В сетке прицела возник значок цели, и Николай привычно нажал на кнопку, включая запросчик «свой-чужой». Мало ли какие могут быть обстоятельства, вдруг наши заблудились и теперь возвращаются из-за границы. Нет, цель была точно «чужой».
Восьмисотый, «Системе».
Восьмисотый на связи, прием.
Восьмисотый, приказано пресечь полет нарушителя разрешено применение оружия.
«Система», принял. Семьсот сороковой,вызвал Федорченко ведомого.Приказ слышал? Прикроешь атаку. Сбрасываем баки,цель, видимо обнаружив облучение, начала энергично маневрировать
Легкий американский истребитель F-16, выполняя тренировочный полет, сбился с курса. Ситуация была абсолютно дурацкоймолодой пилот, вместо того, чтобы обогнуть грозовой фронт, решил пройти над ним и в результате получил удар молнии. Следующие пятнадцать минут ушли на то, чтобы отчаянно бороться за живучесть самолета, разом лишившегося и радара, и связи. Европа же в сущности очень маленькая территория. Не успеешь разогнаться, а уже влетел заграницу другого государства. За четверть часа F-16 успел перескочить границу между Западом и Востоком, и оказаться на территории Германской Демократической Республики. Еще некоторое время он медленно снижался. Пилот, в тщетной надежде определится визуально, пытался разглядеть какие-нибудь знакомые ориентиры на быстро проносящейся под крылом самолета земле. Внизу вэто же время шел мучительный процесс принятия решениясбивать или нет неизвестную, но явно чужую машину. Самолет между тем стремительно приближался к столице «первого и единственного германского государства рабочих и крестьян». А облучения радарами летчик даже не заметил из-за выхода из строя аппаратуры оповещения.
Неожиданно пилоту показалось, что одну из мелькающих внизу речек он узнал. Маневрируя, американец попытался уточнить, куда же он в конце концов залетел. Но было уже поздно. Тяжелая ракета воздушного боя Р-24, одна из последних и самых совершенных разработок советских инженеров, в считанные секунды догнала маневрирующий истребитель. Сработал дистанционный взрыватель. Громыхнуло. В миллисекунды раскрывшееся огромное «кольцо-пила» из высокопрочных стержней, врезалось в корпус самолета. Летчик еще дергал рукоятки катапультирования, когда один из оторвавшихся в процессе «перепиливания» конструкции самолета стержней легко пронзил все встретившиеся препятствия и долетел до кабины. Пробив спинку катапультного кресла, легкое пилота и пронзив остекление, стержень бессильно свалился куда-то вниз и бесследно исчез. Но свое черное дело он закончить успел. Летчик, катапультировавшись, смог только раскрыть парашют и умер от потери крови, еще в воздухе. Свалившись в штопор, останки пилота на катапультном кресле и обломки истребителя, с полным боекомплектом к пушке и наполовину заполненными баками, рухнули вниз, чтобы превратиться в огненные цветы, накрывшие несколько сотен квадратных метров площади на окраинах Берлина.
Здесь, на заранее подготовленных позициях прямо среди городской застройки, что по одну линию от границы капитализма и социализма, что по другую, стояло в полной боевой готовности слишком много войск. Промахнуться мимо одной из таких частей было очень сложно даже специально.
В результате на стоящую в готовности одну из американских рот, часть самолета и рухнула. А вторая часть рванула напротив, рядом с сидящей в обороне советской мотострелковой ротой из Берлинской бригады. И с этого момента часы жизни многих людей начали обратный отсчет
Сидящие в полной боевой готовности, заинструктированные «по самые брови» и готовые к любой провокации, обе стороны приняли взрывы остатков топлива и снарядов упавшего самолета за вражеский обстрел. И грянули ответные выстрелы, запустив самоподдерживающийся механизм войны
07.10. 1983 г. США, гора Шайенн, командный пункт НОРАД
Генерал Джеймс В. Хартингер торопливо шагал по тоннелю, с неудовольствием наблюдая за попадающимися навстречу и якобы спешащими по делам военнослужащими. Настроение генерала все больше портилось, пока еще не доходя до гнева. Понятно, что неожиданное превращение учений в войну никого радовать не может. Но такие похоронные лица у американских военных, что у солдат, что у офицеровэто уже за гранью допустимого. В конце концов, они всю жизнь готовились именно к этому моменту. Конечно, в возможном начале ядерного «Армагеддона» нет ничего радостного, но военный обязан быть готов ко всему. В том числе и к весьма вероятной гибели от ядерного удара.
Тем более смешно паниковать здесь, в одном из самых защищенных мест АмерикиКП «НОРАД», где предусмотрены практически все возможные способы защиты. Сам командный пункт располагался практически в середине горного массива, а входной туннель разделяли серии стальных дверей, способных противостоять взрывной волне. Помещения, расположенные внутри, могли выдержать удар любого оружия, нацеленного на укрытие. Поглощающие удар пружины и подушки со сжатым воздухом изолировали людей и оборудование от гранитного пола. Стальные потолки предотвращали возможное падение скальных осколков при прямом попадании. Одно только не было учтеноколичество и мощность нацеленных на этот район русских боеголовок. По крайней мере полк, а возможно и целая дивизия тяжелых ракет, известных под западным шифром «Сатана», готовились превратить горы в радиоактивный кратер, врезанный в земную кору. И осознание этой реальности, вместе с увиденным по пути к командному пункту, отнюдь не радовало генерала. Несколько успокоили его только открытые и спокойные лица часовых, вытянувшихся перед ним по стойке смирно и четко отдавших честь. Эти парни явно были готовы ко всему.
Приветствуемый часовыми, Хартингер прошел к длинному, похожему на театральный зал двухъярусному помещению, где человек сорок постоянно следили за ситуацией над территорией Северной Америки. Генерал поднялся на балкон и занял место за укрепленным на кронштейнах столом, вокруг которого располагались циферблаты, телефоны, переключатели и кнопки. Дежурныйполковник Фрэнсис Брук, вскочил со стула и замер по стойке «смирно».
Вольно, Фрэнк,сказал Хартингер.Что нового?
Брук, передав свой пост помощнику, подошел и опустился на стул рядом с генералом. Перед ними был огромный экран, на котором отображалось, все, что движется в воздухе над континентом. Компьютер, который снабжали информацией телеграф, телефон и телетайп с сотен аэропортов и военных баз, менял знаки на экране через каждые несколько секунд.
Пока ничего серьезного, сэр,ответил Френсис.Недавно у нас тут была горячка, когда мы ждали немедленной ракетной атаки красных, сэр. Но сейчас все несколько успокоилось. Похоже, русские решили ограничиться обычными вооружениями, сэр?с надеждой посмотрел на начальника полковник.
По полученным мною данным, пока так и есть, Фрэнк,усмехнулся генерал.Они также не рвутся устроить Апокалипсис, как и наш президент. Но дать гарантию, что этим все не кончится, я не могу.
Так точно, сэр. Мы готовы ко всему,бодрые слова несколько портила прорвавшаяся печальная интонация.
Семья, Фрэнк?понимающе спросил Хартингер.
Да, сэр,ответил Брук.Застряли в Нью-Йорке, где гостили у ее матери, и никаких сообщений.
Будем надеяться на лучшее, полковник,ответил генерал, подобравшись, словно перед атакой, и давая понять, что лирическое вступление закончено.Не думаю, что коммунисты так уж рвутся погибнуть в ядерном пламени. А в неядерной войне они с нами не справятся. Я считаю, что коммунизмэто скорбная и нелепая глава человеческой истории, чьи последние страницы дописываются уже сейчас. И мы поставим победную точку на развалинах Москвы.
Так точно, генерал. Разрешите продолжать дежурство?
Не спешите, Фрэнк. Сходите на узел связи и попытайтесь дозвониться до Нью-Йорка по нашим каналам. Думаю, что мы с майором ОМэлли пока справимся без вас, раз русские решили отложить «судный день».
Полковник отправился выполнять указание, а командующий НОРАД тем временем изучил очередную сводку, принесенную сержантом. Новости, описанные в ней, отнюдь не улучшили настроение генерала. Бои в воздухе, пока без особого результата, неожиданно быстрая потеря Западного Берлина и выдвижение частей русской и восточно-немецкой армий к границе ничего хорошего в будущем не обещали.