С вершины колокольни уже было заметно осветление восточной части неба, но внизу все еще царила темнота. На этот счет у гусар была еще одна домашняя заготовка: смоляной факел. Его привязали к длинной веревке, зажгли и бросили вниз: не долетев до земли метра три, этот светоч неплохо озарил местность в полусфере радиусом два десятка метров. Солдаты, обступившие колокольню, поспешили выйти из этой полусферы, но двух недостаточно резвых гусары успели подстрелить. В ответ раздались многочисленные выстрелы снизутак что пули засвистали вокруг, зацвиркали по каменным выступам и вдруг попали колокол, который отозвался гулким звоном. Вскоре на пол площадки посыпались стекла: это очередной залп задел оптический семафор.
Надо подкинуть им гранат, сказал Ржевский, и через минуту железные мячики полетели за пределы освещенной полусферы. Последовали взрывы, а за ними новые крики, стоны и залпы.
Пушку сюда! раздалась внизу команда на французском языке.
Пушку, пушку, оживились солдаты и на какое-то время прекратили свою бесполезную пальбу. Меж тем утренние сумерки добрались и до левобережья Эльбы, и гусарам стало видно конную упряжку с пушкой, которая довольно быстро приближалась по улице Вартенбурга к колокольне. Ржевский взял штуцер, приложился к нему, поймал в прицел правого коренника и выстрелил. Но сумерки сыграли роль помехи, и упряжка продолжила свой путь.
Сосредоточенный огонь по упряжке, распорядился ротмистр. Штуцеры захлопали и лошади рухнули все-таки на дорогу. Артиллеристы попрыгали с зарядных ящиков и стали разворачивать пушку стволом к колокольне, но последовали новые выстрелы, и пушкари сочли за благо броситься под защиту домов. Тогда к пушке побежали пехотинцы, с нетерпением ее ожидавшие, облепили со всех сторон (несмотря на выстрелы с колокольни) и выставили как надо. На колокольню же вновь посыпались пули, заставившие гусар прятаться за ее стены. Последовал первый выстрел из пушки, потрясший колокольню, ибо ядро попало в ее стену. Ржевский зарычал от злости и своего бессилия и вдруг внизу раздалось раскатистое "ур-ра-а!": то к окраине городка выскочил наконец его эскадрон! Под натиском гусар пехотинцы побежали кто куда, забыв о колокольне и о пушке. А верхолазы стали спускаться по лестнице, радостно гогоча."
Глава шестьдесят вторая. Семейство Эйлер
С мая Макс стал вхож в дом директора Артиллерийского департамента Эйлера. Генерал (оказавшийся внуком знаменитого математика Эйлера, поселившегося в России по приглашению Екатерины и ставшего президентом ее Академии наук) проявил чрезвычайную расторопность, изготовив на Сестрорецком заводе модель пушки Уитворта в 1:5 натуральной величины. Тотчас он отстрелял ее на артиллерийском полигоне и был поражен точностью прогноза Городецкого: 50-сантиметровая пушчонка выстреливала цилиндрический кривограненый снаряд на 1 версту, неизменно попадая в центр мишени 2х2 м! Директор воспламенился и заказал отливку ствола в натуральную величину. А еще пригласил Городецкого к себе в гости, желая быть поближе к уникальному кладезю знаний.
В первое посещение Эйлеров Городецкий почувствовал себя мотыльком, которого накрыли сачком, насадили на иголку и прилежно изучают. Он внутренне возмутился, потом списал все на германский характер (мать семейства хоть и звалась Елизаветой Николаевной, но в девицах носила фамилию Гебенер) и решил их взбудоражитьдля чего завел во время десерта (а его пригласили на семейный обед) речь о будущих благах цивилизации. Вскоре за столом говорил один он, а молодежь (Александр 18 лет и Елизавета 17-ти) ему завороженно внимала. Вторая пара молодых людей, постарше (Нина 29 лет и Николай 26-ти), сначала смотрела со скепсисом, но уверенные ответы гостя на вопросы юнцов его поколебали, а когда они узнали (отец подсказал), что именно Городецкий является создателем чудесной иллюминации Зимнего дворца, то скепсис их испарился и они тоже с жаром стали задавать свои вопросы. Наконец Макс поднял руки и сказал:
Все, язык мой стал заплетаться. О других чудесах будущего поговорим в следующий раз. Если нам доведется еще встретиться.
Это будет зависеть только от вас, Максим Федорович, торжественно заверил генерал. Двери нашего дома будут для вас всегда открыты. А чтобы привлечь вас сюда не только вкусным обедом, мои дети сейчас представят культурную программу семейства Эйлеров. Ну ка детки, расстарайтесь! Жаль, конечно, что здесь нет моей старшей дочери, Александры, но вы справитесь и без нее.
Молодые люди собрались в кружок, о чем-то пошептались, пришли к единому мнению и пригласили перейти в гостиную. Там Нина подсела к фортепьяно, в руках Елизаветы оказалась скрипка, у Александрафлейта, а Николай встал у пианино, прокашлялся, приосанился, дождался слаженного начала музыки и запел на русском языке арию Фигаро из оперы "Свадьба Фигаро". Да так бойко и уверенно, что Макс буквально вытаращил глаза. Поэтому он не жалел рук для аплодисментов по завершении знаменитой арии. Потом клавиши стала нажимать Елизавета, а Нина изогнула стан и спела арию графини из той же оперытаким томным и жалостливым голосом, что Макс ей от души посочувствовал. А Лиза отлучилась на пару минут в другую комнату, вернулась в костюме хорошенького мальчишки и сходу запела дискантом арию Керубино. "Ну прямо-таки наш Витас!" умилился Макс и захлопал на пределе сил. Завершил же концерт вновь Николай, спевший напутствие для Керубино ("Мальчик резвый, кудрявый, влюбленный").
Мне тоже захотелось спеть, сказал вдруг гость. Это возможно?
Просим, просим, дружно закричали Александр и Елизавета.
Только мне будет нужен аккомпанемент. Нина Александровна, вы мне подыграете?
Если у вас в кармане есть ноты, улыбнулась зрелая красавица.
Нот у меня нет, но мелодия простаяпопробуем ее разучить с голоса?
Попробуем, пожала плечиком Нина и села за пианино.
Минут через пять она уже бойко бренчала "Прекрасную маркизу" и тогда Макс тоже приосанился и сказал:
Эта песенка написана про то самое будущее, когда в быт людей будут внедрены телефоныя про них вам рассказывал. Представьте, что некая маркиза, отдыхая на Лазурном берегу Средиземного моря, решила узнать по телефону, все ли в порядке в ее поместье, находящемся, скажем, в Нормандии. И вот она снимает телефонную трубку и небрежно вопрошает
Тут Макс кивнул Нине, дождался ее проигрыша и залопотал, подделываясь под женский голос:
Але, Жермен, какие вести, давно я дома не была
Пятнадцать дней как я в отъезде: ну как идут у нас дела?
И тотчас перешел на картавый баритон:
Все хорошо, прекрасная маркиза, дела идут и жизнь легка
Ни одного печального сюрприза за исключеньем пустяка
По мере обострения сюжета лица всех членов семьи Эйлеров понемногу расплывались в улыбках, а последний речитатив Макса они сопровождали едва сдерживаемым хохотом и наградили его в финале дружными аплодисментами.
С тех пор он стал бывать у Эйлеров регулярно: сначала раз в неделю (обычно по средам), потом два раза, а еще пристроился к театралам (Нина, ее мать и Елизавета) и снял для них ложу в Александринском театре. Против ложи Эйлеры дружно возражали, но Макс сразил их доводом:
А если мне деньги девать некуда? Уже карманов не хватает, а они все поступают и поступают
Сказал и ни капли не слукавил: петербургские богачи наперебой стремились завести у себя электрическое освещение и на затраты не скупилисьпоэтому компания "Петербургские электросети" процветала.
А еще, продолжил Макс, мне необходимо окунуться в мир оперы и балета. В моем нижегородском захолустье я был этого лишен, а вы убедительно показали мне, что это искусство не такое уж элитарное. Буду наверстывать, но в вашей симпатичной компании. Если вы, конечно, не против
Дамы горячо его заверили, что будут счастливы оказать услугу такому необычному человеку и потому вполне уютно обосновались в постоянной ложе. Некоторое время на них были устремлены многие лорнеты, но все проходитпрошел и всплеск внимания великосветской публики к достаточно посредственному семейству. На Городецкого, впрочем, посматривали и через два месяца, его к посредственным мужчинам никак нельзя было отнести: хоть незнатен, но богач наипервейший и в постоянном фаворе у императора. Тем более что пошли упорные слухи о скором присвоении ему графского достоинства