни? Да кому я вообще понадобился?
Снова послушались шаги, на этот раз двух человек, один выговаривал второму, что уже почти рассвет. Второй бормотал, что парень (надо полагать, я) ночью на улицу не выходил, а уже утро и скоро придут будить. «Вы ж сами говорили!..»
Да времени почти уже и не осталось, с досадой сказал первый. Ладно, показывай, что привез.
Чьи-то не очень ласковые руки выпутали меня из мешковины. Я увидел ноги в начищенных сапогах и рядом другие, в порядком потрепанных башмаках на толстенной кожаной подошве. Посмотреть, что там было выше, у меня бы не получилосья лежал носом в песок.