Когда Никита закончил, то передал лист хозяину, а тот переадресовал его Кобзону.
Несколько секунд Иосиф Давыдович покачивая в каком-то медленно ритме головой читал музыку.
Ну и как? спросил Вознесенский. Впечатляет?
Кобзон кивнул. Движение было несколько замедленным, отстраненным. Он словно играл музыку внутри себя и прислушивался к ней, прикидывая как придется петь
Не слова не говоря, подошёл к роялю. Несколько секунд глазами он читал ноты, потом отложил лист и начал Он пел как Кобзон. В его исполнении не было привычных нам интонаций Караченцова, но это и было неплохо. Песня звучала по-другому, но она звучала, словно повернувшись к нам иной, не известно нам, стороной.
Жаль, что нет гитары, сказал я. С гитарой и пианино это получилось бы еще лучше.
Гитара есть
Хозяин вышел в другую комнату и вернулся оттуда с инструментом в руках.
Это мне испанские товарищи подарили, сказал он. Попробуйте в два инструмента.
Он протянул инструмент ко мне.
Она была прекрасна. Глядя на обводы корпуса, я невольно вспомнил те движения, которые делал Серега руками, когда описывал нашу потенциальную солистку с музыкальным образованием
Шестиструнная чешская «Кремона» Лакированная, концертная гитара. Я не знаю сколько она сейчас стоит и даже не знаю можно ли было купить её у нас. По крайней мере в музтоварах на Неглинной улице я такую не видал.
Я подстроил инструмент, и мы с Кобзоном сыграли дуэтом. Все-таки честь и хвала настоящим создателям, не нам, кто её присвоил, а настоящим.
Ну и как? спросил хозяин дома у Кобзона. Сомнения отпали?
Я посмотрел на него, ожидая объяснений, и они последовали. Какие сомнения? В чем?
Иосиф Давыдович сомневался, что школьникам по силам написать такое.
Я посмотрел на Кобзона.
Вы там были, на концерте? Вы слышали?
Тот отрицательно покачал головой.
Нет. Но тот, кто слышал, говорил о песни в превосходных степенях. В стихах Андрея Андреевича я был уверен, но вот в музыке
Он прижал руку к сердцу.
Извините за недоверие.
Его руки снова почнулись к клавишам, и он проиграл несколько тактов.
Мне нравится, наконец сказал певец. И даже очень
Он говорил медленно, и я видел, что за словами скрывается работа мысли. Певец что-то прикидывал, соображал. Решение, которое в нем зрело, проявилось одной фразой.
Я её возьму.
И нас не спросите? спросил Сергей. Кобзон посмотрел на него, потом на нас. Я посмотрел на нас его глазамиглазами взрослого, успешного человека. Кто он и кто мы? Школьники, для которых просто факт того, что на них обратили внимание такие люди должен не просто греть душу, а напрочь сжечь её от избытка благодарности, а певцу.
Но мы-то были другими. Увидев мою улыбку, он посерьезнел и сказал явно не то, что хотел изначально:
У меня через пару месяцев на «Мелодии» выходит пластинка. Гигант. И я хотел бы эту вашу песню записать для неё. Андрей Андреевич возражать, думаю не станет.
Он вопросительно посмотрел на хозяина дома. Тот в ответ улыбнулся.
Ты давай не со мной, а со всем нами договаривайся
Мы молчали, не готовые к этому предложению. Лестно, конечно. Сам Кобзон Но уж песня-то сильно лирическая.
Ну, что, молодые люди Сказал поэт. Доверим товарищу Кобзону вывести песню в люди?
Мы смотрели друг на друга, понимая, что у этого хода есть и плюсы, и минусы.
Хорошо, наконец принял решения Никита. Если мои друзья не возражаютпопробуйте
Мы с Сергеем кивнули. Певец принял наше согласие как должное. Иного он и не мог предположить. Благожелательно глядя на нас, он продолжил:
Признаюсь, что никак не мог предположить, что таким молодым людям удастся написать музыку без барабанов!
Нам?
Да. Вы ведь, я полагаю, школьники?
К счастью уже нет. Как раз сегодня для нас отзвучал «Последний звонок».
Он усмехнулся, думая, что понимает переполнявшие нас чувства.
Поверьте, вы еще не раз будете с тихой радостью в душе вспоминать школьную пору Мальчики, девочки, школьные парты, запах мела
Он вздохнул с легким сожалением.
Ну, сказал Никита. А я думал, что ностальгия у Народных Артистов не встречается. Думал, что у них все так хорошо, что нет времени поностальгировать
Ну, тут вы мне льстите. Я не Народный артист.
Значит будете, убеждено сказал я. И все основание для этого убеждения у мня были.
А что значит «без барабанов»? неожиданно спросил Сергей. Это хорошо или плохо?
Певец повернулся к нему.
Современная молодежная музыка основана на ритме, а, следовательно, на барабанах, а в вашей песне они просто необязательны. Вот это и удивительно! Вы в своем творчестве не укладываетесь в общее русло!
Я вспомнил песенку, которую только вот что напевал Никита около школы.
Это точно. Наши способности разноплановы. Представляете, мы несколько лет назад и вовсе написали вальс!
Неужели это возможно? вежливо удивился Иосиф Давыдович.
Возможно, возможно, подтвердил я.
Сергей посмотрел на меня с недоумением, а я взял гитару. До чего, все-таки хороший инструмент! Можно сказать, сам играет.
Только вот было это так давно, что я не все слова вспомню Может быть Никита Борисович подскажет?
Никита посмотрел на меня, явно не зная, что сказать. Тогда я взял первый аккорд.
«Когда уйдем со школьного двора
Под звуки нестареющего вальса
Учитель нас проводит до угла»
Я с грехом пополам спел куплет и остановился, реально позабыв слова.
Кобзон, сидевший за роялем подхватил мелодию. Все-таки профессионалэто профессионал. Он начал играть и тут же начал аранжировку песни.
А она мне тоже нравится! сказал он через несколько минут. В его голосе сквозило удивление. Вы действительно необычные молодые люди!
Если б вы могли знать, насколько мы необычны, сказал с улыбкой Сергей. Вы бы удивились еще больше.
Я и так удивлен. А какие слова дальше?
Никита ответил.
Сейчас и не скажу. Надо посмотреть в блокнотах. Мы её сочинили, но практически нигде не исполняли. Мы ведь в основном играем для молодежной аудитории, а ей, тут вы правы, такие песни не очень-то и нравятся.
Кобзон задумался.
А ведь это может оказаться интересным! сказал он подумал и тон его был серьезен. В этот момент он, кажется, понял, что может говорит с нами на равном, без скидок на возраст. Из нагрудного кармана он достал визитную карточку. Посмотрев на нас, протянул её Никите.
Поищите слова. И перезвоните мне.
Стало понятно, что аудиенция окончена. Мы поднялись и собрались уйти, но Андрей Андреевич остановил меня. Протянув гитару, сказал:
Я сам играть не умею, так что думаю, что в ваших руках ей будет лучше. Возьмите.
Я не могу, сказал я. Это слишком дорогой подарок
Она вам нравится?
Да.
Он улыбнулся моей непосредственности.
Берите. Думаю, что и вы нравитесь ейваши чувства взаимны.
Я стоял, не решаясь взять инструмент.
Дарю её вам всем. В ваших руках она будет жить, а не лежать без движения, как у меня.
Мы переглянулись. Отказать было невежливо. Да и не хотелось, честно говоря
Спасибо
Мы вышли из подъезда и двинулись в сторону метро. Когда дом Вознесенского скрылся из глаз мы нашли скамейку и уселись. Мы все видели проблему.
Опасаюсь я, сказал Сергей. За песню опасаюсь. Как начнет Иосиф Давыдович петь её «комсомольским» голосом.
Каким?
Комсомольским. Помнишь, как он пел «Комсомол не только возраст. Комсомол моя судьба»?
А это он разве?
Да я точно не знаю, но манеру исполнения же помните? Лирики в нем нет. Патриотизмда. Имеется. Выше крыши. А вот с лирикой
Мы помолчали, чувствуя правоту товарища. Но что делать? Кобзонэто Кобзон! Серега так и сказал.
Кобзонэто для нас, можно сказать, стенобитная машина.
Невпопад, чтоб соскользнуть с этой скользкой темы, а то начнём сомневаться и откажемся, припомнил:
Верно говоришь. А я, кстати, когда-то песню написал «Нападение римлян на водокачку с применением стенобитной машины Свирепый Юлий».
Точно? восхитился Сергей.