Дави! Дави гада!
Гаси его! Гаси-и-и-и!
Бить! Бить из положения «лёжа под» неудобно. Нонадо. Иначеписец. Белый, пушистый. Медведев молотил всеми четырьмя конечностями по навалившемуся сверху. Мясо под ударами встряхивало, как холодец на блюде. Но капкан на горле не ослаблялся. Полынцев глухо выматерился и стал дожимать Перед глазами поплыло, нос забился кровью. Не останавливаться! Мать твою за ногу! Твою мать!
Та-та-та-та-та-та!
«Офонарели, что ли, очередью садить?! Патроновраз-два и обчёлся!», Медведев приподнял голову и с трудом открыл глаза. Чья-то бесцеремонная рука схватила за затылок и вдавила обратно в землю. Хвоинки жёстко оцарапали веки. Нос забился кровью и грязью. Кто здесь такой умный?
Куда?!
Хриплый голос Родимца указал на личность автоматчика-транжиры слева.
Снова очередь в неизвестном направлении. Трах-тибидох почти над головой.
Внезапный протяжный вой на высокой ноте ввинтился в уши. Медведев распахнул рот от удара по барабанным перепонкам, и зажмурился, вдавливаясь в землю. Секунда, два, три
Чёрт! Да куда ж!..
Вой оборвался внезапно. Тишина. Даже пули не стрекочут. Пару раз хлебнув воздуха и ощутив себя вполне живым, Михаил вытащил оружие и снова приподнял голову. На этот разосторожнее.
Тихий лес. Ни шевеления, ни звуков. Только покошенные ветви ещё сотрясались.
Слева корчился Родимцев. Вжавшись лицом в уже перепаханную телом хвойную подстилку, он тихо матерился и елозил. Справа за сосенкой к земле припал Полынцев. Рожа в крови. В руках пистолет. Обменялись взглядами. Глаза командира «раверсников» были настолько же ошалевшими. Значит, тоже ещё не врубился в ситуацию. Впереди, сзади, с боков россыпью чёрных и зелёных конфеттивперемежку бойцы «Р-Аверса» и «Тайги». Лежбище очумелых варанов. Медведев обернулся к Родимцутого всё также корчило. Рванул вдоль земли. Оказавшись вплотную, завалил раненого на бок и шёпотом выругался. Словно мелкой тёркой прошлось нечто по телу лейтенанта. Тканьв порезах, сквозь них кровь просачивается, смешивается с хвоей и землёй, грязью пропитывает Хоть гадай на рунахгде рана!.. Чем такое можно сделать?
Что там? оскаливаясь, выдохнул Родимец сквозь зубы. И со свистом втянул воздух.
Продолжая оглядываться, Михаил пробежал руками по корпусу раненого. Всё оказалось не так плохо, как почудилось при первом взгляде:
Херня. Царапины. Заживёт.
Угу, процедил лейтенант, на мне всё, как не собаке. Главное, чтоб не «капец». «Капец» неизлечим.
Что происходит, Игнат?
А чёрт его знает!
Медведев почувствовал приближение сбоку. Обернулся. А кого, он, собственно, ещё ожидал увидеть? Доблестный медик. Славян пихнул командира в бок, попросту заставляя принять положение слева. С двух сторон подхватили раненого и живенько-живенькоза сосенки, за бугорок Родимцев только зашипел сквозь зубы, когда поволокли.
Что это было, Слав? Спросил Медведев.
Чёрт его знает, коротко отозвался Славян, разрывая зубами пачку салфеток.
Оглядывая притихший лес, Медведев про себя изощрённо выругался на информативность и однообразие полученных ответов и прикинул, почему ж Зубров всё ещё не здесь с докладом.
Вы, что, блин, не видели, во что садили?
Видели, хватанул воздух ртом Родимцев. В чёрт-знает-что.
Да что ж такое!? Офонарели, что ли?
В кого стреляли?! зарычал капитан, теряя терпение.
В сиреневых летучих мышей величиной с человека.
Твою мать! Медведев ошалелым взглядом окинул притихший лес. Кто команду дал?
Я, Родимцев стиснул зубы, прямо глянув на командира.
Медведев снова обшарил взглядом лес. Тишина. Только птиц нет. Снежок летит комочками. Белый, холодный, противный
Капитан, сбоку позвал незнакомый голос.
Медведев обернулся. Недалеко залёгший «раверсник» криво улыбнулся:
Это гарпии, капитан.
Точно. Массовые галлюцинации. «Афганка» в костре, ЛСД в чае, птичка-мутант и мухоморы среди грибочков. Вот Зубров придёт, тогда
Где Юр-сан?
Там, на биваке, Славян дёрнул головой, отведя взгляд.
Бивак оставался в той стороне, куда с минуту назад уходили пули
Метров двадцать, обзор неплохой, но на площадке людей не видно. То ли затихорились, то ли уже положены неизвестным противником. А судя по реакции Славяна, Зуброва не слышно уже давно
Та-а-ак, протянул Медведев. Да так протянул, что Вячеслав оглянулся.
Михаил сплюнул и рванул вдоль земли в сторону бивака.
Сосенки. Боярышник. Пенёчки. Бугорочки Знать бы от кого хорониться, да знать бы, где этот кто-то.
Костёр ещё горит, но котёл перевёрнут, валяется рядом. Может, кто из своих задел Кто здесь оставался? Зубров, Батон, Кирпич и «тварь» Может, кто и из своих. Только блеском свежезаточенного лезвия сверкает на чёрной копоти птичье перо, засевшее в металле. И это уже на массовую истерию не спишешь. Здоровое перов пол локтя. Тонкое стальное кружево отливает сиреневым, словно можно придать металлу несвойственную ему цветовую гамму. Впрочем, здесь уже всё возможно. Михаил с тревогой обшарил взглядом территорию лагеря. Второй снаряд обнаружил вонзившимся в дерево. Дрожание после сильного столкновения ещё колебало перо. Ещё с десяток вошли в землю возле кустарника. Судя по наклонуковровая бомбардировка сверху.
Медведев!
Полынцев дал о себе знать ещё на подходе. Иправильно. Оказавшись рядом, бегло осмотрел местные достопримечательности и хмуро прокомментировал:
Бред сивого мерина.
Михаил ощерился, процедил сквозь зубы:
Если этот «сивый мерин» Зуброва сожрал
Сожрёшь твоего Зуброва! Хмыкнул Полынцев. Он сам кого угодно со всеми потрохами. Вон топает!
Медведев сглотнул. Действительно, топает.
Зубров появился из-за обстрелянного кустарника настолько внезапно, словно вынырнул из воды. Шёл открыто и спокойно, будто не было опасности или тревоги. Даже улыбался, хотя и натянуто.
Юрка!
Зубров в ответ на предупреждающий жест только отмахнулся. Как был, так и дошёл до командиров. Присел рядом. Рукав окровавлен. Ранение, как у Родимцамасса мелких, но довольно-таки длинных порезов. Заметив взгляд Михаила, Юрий скривился:
Плюются суки.
Юр-сан
Этостервы, Мих, Зубров невесело усмехнулся, опережая с ответом. Эталонный вид птице-людей. Всякие серены, гарпии, сирины, гамаюны и прочая, и прочая. Для нашего мирамифическое создание, для этого, он обвёл глазами лес, норма. Агрессивны и стервозны, как и следует из названия. Однако убивать умеют и любят.
Медведев с трудом удержался от длинной матерной тирады. Происходящее уже давно переступило через границы возможного. Вместо этого присел рядом, опустил пистолет в кобуру и, приглашая продолжать, качнул головой:
Так.
На нас вышел их конфликт-отряд. Продолжил Зубров. «Погранцы», одним словом. Они в бой не завязываются. Максимум: подкатпроверка на сопротивляемостьоткат. Если бы Кирпич не шугнулся и не начал стрелять, то они ушли бы втихую, а мы бы потом сильно удивились неожиданному налёту крупного рукокрылого отряда. Ну, да ладно. Главноемы теперь знаем, чего ждать. Сейчас эти суки уже, наверняка, в гнездо чешут с донесением. Скоро здесь будет их орда. Юрий невесело усмехнулся.
Откуда? спросил Медведев.
Зубров в ответ только головой мотнул в сторону. Михаил посмотрел. Батон и Кирпич помогали «твари» добраться до костра. Доковыляв, тот сел возле огня и ссутулился, подставляя голое тело под тёплые потоки. В ладони скованных рук спрятал лицо. Змёрз, Маугля. Батон стянул с себя куртку и накинул на плечи пленника. Тот поблагодарил отрешённым кивком и снова замер, сберегая остатки тепла. Его знобило, лихорадочный взгляд пылал наравне с костром.
Как нам отсюда выбраться, он сказал? Хмуро поинтересовался Медведев.
Он не знает.
А ты спрашивал?
«Вы выходите на остановке?»«Да»«А те, что перед вами?»«Да»«А вы спрашивали?». Но в данном случае вопрос был совсем не анекдотичным, он подразумевал вполне конкретную форму разговора. Юрий устало посмотрел на командира:
Спрашивал, Мих. Пусть не так, как ты полагал, носпрашивал. И именно поэтому мы имеем хотя бы то, что имеем.