Резонно, отозвался Михаил и взялся за «кувшин». Красная жидкость оказалась кисловатым соком. Обычным, не забродившим. Впрочем, после пары больших глотков водки из фляжки Зуброва, и это было амброзией.
Михаил жевал, запивал и поглядывал на яму, выложенную короткошёрстными мехами. Внутри неё парила тёмная вода, приправленная травами. На дне расплавлено-алым огоньком плавало «солнышко-обогреватель» размером с кулак. Запах от «ванны» шёл одуряющий, словно смешали пихтовую смолу и сандаловое масло. Было такое у жены, и Михаил ещё помнил аромат. Последнее время, правда, Наташа перестала им пользоваться, сославшись на недомогание Михаил вздохнул и отложил приторный фрукт в сторону. Дома, далеко-далеко, там, куда неизвестновернёшься ли ещё, осталась его женщина. И сурово казнила печаль понимания, что изменения последнего месяца могут значить только одно. И одна новость и радость ждёт его возвращения. Но как теперь получится Переживёт ли жена боль его потери? Доносит ли маленькое чудо подсердечное? Захотелось поделиться с другом подозрениями. Но вовремя вспомнил, что друг-то уже пять лет как вдовец. Говорить ему о своих «сердечных» бедахбередить старую рану.
Зубров же посмотрел на задумчивого товарища, достал фляжку и бултыхнул возле уха. Звонкий плеск однозначно указал на нехватку важного ресурса. Вздохнул и передал водку Михаилу. Тот глотнул и вернул полегчавшую фляжку.
Ты не волнуйся за неё, Юрий отвёл глаза и сжал-разжал кулакприготовился. Наши присмотрят.
И за ней следили? Михаил и сам почувствовал, какая глухая тоска и злость пробились в голос. Вот так вот, живёшь и не знаешь, что за тобой и твоими ближними ходят по следу то ли стражи, то ли конвоиры.
Типун тебе! зло отозвался Юрий и хватанул из фляжки. Следили! передразнил он. Да ей под ноги ковры стелют! А тыследили! Её нянчат день и ночь! Каждую минуту приглядывают! И не один, не двоедва звена на этом работают! А тыследили!
Онатэра?! Из ваших? Скулы свело от напряжения. Зубров отвёл глаза. Сукин ты сын! Михаил броском заграбастал плечи друга, встряхнул, заставляя посмотреть прямо. Тэра?
Ну, Юрий совсем спал с лица, глухо заворчалИ что с того? Но жена же! Ты ж её любишь Не всем же людьми быть!
Значит, тэра, Михаил с трудом продышался, закрыв глаза. Открыл, посмотрел на рукипобелевшие кулаки дрожали на вороте друга. Значит, её тоже Как тебя, да? Ко мне приставили? Следить?
Охренел?! Юрий сорвался на крик. Умом тронулся?! Паранойя одолела?!
Юр, Михаил отпустил и устало отсел, ты не ори, а? Просто скажи.
Просто! Юрий зло одёрнул куртку. Просто только сказки сказываются!
Вот и расскажи мне сказку.
Тишина повисла не надолго.
Тэра, остывая, признал Юрий. Но не нашей школы. Из Хоро-сет. И не подставная она! Мы тебя под охранение взяли сразу, как только ты Путь Отцовства принял. А тут ты сам Наташу нашёл. В школах такое смятение было! Чуть до конфликта с Хоро-сет не дошло. Вовремя связались с их старшинами и Юрий напоролся на уставший, больной взгляд друга и осёкся. Короче, любит она тебя. По-настоящему. Ведьмам не прикажешь, знаешь ли.
Ведьмам, смакуя, протянул Михаил и грустно улыбнулся. И серьёзная ведьма?
Да уж куда серьёзней, хмыкнул друг. Ведунья старшего круга!
Ни о чём не говорит, улыбнулся Михаил и, потягиваясь, стащил с себя куртку. От тепла «солнышка» да после еды тело разогрелось и разомлело. Стало светло и хорошо на душе. Чёрные подозрения ушли в прошлое, а в настоящем осталось глупая, возможно, но гордость: женаведьма. Настоящая. Интересно толькоприворотное зелье каждый день в чай подливала, или раз в месяц?
Юрий словно мысли подслушал и улыбнулся:
Любовьматерия тонкая. Если уж она естьзначит, есть. Если нетзначит, нет. Тэра её чувствует как воздух, как воду, как свет. Она жарит кости, лёгкие свербит, сердце переполошивает. Любовьэто наполненность силой. Она священна, как молитва, как сатори, как Божественное откровение. И, если тэра любит, то это не игры сознания, не ошибка, не самовнушение. Любовьчувство, которое мы хорошо умеем отличать.
Под тихие монотонные объяснения друга Медведев скинул одежду и растянулся на шкурах. Тонкие волоски меха приятно жалили уставшую кожу. «Альфа Центавра» пушисто искрилась на расстоянии вытянутой руки, заботливо тянулось лучиками в сторону человека. Михаил не отказал себе в удовольствии и любопытстве естествоиспытателяпотянулся и подставил ладонь: «Что это может быть? Стабильное образование типа шаровой молнии? Хитрый вариант изотопного распада? Типа радиофосфора, но стабильнее и без радиации? Или ещё что?.. Но у шаровых молний не бывает протуберанцев Минисолнце? Зелёный карлик?». Огня не было. Мягкое доброе тепло щекотало пальцы, тонкими зеленоватыми язычками пробегая по коже.
Юр, Михаил опрокинулся на спину и поманил «Альфу Центавра» за собойсолнышко послушно сдвинулось и зависло на пальце, словно мячик у виртуозного жонглёра. Что значит этот ваш Путь Отцовства? Почему меня охраняли? Зачем я вам?
Юрий промолчал. Раздевшись, лёг рядом. Схватил с каменного подноса горсть орехов и методично стал раскалывать, складывая по горкам раздельно ядра и скорлупупо всему видно, тренировал ущербную руку. И получалось это у него до того ловко, что, если бы Михаил своими глазами не видел, что плечо было вывихнуто, не поверил бы в травму.
Юр, белку-то не изображай
Думаю.
Как бы сказать так, чтоб ничего не сказать?
Угадал, усмехнулся Зубров.
По-моему, у нас не так много времени осталось.
Да знаю я! поморщился он. Только надежда-то умирает последний! Если ты сможешь выбраться, то излишнее знание отяготит твою жизнь. А, если нет?
То надо б знать, за что всё это. Изачем.
Юрий ткнулся лбом в сложенные руки. Михаил помолчал в ожидании ответа, а потом приподнялся и хлопнул друга по плечу:
Ладно, забудь! Проехали.
Юрий вздрогнул, обернулся. Медленно покачал головой:
Не проехали. Слушай. Только обещай мне
Да не нужны мне твои тайны! огрызнулся Михаил. Твои! Твоих Пресветлых! Своих проблем хватает, блин. Пошёл я в компот купаться!
Поднялся и, пройдя пару шагов, тяжело скользнул в меховую яму. Ухнул, оказываясь в горячей воде. Сунулся с головой, вынырнул, зафырчал, отряхиваясь. Что-то преувеличенно-бодрое напевая, принялся смывать пот и пыль. Морщась, обмывал раны и царапины. Сперва они зудели, отзываясь на тепло и целебные составляющие ванны, потом распарились и стали только тихонько покалывать при натяжении мышц. Сошли корки крови и грязи, и под ними обнаружилась новая тонкая кожа. Разглядывая её, Михаил удивлённо хмыкалтэра постарались на славу.
Ты принял на себя судьбу своего двоюродного брата, погибшего на восхождении.
Михаил обернулся. Зубров говорил отрывисто и быстро. Словно заставлял себя.
Он был тэра. Как и его отец. Подготовленный тэра с особой миссией. Когда ты принял на себя ответственность за его смерть, линии Судьбы сместились. Не спрашивай: как? всё равно не отвечу, не моя эта вотчиназнать такое. Но фактты и так имел высокий потенциал, но, приняв будущее брата, стал уникумом. Потому и взяли под опёку.
А Сашка? спросил Михаил и тут же додумался:Ах, да! Стал бы воином? Он же поэтому в армию попёрся
Нет. Он служил бы под такой защитой, что и себя бы мог держать в форме и на рожон бы лезть не пришлось, хмыкнул Зубров и, отведя глаза, сглотнул:Я бы постарался.
Медведев замер на миг. Вспомнилось, как сам рвал и метал, потеряв брата, сманенного в горы. Как не спал ночами, тупо глядя в потолок. Как бешено зубрил предметыдо умопомрачения, до тумана в глазах. Как гонял себя на тренажёрах, выводя с потом слёзы. Как дрался, стискивая крики ярости и боли глубоко внутри Вспомнился Святослав, стоящий на коленях перед своим Ведущим. В покорности позы сквозило отчаяние. Тогда оно было не понято, не замечено, но вот теперь осознано с должным чувством. Не может страж оставаться сиротой. Невыносимо это существование для того, кто честен со своей совестью.
Локоть заломило острой болью. Вспомнилось прикосновение уходящего Святослава. Снова накрыло волной жара, пронзающего кости, опаляющего дыхание, сердце доводящего до одури