Зато у вас нет казаков, которые не только пиками славно владеют, но обожают воевать по ночам. Пластуны, слышали про таких?
Что за твари?
Их в ночи не видно и не слышно, но утром ваши артиллеристы окажутся мертвы, а генерал Дюрот будет находиться в нашем плену. Вы тоже можете составить ему компанию. Как ваше имя и звание?
Вы наглец, гусар. Кстати, вы-то не назвались!
Извольте: ротмистр Ржевский, кавалер четырех орденов. Обожаю стрелять в цель и рубиться на саблях. Не желаете сойтись в поединке? У меня на счету не хватает одного офицера
На каком счету?
На личном. Девятнадцать уже есть, а двадцатого никак судьба не подбросит.
Вы пустозвон и бахвал, ротмистр!
А вот это уже оскорбление, и я с полным правом вызываю вас на дуэль.
Дуэли во время войны? Что за чушь!
Чушь не чушь, а при завтрашнем штурме я буду вас целенаправленно искать. Ибо успел запомнить в лицо. Впрочем, штурма может и не быть: наш командир почему-то не любит проливать кровь, даже чужую. Итак, я жду генерала.
Можете ехать обратно: генерал не будет разговаривать с ротмистром.
Наш генерал Винценгероде из немцев, а они не любят подставляться под пули. Полковник Давыдов Дюрота устроит?
Возможно, дрогнул, наконец, офицер.
Через полчаса он прибудет на переговоры. Надеюсь, вы обеспечите ему более радушный прием и полную конфиденциальность?
Возможно.
Ну, до завтра, в случае чего.
Вернувшись в свое расположение, Ржевский сказал, ухмыляясь, Давыдову:
Берите их тепленькими. Я их запугал.
И стал подробно рассказывать о своих хитрушках."
Глава пятьдесят первая. Встреча с Пушкиным
Как известно, девушки, вкусившие восторги секса, стремятся к самому частому их по-вторению. Маша Трубецкая в этом стремлении пыталась опередить всех известных Городецкому дамочек. Она отыскивала его в разных уголках Зимнего дворца, где он с рабочими монтировал электрические сети, и увлекала то за портьеру, то за гигантскую вазу, то за пальму и отдавалась с прямо-таки детской непосредственностью. Потом она обустроила постель в пустующей чердачной комнате и там уже оттягивалась по полной, то есть часа по два, со стонами, криками и восторженными признаниями. Туда Макс ходил строго после окончания своих работ, то есть часов в пять пополудни. Обедать ему, конечно, не приходилось и потому ужинал он за двоих. Елена Васильевна чуть над ним посмеивалась, говоря:
А ведь вы, Максим, живете в воплощении мужской мечты: вас обожает знатная и юная красавица, исполняет любые эротические фантазии, слушает, затаив дыхание и даже замуж не проситсяибо ее за вас, простого дворянина, никто не отдаст. Впрочем, вы, похоже богаты и богатство ваше растет, а это в наши времена уже многое значит. Император вполне может возвести вас в графское достоинство в благодарность за важную государственную услугуосвещение его дворца. Вот тогда вы сможете претендовать на любую фрейлину, даже княжеского рода
Позвольте вам возразить, милая Елена, говорил благодушно замаскированный пенсионер. Самым приятным временем суток у меня являются вечера, проводимые в вашем обществе. Только с вами я могу полностью расслабиться и быть самим собой. Любые ваши слова действуют как бальзам на мою душу. И я вам признаюсь: мою мужскую силу Трубецкая выкачала вроде бы досуха. Но сейчас я сижу рядом с вами, радуюсь вам и чувствую, как сила эта оживает. Вы не откажете мне в капельке своей ласки?
В ответ Милованова заливалась совершенно молодым, девичьим смехом и пересаживалась на колени к Городецкому.
В один из сентябрьских дней Максим также присматривал за монтажом стальных труб для проводов, как вдруг проходивший мимо невысокий черноволосый господин лет сорока (с обширными бакенбардами и вислым носом) остановился, посмотрел в его сторону и спросил:
ВыГородецкий?
"Е-мое, это же Пушкин!" осознал Макс, меж тем как голос его сказал:
Да.
Мне про вас написал Белинский. В странном таком стиле: рекомендовал как успешного журналиста и изобретателя, но при этом вяло. С ним это бывает, когда он человеку завидует. Вдруг вы появляетесь здесь и все уже о вас говорят. Так вот вы какой Похожи и на изобретателя, и на светского человека, причем совсем молоды. Впрочем, я не представился: Пушкин, Александр Сергеевич, камер-юнкер.
Вы самый знаменитый поэт России, по-прежнему тихо возразил Городецкий.
Так уж и самый, усмехнулся Пушкин. Жуковский куда маститей меня будет. И Грибоедов с Державиным.
Их с трудом будут вспоминать, а вас будет знать каждый русский человек.
Вы что, мой совершенно свежий "Памятник" где-то прочли? Не принимайте всерьез, я написал его в шутку.
Все точно вы написали. Будут помнить и славяне, и финн, и тунгус, и калмык.
У вас кроме дара изобретательства есть еще дар пророка? иронически спросил "наше все".
Вполне может быть, серьезно ответил Городецкий. Во всяком случае ваши многочисленные вызовы на дуэли желательно прекратить. В них ведь не все стреляют в воздух, могут попасть в живот. А это при современном уровне медицины рана смертельная.
Труса никогда не праздновал и не буду, упрямо сказал Пушкин. Потерять честьчто может быть хуже в нашем мире?
Вы читали Шопенгауэра? спросил Городецкий
Не приводилось, признал Пушкин. Я лишь слышал о странностях этого немецкого философа: будто он боится бриться и потому прижигает бороду; еще о том, что, не будучи женат, превозносит многоженство. А почему вы о нем спросили?
Он резко критикует дуэли; в которых гибнет цвет нации. Взамен призывает учиться английскому боксу и решать вопросы чести на ринге. Все останутся живы и честь не пострадает.
Увы, развел руками поэт, все определяется сложившимся укладом и отчасти переменчивой модой, от которой зависит одно: умереть вам от рапиры, шпаги, сабли или современного пистолета. К тому же драться мне против такого как вы было бы бессмысленно.
В Англии лорды иногда выставляют за себя профессиональных бойцов.
А это вообще карикатура на отстаивание чести. Бедная Англия Но у меня есть к вам практическое предложение: мы иногда собираемся с друзьями за чашей пунша и беседуем на самые разные темы. И мне кажется, что ваши рассказы о будущей цивилизации будут нам очень интересны. Придете?
Куда и когда?
В дом номер 20 на Фонтанке, 3 этаж. Там находится квартира Тургенева, моего давнего старшего друга. Но будут, вероятно, Вяземский, Жуковский, Одоевский, Плетнев, еще кто-нибудь А когда? Завтра вас устроит? Часов в 7 вечера?
Я приду.
В назначенный час Городецкий вошел в тот самый дом близ устья Фонтанки, напротив все еще пустующего Михайловского замка (в котором был убит несчастный император Павел, если кто не знает), и стал с трепетным сердцем подниматься по лестнице. Стоило ему постучать в квартиру, как ее открыл молчаливый вышколенный слуга и, услышав слова "ЯГородецкий", показал рукой на дверь гостиной. Войдя, Максим увидел трех господ средних лет, в том числе Пушкина. Пока он силился опознать двух других (один-то точно хозяин дома, возможно, дальний родственник неизвестного еще классика Тургенева), Пушкин громко произнес:
А вот и господин Городецкий, Максим Федорович, большой изобретатель и фантазер. Любить его пока не за что, но жаловать надо непременно.
Вы не обижайтесь на Сашу, Максим Федорович, сказал с улыбкой большой полноватый господин лет пятидесяти, вероятно, Тургенев. Он в последнее время полон язвительности, хоть сам не замечает этого.
На детей и гениев обижаться нельзя, сказал с улыбкой Макс. Бестолку.
Замечательно сказано, заулыбался третий господин, светлый редковолосый шатен лет под сорок, в очках, которого Макс уже идентифицировал как Вяземского.
Тут завязался необязательный разговор, постоянно прерываемый приходом новых завсегдатаев: Одоевского (узколицего, длинноносого), Жуковского (45 лет, круглолицего, курносого, редковолосого, с большими ушамипризнак добродушия), Плетнева (тоже под 45, густобрового, с проницательным взглядом, но, как вскоре оказалось, мягкого и услужливого преподавателя словесности в университете), а также Соллогуба (23 лет, круглолицего брюнета, аккуратного, свежего). Наконец все расселись по креслам, слуга внес большую чашу с парящим пуншем, из которой хозяин самолично стал разливать его по кружкам, после чего кружки разобрали, пригубили и Александр Сергеевич сказал: