Последние слова Родимцев проверещал, безумно сотрясаясь в руках сдерживающего тэра. Завыл, забился, вырываясь. Михаил попытался успокоить, но куда тамИгнат уже не видел и не слышал его. Тэра приблизились, да не успеливзбесившийся человек порвал оковы сдерживающих рук и кинулся. Мгновениеи Медведев оказался вжат в каменистую землю. Навалившись сверху, Родимец выл на одной ноте и суетливыми руками искал горло. Глаза его закатились, в щели век расплывалась ослепительная белизна.
Откуда-то сверху короткий выдох, и Игнат завалился на бок, теряя сознание.
На фоне черничного неба задумчивый Яромир протягивал ладонь помочь подняться, а рядом с ним застыли Юрий и Святослав, напряжённые как близнецы-братья. Кто из них вырубил Родимца, Михаил так и не понял. Возле уже высились подхватившиеся Всеволод, Батон, Катько и даже Полынцев. Мало людей осталось. Потому и сблизились.
Что с ним? просипев пережатой глоткой, Михаил мотнул головой в сторону лежащего Родимца.
Кратковременное помутнение. Сбив в сознании после разговора с Гамаюном. Человеку с глашатаем Королевы говоритьта ещё беда, отозвался Яромир, задумчиво оглядывая вырубившегося посланца.
Оклемается, успокоил Святослав:Я присмотрю.
Вместе с парой молчаливых тэра, он перенёс Родимца к спальным местам, расположил на спальнике, закутал.
Михаил смотрел как люди возвращались на места, как успокаивался переполошенный лагерь, как чёрно-белый мир становится невероятно хрупким.
Людисвои и чужиеёжились от холода, кутались и жались друг к другу. Мокрый снег сменился колючим, и температура упала. Холод, голод и ожиданиевот то, что добьёт людей вернее, чем любая вражеская сила. Для оторванных от дома и простого человеческого тепла не оставалось возможностей выжить в этом недружественном краю. И, вероятно, только один человек был их шансом сейчас. Был искупительной жертвой и билетом домой.
Медведев положил руку на грудь. Если тесно прижать ладонь, то за тканями куртки и свитера можно нащупать нательный крест. Большой, серебряный. Дарёный. Любимыми руками надетый.
«Ох, Наташка Как жаль, что я тебе не успел самого главного сказать. Нет, не о том, что люблюэто говорил сотни раз. Да ты и сама это знаешь лучше меня. Иначе бы и не жили б вместе Я о другом тебе так и не сказал. О том, что понимаю, что тяжело быть женой человека, которому до всего есть дело. Который просто не умеет оставаться в стороне. А я такой То ли обострённое чувство справедливости, то ли вместо батарейки реактивный двигатель в мягком месте встроен. А, может, всего лишь жить не умею Быть довольным и тем, что имею и тем, как имею. И как меня имеют. Вот такой дурак Только я никогда не обещал, что нам будет легко, правда? Не говорил, но и не обещал. А, значит, не так уж и виноват, а? Так что ты уж там соберись с силами, родная Переживи И найди себе кого-нибудь поспокойнее».
Отнял руку от грудина ладони осталось тепло. Но ещё большена сердце. Словно действительно поговорить удалось.
Вдохнул. Выдохнул. Собрался.
Яромир сидел возле проёма между камней, прямо на груде битого камня, удобно расположив автомат на бедре, и всматривался в запорошённый мир. Михаил подошёл с боку и тоже начал разглядывать серую мешанину снега и ветра внизу по склону. Помолчали.
Я ведь правильно понимаю, Яромир Стервы требуют моей выдачи?
Не выдачи. Требуют, чтобы тебя не удерживали, медленно ответил Ведущий. Понял.
Не суть важно. От того, как это назвать, ситуация не поменяется. Стервам нужен тот, кто убил Сирина. Если я идуони вас отпускают. Значит, инцидент будет исчерпан. И угроза земле отпадёт. Если я остаюсьумираем все. Так?
Так.
Насколько можно верить слову стерв?
Яромир помолчал и нехотя отозвался:
Абсолютно.
Тогда я иду, кивнул Михаил.
Яромир снизу вверх посмотрелвнимательно, задумчиво. И отвернулся.
Первым к Михаилу подскочил Юрий. Сцапал за разгрузку, то ли удерживая, то ли рассчитывая набить морду.
Ни хрена! Никуда ты не пойдёшь!
Катько, подойдя, занял позицию прямо на дороге к ближайшему выходу. И морду сделал кирпичоммол, только попробуйпройдёшь только через мой труп. Сбоку подтягивался и Батон. Со своего места поднялся Полынцев, явно размышляя впрягаться или нет.
Пойду, Юр, Михаил взял друга за плечи, пойду. И ты бы на моём месте пошёл. И любой другой.
Я не на твоём месте! процедил Юрий. И тебя не пущу!
Пустишь, Юр, Медведев почти весело подмигнул, По-любому, пустишь. Потому что здесьпочти тридцать жизней. За одну мою. Этохороший обмен. Лучше не бывает. А, ребят?
Да пошёл ты, Топтыгин насупился Кирпич.
Пойду, пойду, хмыкнул Михаил. А вы лучше подумайте не о себе. А каждыйо тех, что рядом. Здесь все полягут, если я сейчас не выйду. И вот нафиг нам эти жертвы? А главноеза что они? А? Вот над чем подумайте.
Помрачнев, Кирпич в сердцах сплюнул под ноги и демонстративно отступил в сторону. А вот Батон, напротив, дёрнул застёжку на вороте и спустил капюшон.
Миха Ты не понимаешь, сквозь зубы простонал Зубров, Это важнее, чем чьи-то жизни! Важнее, слышишь?!
Якуколка? тихо спросил Михаил, поймав сумасшедший взгляд друга.
Зубров сглотнул и кивнул.
Ты поэтому рядом? Опекаешь?
Да.
Медведев весело сощурился и вдруг взглянув на Батона, задорно подмигнул:
Ну, вот Спасибо. За дружбу.
Руки сделали всё сами. И намного лучше и чётче, чем, если бы подготавливался заранее. Словно пружинный механизм сработалрывок к себе, от себя, поворот корпуса. Зубров взвился вверх. Его тело красивой тёмной дугой ушло в полёт. Словно мазок кисти над древним иероглифом Классическая техника. Но побеждающий в любом спарринге в зале друг не сумел среагировать. Всё, на что хватило профессионализмаспасти хребет от слома, со всей силы прыгнув. А Михаил ещё и подстраховал, подтянул, чтобы не разбился. Падение вышибло воздух из широкой груди крепкого бойца, но не обездвижило его. С рыком Юрий попытался подняться на ноги. Краткий болевой вдавил его обратно в камни.
На миг оторвав взгляд, Михаил обежал глазами людей и рыкнул, едва сдерживая сопротивление друга:
Маугли! Святослав! Задержать Зуброва! Группа! Оказать содействие!
И уже тише в сторону шипящего от боли, но продолжающего искать слабину в заломе, Юрия:
Не обессудь Мы с тобой за последний день больше кусались, чем за всю предыдущую жизнь. Только я не это помнить буду. И ты не это вспоминай. И Наташку мою поддержи, как вернёшься.
Подскочив, Святослав ловко перехватил контроль, и матерящемуся сквозь зубы Юрию не удалось даже привстать. Убедившись в надёжности захвата, Михаил отпустил друга и поднялся на ноги. Зубров зарычал и двинулся на слом. Так велика была сила движения, что покалечился бы, но встал. Всеволод завалился сверху, прижимая к земле весом. Рядом оказались Катько и Батон. Взгляды у них были мрачные, но, видно, оба понимали, что совершается наименьшее зло. Зубров продолжил попытки подняться, но шансов не осталось.
Окружающие тэра безучастно наблюдали за происходящим, периодически косясь в сторону Ведущегоне выкажет ли он своего отношения, не скомандует ли прекратить эту свалку или, напротив, помочь какой-то из сторон. Яромир стоял молча.
Медведев усмехнулся белым кометам с небес. Рванул молнию, коротким движением плеч стянул с себя и бросил на заснеженные камни разгрузку. Сверху положил оружие Выпрямился. Застывшие в ожидании тэра стояли молча. Зубров прекратил биться и замер, вдавившись лицом в снег. «Таёжники» хмурились, но не двигались с мест. Михаил почувствовал, как лицо застывает в нелепой усмешке: «Немая сцена: как родная меня мать провожала». Стянуло поцарапанную обмороженную кожу. Холодом скрутило живот.
Ну, я пошёл Бывайте!
И шагнул к ближайшему порталу.
Глава 12Обман
Медведев почти подошёл к проёму, когда тэра сорвались с мест. Он не видел краткого жеста Яромира, но действие его оказалось сродни стихийному бедствию. Тело замесило неведомыми силами и оттащило от портала в центр домена. Только оказавшись перед ведущим «щитов», «таёжник» понял, что руки ему заломили двое воинов.