Почти, значит, пришли, хм... Я в нерешительности останавливаюсь, мысленно почёсывая репу. Вот, дурацкое у меня свойство, ей-Богу, сперва делать что-то в своей жизни, а потом думать. Причём, работает эта жизненная карма железобетонно и всенепременнейше, что называется, безотказно. Из наиболее ярких, жизнеопределяющих примеров я всегда вспоминаю один самый-самый, из отрочества. Сидел я как-то летом, будучи совсем юнцом на скамеечке у подъезда, щёлкал, как говорится, семечки, ни о чём таком не думал. И действительно - о чём может размышлять молодой шалопай, неделю назад выпущенный из девятого класса? С аттестатом полным цифр, что так любит, как говорят, Бог? Правильно, суть жизни и человеческого разума сквозь призму философии Канта тут и мимо не проходила - максимум, где бы ещё семок раздобыть, да позажаристей. И, возможно, придумай я тогда какой-нибудь пусть и неудачный план по раздобытию семян подсолнухов, да покинь вверенную бездельем территорию минутой раньше, то и не пришлось бы мне мыкаться по всяким Цусимам да Мукденам, включая Питер пятого года... Но судьба в лице дворового кореша по кличке 'Шмель' распорядилась иначе:
- Здоров, Славян!
- И тебе Шмель, высоко жужжать! Куда прёшь? Есть семки, кстати?!..
- Не-е-е, семок нет... - Шмель изобразил загадочное и одновременно важное лицо, отчего раскосые татарские глаза его превратились в совсем узенькие щёлочки. Стоит упомянуть, кстати, что погоняло 'Шмель' являлось производной от исконно славянского имени: Шамиль. - В технарь машиностроительный пошёл, документы подавать!
Услышанное произвело на меня впечатление, сравнимое с ударом грома над головой папуаса из Новой Гвинеи. Шутка ли - самостоятельно, да ещё в технарь! Круто-то как! Мне, подростку наполовину из СССР, а наполовину тогда ещё из некоего СНГ, подобное показалось верхом самостоятельности и взрослости. И действительно, у нас, детей девяностых, кому не очень повезло с достатком в семье (несомненному большинству, пожалуй) выбор зачастую был небогат: в наркоманы, в бандиты, на малолетку. И иногда всё перечисленное в одном-единственном коктейле, вперемешку. А кому и - в могилу...
- И чё там за специальности?.. - уже приняв решение, спросил на всякий случай я.
- Я на механика станков с че-пе-у пойду! - гордо ответил кореш.
- С че-пе-у-у-у?..
Загадочная аббревиатура поставила эффектную точку в моей голове, отметя последние сомнения. И уже на следующий день, забрав документы из школы и сдав их в Томский машиностроительный техникум, я стал абитуриентом по большому счёту рушащейся, как и вся промышленность некогда могучей страны, шараги. С никому не нужной специальностью по обслуживанию никому тогда не нужных станков - наследия другого государства. Родителей мой тогдашний демарш не взволновал ничуть - даром, что обитал у бабушки, да и предкам было совсем не до меня, они занимались извечным делом людей, проживших вместе полтора десятилетия, то есть - разводились.
Давно уже сгинул в наркоманском небытии друг детства Шмель, вколов в вену смертельный передоз, не существует в Томске и машиностроительного техникума, умершего вместе с последними остатками советской промышленности... А я, окончивший затем политехнический университет, так и являюсь технарём с инженерной специальностью. Во всяком случае, по диплому. Хоть мама и утверждала когда-то, что задатки у тебя, Славик, гуманитария - тебе бы, мол, романы писать, может, попробуешь? Мда, не сложилось...
Доходный дом по адресу Разъезжая тридцать восемь мрачно глядит на меня глазницами окон. Окон не самых чистых, давно не мытых - впрочем, чего я хотел от не самого богатого дома в не самом благополучном районе, да ещё и Питера? Я ведь дошёл почти до окраины, далее, судя по трубам - заводской массив. А серость... Здесь вообще всё серое кругом, начиная от неба над головой, заканчивая цветом лиц прохожих... Город такой, в этом его красота в том числе. Впрочем, идти-то я собираюсь в семнадцатую квартиру, или так и буду стоять торчком, привлекая внимание рабочего люда? Да и агенты мои, вон, землю копытами роют, тоже умаялись ходить за мной, как пить дать. Я-то хоть чаю у Спиридовича хлебнул, а парни, похоже, с утра маковой росинки во рту не видели?
Стоя на тротуаре через дорогу и считая окна в заветном доме справа налево и наоборот, я вдруг начинаю сомневаться в целесообразности затеянного предприятия:
'Действительно, подымаюсь я, значит, такой, к Азефу. Звоню в дверь, как полагается - кто там, разумеется, все дела... Как это, кто там?!.. Что за вопросы, уважаемый Евно (тоже, дал же Господь имечко, недаром говорят - шельму метит!), отвечаю. Это я, Слава Смирнов, прибыл, значит, из будущего и всё-всё про тебя знаю!..'
Посчитав окна туда и обратно, я задумчиво чешу затылок, сдвинув фуражку. Туда получилось тридцать четыре, а обратно - тридцать пять... Непорядок, или аномалия? Проверим! И я начинаю считать вновь.
'...Так вот, значит, всё я про тебя, Евно, знаю, говорю! Предатель ты и порядочная сволочь. Как так можно - на охранку работать, и революционером одновременно прикидываться?! Люди-то тебе верят, причём, люди идейные, ре-во-лю-ци-онэры? А Азеф мне такой (побледенев и менжуясь): пардон, мсье Смирнов, был не прав, исправлюсь! Осознаю, говорит, всю глубину падения. Да, и ещё не губите меня, плиз, с нынешних пор после встречи с вами я стопроцентный праведник, и отныне - ни-ни. Завязал! Полюбовались мы такие друг на дружку, я пальчиком ему пригрозил, и - домой, в Царское Село. А чё? Дело сделал, Россию спас. Самого Азефа, вон, перевоспитал...'
Пьяный ржач выводит меня из задумчивости. Мимо идут двое бухих в хлам очевидно рабочих, каких полно в любом времени - что в пятом годе, что лет через сто. Оглушительно схаркнув и смачно плюнув на мостовую, один обращается к другому:
- Ёгор (делая ударение на 'ё'), солома же у нас имеется?.. Ну?.. Солома, Ёгор?..
Второй, не в силах ответить, бессмысленно кивает, вытанцовывая ногами сложные 'па'.
- Ну, и я грю... Грю же?.. В брюхе солома, зато шапки с заломом!!! Гы-гы-гы...
Неожиданно говорливый поворачивается ко мне, пьяно подмигивая:
- Даж, ваше благородие? С заломом?..
И, сразу отвернувшись, затягивает на всю улицу: 'Быв-в-вали дни вес-с-сёлые... Гулял я... Молодец...'
Провожая взглядом удаляющуюся парочку, я, наконец, решаюсь.
В брюхе солома, зато шапка... С заломом! А что? И про меня в том числе. Кто я такой, без роду тут без племени? Однако ж... Рука механически поправляет фуражку. Решено - иду к Азефу. Куда кривая выведет - кто его знает, но куда-нибудь да выведет. Осталось только решить, что делать с моими агентами...
Подозвав жестом парней, я делаю строгое лицо:
- Мне надо по делам в этот дом, господа. Одному. Прошу ожидать здесь!
- Но господин флигель-адъютант, у нас приказ... - в глазах Бочонка читается упрёк.
- Полчаса! - отрезаю я безапелляционно. Действительно, а вдруг у меня свидание? Мало ли, что там у меня за дела? В конце концов, я взрослый человек, или нет?
- Назовите хоть квартиру, господин флигель-адъютант? Случись что с вами, с нас ведь спрос?..
Сдать явку самого Азефа? Ещё чего! Хотя, с другой стороны... Мне что, детей с Азефом крестить? Скажу номер квартиры, и чего? Опять же - страховка не помешает!
- Семнадцать. - Коротко отвечаю я.
И, твёрдым шагом перейдя мостовую, уверенно открываю дверь парадного. Отметив про себя, что количество окон при последнем подсчёте сравнялось-таки. Теперь и справа, и слева получается тридцать пять, как и мне лет. Хороший знак? Сейчас и проверим.
Довольно просторный холл, всё чистенько. Ожидая попасть в подобие современного семейного общежития, я удивлённо осматриваюсь по сторонам: хоть место это позиционируется как жильё не для богатых и расположено почти на окраине, однако ж... Стены украшены лепниной с претензией на художественную, над головой высокий арочный потолок... Стена справа полностью увешана почтовыми ящиками с номерами, почти совсем как в моём времени. Под каждым размещена именная табличка владельца, и я быстро нахожу квартиру, под номером...
Обнаружив, в общем, что искал, я стою и фигею. В буквальном смысле этого слова. Потому что читать я ещё не разучился, а на меня чёрным по белому смотрит короткая надпись: Е. Азеф. Под нумером семнадцать. Что называется, для корреспонденции.
Ожидая от искомого жильца чего-то таинственного и законспирированного, вроде 'Мистер Хэ' или 'Иванов И.И.' на худой конец, я действительно глубоко удивлён. Потому что вот так просто, да фамилия самого известного провокатора Российской Империи, да в парадном доходного дома? У всех на виду? Дела. И только через пару секунд ступора до меня доходит, наконец, что для своих современников он действительно - обыкновенный Евно Азеф. Ничем пока не примечательный чувак с обыкновенным... Ну, почти обыкновенным именем. И фамилия эта обретёт зловещие черты значительно позже, став нарицательным для потомков. Впрочем, удивляться нет времени - полчаса, данные моим агентам для ожидания уже тикают, и потому необходимо торопиться.