Сейчас! послышался женский вскрик. Я уже иду!
Почти сразу раздался характерный звук вставления в замок ключа, дверь открылась и в комнату влетела Бася.
Я шла тебя освободить! воскликнула она, кинулась на грудь Ржевского и заплакала.
Глава пятидесятая. Недолгая служба под командой Давыдова
3 февраля главная армия двинулась из Плоцка на запад, но добралась всего лишь до Калишацентра Великой Польши: Кутузов осознал, что ее солдаты и офицеры нуждаются в переобмундировании и доукомплектации. К тому же надо было прояснить вопрос с союзниками: Пруссией, Англией, Швецией и, возможно, Австрией. Этим занялся император Александр, который проследовал дальше, в Бреслау, где 14 февраля встретился с королем Пруссии и заключил с ним долгожданный союз. Охрану императора обеспечивал авангард Милорадовича, в который продолжил входить Оский гусарский полк.
Далее Бреслау авангард не пошел, активничать же против французов было поручено армии Витгенштейна на севере. В это же время Кутузов, пользуясь отсутствием кавалерии у противника (все кони пали или были съедены в России), санкционировал создание "летучих" отрядов, которые были призваны действовать впереди авангардов, глубоко проникая на территорию подконтрольных Наполеону германских государств: Саксонии, Силезии, Брауншвейга, Ганновера и прочих. У Витгенштейна образовалось три таких отряда, переправившихся через Одер и активно действовавших на территории Северной Германии. В частности, 20 февраля летучий отряд Чернышева вынудил Ожеро покинуть Берлин и сам в него вошел. А 6 марта в Гамбург вошел такой же отряд Тетенборна.
В полосе главной армии летучие отряды действовали в составе корпуса Винценгероде, который был придан для усиления прусской армии генерала Блюхера. Один из таких отрядов, состоявший из нескольких эскадронов Оского полка и двух казачьих полков (около 1500 чел.) возглавил известный гусар подполковник Давыдов. Надо ли говорить, что эскадрон Ржевского вошел в этот летучий отряд?
К этому времени Дмитрий носил уже гордое звание ротмистра. Как это получилось? В результате все той же канцелярской неразберихи: к рапорту Новосельцева о присвоении поручику Ржевскому очередного звания добавился аналогичный рапорт Милорадовичаи вот народился новый ротмистр, встречайте! Были на нем и все 4 орденасогласно приказу главнокомандующего, желавшего показать европейцам своих офицеров во всей красе. Давыдов исповедовал индивидуальный подход в работе с личным составом и потому говорил первый раз с Ржевским тет-а-тет в расположении его эскадрона.
О вас, ротмистр, в армии ходят слухи как о лучшем рукопашном бойце. А как вы себя оцениваете?
Я не поклонник сабельного боя, господин подполковник и, наверно, вообще не гусар, огорошил его Ржевский. Меня и мой эскадрон лучше считать конными егерями, так как наше излюбленное оружиештуцера, мушкетоны и пистолеты. Машем и саблями, конечно, так как заряды в ружьях быстро кончаются. Эх, были бы в них каморы по пять-десять патронов, как было б замечательно!
Такое оружие скорее у противника появится, едко заметил Давыдов. То-то всем нам замечательно станет!
Потом снова пристал:
Так как же вы машете саблей, ротмистр? Может, проведем учебный бой?
Вам не понравится, Денис Васильевич. Я предпочитаю фехтовать сразу двумя саблями, но при этом левой владею не совсем ловко, могу задеть руку или шеюа вам это надо?
О как! Все же я хочу посмотреть!
Тогда именно посмотреть, ваше высокоблагородие. Я проведу показательный бой с моим вахмистром и затупленными саблями. Токарев! Бери учебные сабли и дуй ко мне на экзекуцию!
Бой, впрочем, продолжался недолго: вахмистр достаточно ловко сражался против одной сабли, но стоило Ржевскому подключить другую, как был поражен сразу в нескольких местахи слева и справа.
Благодарю вас, Дмитрий Иванович, сказал впечатленный Давыдов. Против одной вашей руки я бы поспорил, но со второй сладить невозможно. Вы и в бою так действуете?
Иногда приходится. Но повторяю: я любитель стрельбы. Вы видели когда-нибудь стрельбу со скачущего коня задом наперед?
Видел, сказал с приязненной усмешкой командир. На параде в Виллануве в вашем исполнении.
И вот в 20-х числах февраля летучий отряд Давыдова помчался впереди всех через Силезию и Саксонию в направлении на Дрезденпридерживаясь стародавнего тракта Бреслау-Легниц-Герлиц-Баутцен-Дрезден, но легко с него сворачивая, если разведка доносила, что населенный пункт впереди сильно укреплен и обороняется 23 тысячами лягушатников или саксонцев (в Герлице и Баутцене такие и были). Их Давыдов оставлял на закуску основным силам корпуса, исправно донося все сведения генералу Винценгероде. Погода стояла вполне весенняя, а с началом марта просто прекрасная, неприятель же практически не беспокоил и потому на вечерних биваках командир собирал в своей палатке офицеров (свободных от дежурства) и распивал с ними чашу пунша под гитарные переборы и песни в его же исполнении: то общеизвестные войсковые (марши "Преображенского полка", "Гренадер", казачьи и т. д.), а то свои собственные:
В дымном поле, на биваке, у пылающих огней
В благодетельном араке зрю спасителя людей.
Собирайся вкруговую православный весь причет,
Подавай лохань златую, где веселие живет!
Наливай обширны чаши в шуме радостных речей
Как пивали предки наши среди копий и мечей.
Бурцов, тыгусар гусаров! Ты на ухарском коне
Жесточайший из угаров и наездник на войне!
Стукнем чашу с чашей дружно, нынче пить еще досужно.
Завтра трубы затрубят, завтра громы загремят!
Выпьем же и поклянемся, что проклятью предаемся
Если мы когда-нибудь пожалеем нашу грудь
Шаг уступим, побледнеем и в несчастьи оробеем!
Если мы когда дадим левый бок на фланкировке
Или лошадь осадим или миленькой плутовке
Даром сердце подарим!
Пусть не сабельным ударом пресечется жизнь моя
Пусть я буду генералом, каких много видел я
Пусть среди кровавых боев буду бледен, боязлив,
А в собрании героев остр, отважен, говорлив!
Пусть мой ус, краса природы, черно-бурый, в завитках,
Иссечется в юны годы и исчезнет, яко прах.
Пусть фортуна для досады к умножению всех бед
Даст мне чин за вахтпарады и георгья за совет. Пусть
Но чу! Гулять не время, к коням брат и ногу в стремя
Саблю вон и в сечу! Вот пир иной нам бог дает!
Пир задорней, удалее, и шумней и веселее
Ну-тка кивер набекрень и ура! Счастливый день!
Гусары, знавшие уже многие песни Давыдова, ему подпевали, Ржевский же только подвывали слов не знал, и слухом музыкальным его бог не наградил.
При таком благоприятном стечении обстоятельств уже вечером 10-го марта летучий отряд вышел к Нойштадтуправобережному пригороду Дрездена. Вот здесь пришлось остановиться, так как местные жители (основные информаторы Давыдова) сообщили, что этот форштадт обороняет 5-титысячный отряд под командованием французского генерала Дюрота. Ум у Давыдова был хитрущий: он приказал казакам развести многочисленные костры вокруг города и тем самым ввел генерала в заблуждение о численности своего отряда. А утром послал парламентера с предложением о переговорах. В парламентеры вызвался Ржевский.
Взяв с собой верных Токарева и Демидова и оборонившись белым флагом, он поскакал к воротам городской стены и достиг их без приключений. Заметив в надвратной башне офицера, крикнул по-французски:
Мсье офицер, япарламентер!
Это понятно, крикнул в ответ француз. С кем вы желаете переговорить?
С генералом Дюротом.
У нас нет такого генерала.
Не говорите глупостей. Наши разведчики хорошо информированы. Например, мы знаем, что вас здесь около 5 тысяч. Нас же гораздо больше, и мы шутить не намерены. В вашей обороне полно прорех и мы все их используем. Не говоря уже об артиллерии. Так что будьте благоразумны, позовите генерала.
Но он сейчас отдыхает
Мы можем его легко разбудить. В каком доме находится его резиденция? Мне стоит поднять руку, и артиллеристы начнут свою пристрелку.
Пушки есть и у нас, к тому же за стенами