Наверное очень сильно надоели урожденной княжне Белосельской тоскливые посиделки с сослуживцами мужа
Все врут. Но никто не врет так, как деятели исторической науки
В свое время Вячеслав Константинович несколько раз меня, как бы в шутку, называл "воплощением социалиста во плоти"и в его устах это совсем не звучало каким-либо порицанием или, тем более, ругательствомно, допустим, социалистов-революционеров он геноцидил, не скрывая к ним своей ненависти, причем вовсе даже не классовой. А позже удалось узнать, что чуть ли не лучшим другом Вячеслава Константиновича был Иван Иванович Янжулочень известный ученый-статистик (Струмилло-Петрашкевич на него буквально молился) ивот ведь что особенно интересно! отец-основатель "русской школы государственного социализма". И теория этого социализма им свободно преподавалась в университетах Москвы и Петербурга, причем при полном одобрении лично Николая, который царем работал.
Заинтересовавшись, я выписал его книги, из которых с удивлением узнал, что социализм этот вообще успешно строится в Германии с тысяча восемьсот шестьдесят девятого года под прямым руководством самого Бисмарка А то"первое в мире социалистическое государство"! Кстати, в Российской Империи этот социализм тоже потихоньку строилсяцарским правительством. Чему лично Николай изрядно способствовал (хотя и без особого фанатизма). Вот так живешь-живешьи ничего не знаешь
А когда Держава этот самый социализм поддерживает, то пользы получается много. По крайней мере, "профсоюз рабочих заводов Волкова" был официально зарегистрирован меньше чем за неделю. Вася Никаноров, правда, долго зудел по поводу свалившейся на него "общественной работы"мол, кто тогда у станка стоять будет? но дело делал. Конечно, профсоюз этот занимался в основном бытовыми вопросамино, например, здание детского садика в рабочем городке сами рабочие и построили, в свободное от работы время. Да и в вечернюю школу рабочих Вася в основном сманивал
А еще именно Никаноров учредил нечто вроде "добровольной рабочей дружины" для поддержания порядка в городке. В основном им приходилось этот порядок поддерживать на окраине рабочего городка, не пуская в него пьяный народ с рабочего поселка французского завода. Развлечений у пролетариата было маловато, и набить морды соседям в число таких развлечений входило. Ну а чтобы лишить "соседей" такой радости, пришлось выстроить на окраине отдельный домик для "постоянного поста полиции", служившего и штабом этой дружиныно эти затраты полностью оправдались и мордобои практически прекратились. Что сильно способствовало привлекательности работы и жизни именно в моем городке.
Пуск моторостроительного завода (официальный пуск) позволил столь же официально "пригласить на работу" и много очень нужных мне людей. К Лихачеву пришлось ехать личновсе же человеком он был несколько своеобразным. Но большинство инженеров удовлетворились посланными им письмами.
Времени было жалко. Поэтому пришлось обюрократиться и все "бюрократические" дела вести через секретариат. Тоже "из будущего времени": в отличие от принятых в настоящем норм на должность личного секретаря была приглашена особа женского пола. О ней я помнил еще с "позапрошлого раза": некая Дина Ягужинская была тупа как пробка, зато писала каллиграфическим почерком со скоростью беглой речи и без ошибок. Но все же она была именно тупая: записывала они диктуемое абсолютно дословно, так что приходилось все же думать, прежде чем произносить вслух разные слова. Иногда случались забавные казусы: например, Герасим Данилович со смехом показал мне посланное ему письмо, в котором ему предлагалось "заняться проектированием различных силовых машин и агрегатов, это не пиши, машин и тепловых двигателей, причем оклад жалования составит от тысячи, это тоже не пиши, будет более чем достойным". Ну устал я тогда, поленился проверить
В октябре в Царицын окончательно переехала и Ольга Александровна Суворова. Вообще-то из Московского университета она уволилась ещё в июле, но три месяца ей пришлось ездить по разным городам, подбирая и уговаривая на переезд "персонал нового института"но как раз к концу октября все необходимые ей люди были сосватаны и она сама приступила к работе. Правда "людей" пока было немного, считая ее саму всего двадцать пять человекно это по-моему немного, а по нынешним российским меркам очень даже прилично.
Сам институт пока включал большой учебный и еще "более большой" лабораторный корпус, два экспериментальных цеха, два пятиэтажных дома для преподавательского состава и здоровенный корпус студенческого общежития. Саму же Ольгу Александровну удалось уговорить поселиться в моем особняке, причем мотивируя "нехваткой квартир для будущих преподавателей". Вообще-то в двух выстроенных для этого домах квартир было сорок штук, но Суворова поверила
На самом деле я и не врал ей особо: пока в тех же домах жили и инженеры, приглашенные на заводыих все еще было меньше, чем предполагалось, по той простой причине что многие из "уже мне знакомых" инженеров еще учились, но дома и для прибывших достроить не успели. Тем не менее "коллектив собрался", и, оставив в очередной раз тяжкое бремя добычи денег на Петю Синицына, я отправился в далекое путешествие "на родину". Вот только к хорошему привыкаешь очень быстронапример к тому, что каждое утро свежая рубашка находится на тумбочке возле кровати, белье всегда чистое, обед подан вовремя и кровать застелена к моменту моего выхода из душав общем, в Австралию пришлось ехать с горничной. С Васькойу англичан "личная горничная" дает плюс много к статусу горничновладельца.
За документами я отправился загодя, еще до переезда в новый дом, к уже ставшему моим если не другом, то уж хорошим приятелем Ферапонту Федоровичу Черкасову, благо первая (и оформленная как "головная") закусочная находилась на территории его части и формально я к нему обратиться право имел. Но именно к нему я зашел со своей просьбой потому, что Черкасов, в отличие от прочих городских приставов, был человеком, понимающим когда мелкое нарушение установленных порядков никакого вреда кроме пользы не принесет.
Когда я изложил ему свою просьбу, он чуть не подавился чаем, который как раз пил, и смог из себя выдавить только короткий вопрос:
А зачем?
Ну вы меня просто обижаете, Ферапонт Федорович! Я все же дворянин не из последних, а горничная у меня будет Васька Голопузова? Вы уж простите, но в свете меня просто засмеют! А такдаже наоборот, все уважать станут.
А девица что про это думает?
Ну а мне-то что за дело? Пусть думает, что хочет. Вдобавок через несколько лет замуж выйдет, ей все это жить не помешает.
Черкасов, отсмеявшись, вызвал писаря:
Да уж, Александр Владимирович, умеешь ты людей повеселить! И обращаясь к вошедшему писарю, добавилВыпиши горничной господина Волкова паспорт, заграничный выпиши, только фамилию поменяйи он протянул ему вместе с метрикой мое заявление на замену фамилии Василисе Голопузовой "по причине неблагозвучия". И самому Александру Владимировичутоже паспорт выпиши, заграничный.
В конторке (когда Ферапонт Федорович уже не мог меня видеть), я протянул писарю (который тоже с трудом подавлял порыв заржать) четвертной билет:
Я думаю, кроме господина Черкасова и тебя причины вашего смеха никто и никогда не узнает.
Да я и сам уже не знаю, вашсиясь, чего это меня на смех-то разобралоон, наконец, не сдержался и загоготал. Просто видать фамилиё смешное показалось, но вижу что ошибся. Разные у людёв фамилии бывают, ну уж люди-то сами в том не виноваты.
Отсмеявшись, он все же паспорта выписал, причем почерком вполне себе каллиграфическим. И из полицейского участка вышел уже не абы кто, а подтвержденный загранпаспортом родовой дворянин Александр Владимирович Волков, у которого в горничных была сама Василиса Ивановна Прекрасная.
Ваське о столь радикальной смене ее фамилии я тогда не рассказалзачем? Вдруг ей не понравится, и начнет она мне рубашки мятые подсовывать или, того хуже, обедать звать не вовремя "Лесбиян" к моменту отплытия небось уже обратно из Аделаиды отчалил, так что плыть пришлось на обычном пароходе. Разница с предыдущим путешествием заключалась в том, что из Порт-Саида до Аделаиды рейс длился месяц, но на этот раз спешки никакой не было. Просто в прошлый раз удалось чуть-чуть получше познакомиться с австралийской высшей школойда и с жизнью аделаидской, так что планы мои стали менее рискованные