Давай все, Он вздохнул и невесело усмехнулся. Будет чем себя к чертям экспрессом отправить.
Подошёл Смолин и начал прилаживать корпус пулемёта на станину. Ему тоже не весело. Хоть у него и нет семьи, но после победы, помирать совсем не хотелось. Вот же чёрт вот же чёрт всё время повторял он.
Ванятка, ты давай, не отвлекайся, подбодрил его Плотников, гайки крути крепче, чтобы не открутились. Сейчас дело будет жаркое.
Он опять повернулся к Смолину.
А тебе, Тимофеич, поручаю, если мы вас не догоним, скажи Бастрыкину, чтобы вёл народ к старому шахтному стволу. Все туда спускайтесь. Вход потом взорвите. Зря что ль мы динамит с рудника тащим. Выход как-нибудь найдёте. Керосин у вас есть, факела сделаете. Там вас красная сволочь не найдёт. А мы уж постараемся задержать их подольше Всё! Прощай, брат, не поминай лихом
Иван побежал в голову колонны с последним приказом командира.
На заре в избу, где квартировал начальник Рубцовской ЧК товарищ Кабанов, ввалился посыльный из штаба. В руках он сжимал измятый листок с текстом.
Александр Трофимыч, тебе срочная телефонагарма, путаясь в незнакомом слове, протараторил веснушчатый высокий парень.
Телефонограмма, машинально поправил его Кабанов.
Ага, вона из Барнаулу пишуть, что Змеиногорск банда захватила, чудеса удивлялся парень достижениям современной техники.
Начальник ЧК быстро пробежал глазами корявые строчки.
«БРОСИТЬ ВСЕХ НА ОСВОБОЖДЕНИЕ ЗМЕИНОГОРСКА ТЧК БАНДУ УНИЧТОЖИТЬ ТЧК ОБ ИСПОЛНЕНИИ ДОЛОЖИТЬ ТЧК НАЧ АЛТГУБЧК ВОРОЖЦОВ ТЧК»
Все силы бросить Ага Михайловскую ещё не освободили, кого бросать то? ворчал про себя Кабанов. В Рубцовске только сотня бойцов осталась, если её увести, город захватят на раз.
Но с приказом спорить опасно. Расстрелы в ЧК дело обыденное и никого не удивляют. Через полчаса сотня под командой председателя ЧК вышла рысью в направлении на Змеиногорск.
В уездном городе бандитов чекисты уже не застали. Те, разграбив гарнизонные склады, рудник и освободив заложников, ушли в Змеиногорский бор. Куда они надеялись спрятаться, никто не знал. Скрыться такой большой толпой да ещё с бабами и ребятишками в лесу невозможно. Получается, что часть приказа уже выполненагород освобождён. Уничтожение банды отягощённой хабаром и гражданскими тоже не казалось большой проблемой. Следы, уходящие вверх по берегу Карболихи, недвусмысленно указывали направление бегства.
После пятичасового конного марша лошади чекистов устали. Любому кавалеристу ясно, что заставлять их двигаться в горуверная гибель. Да и проку от лошадей на каменистой горной тропе немного. Догнать банду пешим порядком казалось вполне достижимым делом. Кабанов приказал бойцам запереть лошадок в гарнизонной конюшне и быстрым маршем выдвигаться в погоню.
Люди после 50 верст верхом тоже устали, но в предвкушении лёгкой победы двигались споро. Вот уже городские постройки сменили поросшие редким лесом берега мелкой речки. Бойцы не могли удержаться, чтобы после жаркого и трудного дня не кинуть себе в лицо по пригоршне ледяной воды.
Не растягиваться! Зычно прокричал командир, впрочем, не сильно упирая. Передовое охранение из четырёх опытных парней условленных знаков не подавала.
Августовское вечернее солнце было ещё высоко, но дневной жар уже отступил. Бойцы, освежённые речной водичкой, приободрились. Кто-то даже негромко затянул песню. Вот это уже совершенно лишнее. Ведь любое преждевременное оповещение противника давало ему время для подготовки. Это значит лишние потери.
Отставить песню, скомандовал Кабанов, вот порубаем кулачьё, тогда и петь, и плясать будете. Вы мне живые и здоровые больше нравитесь.
Да что они нам сделают? Это же деревня, а не офицерьё в академиях обученное. Мы тока стрельнем один раз, онируки кверху. Отвечает на шутку здоровый чёрнобородый боец.
Тем не менее, песня смолкла.
Река делает поворот, тропа ведёт к невысокому утёсу замысловатой формы и полого поднимается в обход. Сотня, не ожидая неприятностей, поднимается тоже. Внезапно раздаётся короткий лай пулемёта. Чернобородый гигант Анохин, идущий первым, падает с простреленной головой. Бойцы от неожиданности сбиваются в кучу на повороте тропы. Тут же в их сторону из кустов летит граната.
Ложись! воздух рвут сразу несколько голосов. Ба-бах! Гремит разрыв осколочной. Со всех сторон слышен стук каменных крошек.
Бойцы падают на землю, прикрывая головы руками. Куда ползти сразу не понятно. А из кустов сновалай «Максима». Летящие во все стороны осколки камня не дают поднять голову, вселяют ужас в душу, и заставляют сознание биться пойманной птицей в голове. Передние бойцы не выдерживают, вскакивают и, оставляя убитых и раненных, ломят назад, сминая подходящих. Кто-то валится в воду, кто-то пытается сигануть через кусты. Только бы уйти с простреливаемой тропы.
Наконец, чекисты, потеряв с десяток бойцов, оттянулись за поворот. Ясно, что взять в лоб пулемётчика быстро не получится. Кабанов задумался. Ему не понятно, куда делся передовой дозор. Ведь не могли же его уничтожить совершенно беззвучно.
Товарищ начальник, разрешите обратиться, по-уставному подал голос подползший красноармеец, Шацкий Андрей, я. Мысль у меня есть, как эту паскуду сковырнуть.
Давай, Андрей, обращайся, коли что надумал. Кабанов решил дать мозгу немного отвлечься. А то одна головахорошо, а две, хоть и некрасиво, но всё же лучше.
Надо его поверху обойти и одновременно по тому берегу на отвлечение кого-нибудь послать. Он на тот берег отвлечётся, не заметит обхода. Мы тута его и в ножи Я готов даже один вверх ползти, чтобы этого гада пришить.
А кого на смерть на тот берег посылать? Кабанов укоризненно посмотрел на Шацкого.
Да, сейчас, я хлопцам крикну, добровольцы найдутся. Уже не очень уверенно проговорил тот.
Давай, крикни, только мне всё равно такая идея не нравится, потери могут быть большие. Пока ты ползёшь по кустам, этот ухорез человек десять наших запросто положит. А нам же надо не просто банду уничтожить, мне хочется чтобы, хлопцы живыми вернулись. Уже вон человек пять потеряли, да десяток раненых. Плохое начало. Кто советскую власть завтра будет охранять?
Значит надо с того берега беспокоящий огонь вести, чтобы сука головы поднять не мог. Тогда мы прямо отсюда его и сковырнём
Час без малого у чекистов ушёл на преодоление пулемётной засады. В конце концов, половина отряда действительно переправилась на другой берег, прячась за валунами, подобралась к пулемётному гнезду и открыла огонь на подавление.
Филипп Плотников оторвал прикипевшие руки от рукояток затыльника. Вроде откатились краснюки. Вода в кожухе предательски закипела. Срочно нужна свежая.
Смолин! Ванька! Воду давай! Сука! Прошипел он через разбитые осколками гранита губы. Ванька, мать твою! Что ты телишься!
Смолин молчал. Плотников обернулся. Второй номер лежал в трёх шагах позади него. Спина его чёрна от крови, а лицо уткнулось в тёмную лужицу, набежавшую из выходного отверстия, снёсшего Ивану ползатылка. В вытянутой руке он сжимал простреленный котелок, из которого вытекали последние капли.
Чёрт, мать вашу! зло зарычал Плотников, схватился за рукоятки и вдруг обмяк, склонил голову к пулемету, дёрнулся последний раз и затих уже навсегда Только с губы стекла тонкая красная струйка.
Когда поредевший отряд чекистов преодолел смертельный заслон, перед ним открылась вытоптанная тропа, идти по которой легко и просто. Ещё час пути по следу между кустов и скал и отряд упёрся в свежую гранитную осыпь. Похоже, что людей или засыпало осыпавшейся породой, либо они ушли в пещеру, а вход взорвали. Кабанову стало ясно, почему пулемётчики так упорно преграждали отход.
8 КАК НА ЧЁРНЫЙ ЕРИК
(Урочище реки Сайдыс, правого притока Бии)
Таёжные заросли терялись в густом тумане. На ветках и листьях собирались капельки и падали на лежащего на боку человека в буром полушубке. Под полушубком спал на мягкой прошлогодней листве Буранак. Ночь уже по-осеннему прохладная, спалось отлично. Первая мысль, пришедшая молодому охотнику, ещё до того, как он открыл глаза былаЭх, сейчас бы копалуху подстрелить. Он вспомни, что с вечера выслеживал кабаргу, они сейчас жир нагоняют годная добыча.