Я думал об этом, но
Не хотите оставлять их без «пригляду»?
Прапорщик только как-то устало кивнул.
Наш госпитальный обоз остановился в небольшом подворье, рядом есть место, где можно разместить пленных, правда на улице. Там ваши люди смогут дождаться решения коменданта. Да и голод им не грозит.
Пётр Анатольевич даже не пытался скрыть свою радость от такого предложения. В течении получаса всё было готово и отобранные им солдаты повели французов в нашу сторону.
Заводить их в подворье я боялась из-за возможного наличия вшей. Поэтому баня также была отвергнута для помывки. Конвоиры, усиленные инвалидами и парочкой татар из осторожности, погнали французов к ближайшей реке. Там, опытные госпитальные помощники быстро помогли им помыться специальным средством и постирать с ним же всю одежду. Только после этого им разрешили расположиться рядом.
Степанида, у которой часто находилось «на добавку», вдруг разучилась готовить побольше. Еды почему-то стало хватать впритык, только для присоединившемся к нам конвоирам. На французов, благодаря её «усилиям» горячего не оставалось.
Решив с ней не ругаться, просто распорядилась выдать пленным маленький котелок, а также крупы и овощей. Чуть позже, один из них окликнул меня и спросил, могу ли поделиться хоть немного мукой. Оказывается, они наловчились печь тонкие лепешки прямо на углях, замесив пресное тесто из муки и воды.
Стояла невероятная жара. Вынужденное безделье превращало дни в тягучую патоку. Радовали только мои пациенты. Их выздоровление шло просто отлично. Некоторые из вылечившихся, так и не дождавшись прихода обещанной Павлом армии, всё-таки решились небольшой группой отправиться к ней навстречу. Удерживать не стала.
Странным развлечением оказалось прибытие местных дам. Не знаю откуда они о нас узнали, но назвавшись местным «благотворительным обществом», начали совершенно беспардонно всё осматривать. И если к раненым они потеряли интерес довольно быстро, то свободно перемещающиеся по подворью татары оказалась для них весьма «привлекательны». Подобное вызвало у Ольги глухое раздражение и повинуясь моему знаку, «охрана» вдруг незаметно исчезла, при чём вся. Вскоре «общество» наконец нас покинуло, оставив приглашение на приём к губернатору.
Павел подобным не впечатлялся, а потому планов не поменял и уехал по делам, заверив, что вернётся к началу августа.
Идти в местный «серпентарий» желания не было, но всё-таки следовало. Даже отговориться отсутствием надлежащего туалета не получилось, запасливая Степанида, наверняка наученная Ольгой, захватила наши последние наряды.
Приём, устроенный губернаторомбароном Ашем в дворянском собрании разительно отличался от того, каким был последний у графа Толстого.
Казимир Иванович кажется собрал здесь какую-то «административную» ставку, разбавленную женским обществом. Танцы не устраивались, гости просто переходили от одной группы к другой, переговаривались и продолжали движение.
Ольга обратила моё внимание на какое-то странное переглядывание среди женщин, но мне было не до этого. Я искала представителей местного духовенства, наверняка присутствующих на таком событии, и не ошиблась.
Подойдя к довольно высокому, но уже немного полному мужчине в чёрной рясе с окладистой, местами седой бородой, я узнала, что тот является настоятелем Спасо-Преображенского монастыря. Меня удивил его возрастна вид, отцу Макарию было не более пятидесяти.
Забота о христианских душах, привела меня к вам, отец, такое начало нашей беседы того крайне удивило.
Это весьма похвально, дочь моя, пробасил он одобряюще.
Рядом с нашим госпитальным подворьем мы приютили группу пленных французов. По какой-то причине их до сих пор не забирают. Скорее всего просто не знают куда разместить, а потому о несчастных не позаботились лекари, там имелись раненые. Да и были весьма голодны. Охранявшим им солдатам самим нечего было есть.
Сие есть изрядно печально.
Мы как могли помогли им. Обиходили раненых, накормили. Но кров предоставить не можем. В нашем перевозном госпитале раненые да и лекарский состав полностью женский.
Тут отец Макарий посмотрел на меня очень внимательно.
Это не о вас тут слухи разносят, что пятеро барышень в окружении одних служивых обитают?
Увидев возмущение на моём лице, настоятель довольно благоприятственно выслушал откорректированную Павлом историю по «спасению» раненых из Могилёва. Новую версию предложил составить сам граф Толстой. Заявление о том, что кроме женского контингента в госпитале никого не осталось, настоятеля нисколько не удивило. Но смотрел он на меня всё равно прищурившись.
Что же вы хотите от духовных служителей, баронесса?
Полагаю, монастыри смогут взять на себя заботу о пленных, раз сейчас городу не до этого. Те могут «отрабатывать» своё содержание посильной помощью. Думаю, на вашем подворье достаточно дел и свободных рук всегда не хватает. Особенно летом, да и с войной, наверняка, хлопот прибавилось. А высокие стены и пара солдат в поддержку братии вполне удержат их внутри. Да, и куда им идти? Боюсь простой люд на улице встретит тех вилами, или дрекольем.
Отец Макарий долго размышлял, поглаживая бороду. Наконец направился в противоположный конец зала, попросив следовать за ним.
Меня представили барону Ашу, а также находящимся рядом с ним мужчинам, оказавшимися военным губернатором Смоленска, генерал-майором Николай Николаевичем Бахметевым и губернским предводителем дворянства, коллежским советником Сергеем Ивановичем Лесли.
Последний являлся потомком старинного шотландского рода, обосновавшегося в России с середины 17 века. Вместе со своей разросшейся фамилией, он сформировал за свой счёт первый в этой губернии отряд народного ополчения. Если не считать отрядов, собранных Павлом, можно было бы их считать первыми в этой войне. Семья Лесли выставляла около ста конных охотников, что весьма впечатляло. Казимир Иванович поддержал эту инициативу и пригласил всех бывших в то время в городе дворян, предложив им создать общее в Смоленской губернии ополчение. Что сейчас и обсуждалось по всему залу, внося сумятицу и шум.
Отец Макарий повторил «высокой троице» мой план по пленным, рассказав и о той помощи, что уже оказывалась с моей стороны. Как я поняла по его тону, предложение самому настоятелю понравилось, и он был вполне не против получить бесплатную рабочую силу.
Я слышал о вас много лестного, баронесса, от Варвары Сергеевны, когда та возвращалась в столицу по весне. обратился ко мне барон.
Да, я имела честь лечить княгиню Долгорукову, когда она была проездом в Могилёве. Рада, что у неё осталось обо мне столь лестное впечатление.
Некоторые наши дамы даже планировали ехать к вам тогда
Ну, я уже здесь, а меня посетило лишь «благотворительное общество». Правда никакой помощи при этом не предложило.
Ах, да, тут Казимир Иванович как-то резко сменил тему, почему же мы не видим вашего жениха?
Увы, он отбыл по неотложным делам. Вы же понимаете, в такое неспокойное время довольно сложно оставаться на одном месте, особенно если дела требуют твоего присутствия сразу во множестве.
Меня подробно расспросили о том, что мне известно о падении Могилёва. Расписав им всё обстоятельно, попыталась также внести мысль об отправке имеющихся сейчас раненых в глубь империи. Но, как и тогда, услышана не была. Мужчины уверяли меня, что армии Михаила Богдановича и Петра Ивановича на подходе. А сам город собирает ополчение и мне совершенно нечего опасаться.
Как я поняла и тут никакой эвакуации не предвидится. Пример Могилёва не стал наукой. Но с другой стороны такой открытый патриотизм и вера в силу русского воинства располагал к себе.
Глава 8
29 июля 1812 года
В течении первой недели после «воссоединения», Непоседа ревностно караулил мой сон. Примерно через час после того, как я отправлялась к себе, он пробирался в комнату и засыпал, прижавшись к моему боку. В светлое время суток, кот даже стал редко покидать подворье, ставшее госпитальным. И хотя Ефимке уже не грозил голод, полосатый упорно продолжал «добывать» ему еды, ни смотря на возмущение Степаниды.