Пояса вдруг эффективно помогли, и названные девы стали отважно пересекать водную гладь в контуре 5х10 м, ограниченном веревками! Время от времени Макс снимал с них поя-са (по очереди), и они резво бросались ему на шею, забыв про освоенные навыки. Тогда он стал плавать рядом (на спине), поддерживая их ладонью под живот. И вдруг дерзкая Трубец-кая передвинула эту ладонь себе на грудь! И тут же приглушенно, но горячо заговорила:
Мне так удобнее! Силы сразу откуда-то появились!
Она и правда поплыла значительно увереннее, и Макс сдался: оставил ладонь на небольшой, но весьма трепетной груди прелестницы.
Тем же вечером Трубецкая ему отдалась, заманив запиской в небольшую комнатку вроде кладовки.
Мне этого захотелось сразу, как только я увидела Вас в этих "плавках"! шептала она, тес-но подавая и подавая ему навстречу свое сокровище. Боже! Как это, оказывается, сладост-но, как страстно! Вы мой бог, мой ангел! А-а-а!
Дома Городецкий стал рыться в своей голове, пытаясь вспомнить, что он знает о дворцо-вых интригах и скандалах тех лет и, правда, вспомнил: именно Мария Трубецкая, фрейлина императрицы, стала первой любовницей цесаревича Александра Николаевича, будущего ца-ря-освободителя! Ему сейчас 18 лет, а ей 17, и она только что отдала Городецкому свою девственность. Так может, и не случится этой постыдной для нее связи, а еще и параллель-ной с ближайшим другом царского сына, Александром Барятинским? Или бес в нее уже все-лился, и судьба написана в горних высях?
Максим Федорович! раздался голос Миловановой. Вы что же, ужинать не будете?
Макс хотел отказаться и вдруг ощутил зверский аппетит: еще быс полудня не употребил ни крошки, а энергии на реке и потом с фрейлиной до черта потратил!
Обязательно буду, Екатерина Васильевна. В царском дворце пропустить обед очень легко.
Уплетая за обе щеки лангет с жареной картошкой и соусом "оливье", он вдруг разгово-рился и признался в своем грехопадении.
Не переживайте, Максим, погладила его по плечу бывалая вдова. Молодые девушки та-кие фантазерки. Сегодня она решает, что вот он ее суженый, а завтра видит перед собой дру-гого (того же цесаревича) и падает на его руки без чувств, А тот и рад, что ему без всяких уговоров попала в руки безотказная фрейлина. Дворец он такой: полон приключений, тайн и скандалов
А перед уходом Макса на свою половину спросила:
Вы сможете сегодня уснуть самостоятельно? Полагаю, что нет, мысли не дадут
С вами в объятьях было бы, конечно, предпочтительнее
Вот и хорошо. Мне сегодня тоже как-то не по себе, захотелось аморе
Наутро Городецкий вдруг решил, что во дворец сегодня не пойдет: он в конце концов там не на службе, а просто помогает из добрых побуждений. А посему он потянулся к давно отставленному сочинению про удалого гусара прекрасного, героического времени и начал новую главу.
Глава сорок седьмая. Путь к Варшаве
"Всем нам памятно отступление наполеоновских войск из России: их шествие по Смоленской дороге почти без боев, внезапные холода, погнавшие полураздетых французов почище плетки, перехват их русскими войсками на переправе через Березину и жуткая гибель об-ширного обоза с ранеными солдатами и гражданскими беженцами, расстрелянными пушками перед сожженным по приказу Наполеона мостом. К счастью для поручика Ржевского (чин штаб-ротмистра он так и не получил), отличавшегося, как мои читатели успели убедиться, сострадательностью, его полк в этом избиении не участвовалкак и вся армия Кутузова, от-ставшая от Наполеона на 110 верст. Перехватчиками же его стали армии Чичагова и Вит-генштейна (совместно 50 тыс. чел.), призванные императором взять Бонапарта в плен, но в этом не преуспевшие.
В декабре 1812 года Оский гусарский полк действовал на левом фланге наступающей русской армии в составе авангарда Милорадовича. Этому авангарду противостоял австрийский корпус генерала Шварценберга, к которому присоединился французский корпус Ренье и остатки корпуса Понятовского. Активных действий неприятель не вел, отступая вглубь Лит-вы, а потом перешел Неман и встал на западной границе России. Переходить границу без приказа императора не могли и русские воины и потому они до конца года устроились на зимних квартирах в нетронутых войной городах. Милорадовичу достался городок Белосток.
В Белостоке Ржевского настигли, наконец, награды: все три Анны и еще Владимир с ме-чами, хотя звание почему-то заканцелярили. Поскольку награжденных в полку было много, офицеры устроили грандиозную пирушку (благо у французов было отбито множество буты-лок различного вина), на которой особо чествовали Ржевского как кавалера 4 орденов. Много было рассказов о том, кто и как добыл свои награды, и тут Арцимович улучил момент и вскричал:
Пусть Ржевский расскажет самый каверзный случай, который с ним приключился! Ей богу, господа, с вами такого не случалось!
Просим, просим поручик!
Дело было в дозоре, господа, в середине октября. Забрались мы со взводом далеко в распо-ложение неприятеля и скачем по лесу вдоль опушки. Вдруг видимнавстречу тоже гусары скачут, только числом поболе, с эскадрон, и к тому же не наши это ребята, а французские. Еще отличие: в середине кавалькады едет щегольская каретавидимо, гусары сопровождают важного чина. Ну, не в наших правилах бегать от неприятеля совсем без стычек: я сразу сса-дил десяток стрелков и сам залег со штуцером. Отстрелялись мы по авангарду удачно, а я пульнул в ту самую карету и попал вроде в кучера. После чего мы взлетаем "на конь" и мчимся прочь, преследуемые разъяренными французами, я же замыкаю арьегард, пострели-вая из пистолетов. Дорога, надо сказать, изобиловала поворотами. И вот за очередным пово-ротом я бьюсь головой о ветку дуба и лечу с коня наземь. Голова гудит, но сознание при мне, зато конь умчал вперед. Тут я понимаю, что через несколько мгновений из-за поворота вылетят на меня враги и тут же схватят. Я проявляю беличью прыть, взлетаю по веткам дуба вверх на сажень и тотчас прячусь за стволом. Гусарская лавина мчит подо мной со всех ло-шадиных ног, и тут я вижу ту самую карету, которая уже замыкает кавалькаду, даже при-отстав от нее. Что за шило ткнуло мне в задницуне знаю, только я взял и прыгнул на карету и тотчас вонзил в ее крышу саблю почти по эфесс целью удержаться на мотающейся туда-сюда плоскости. В ответ из кареты раздался явно женский визг, услышать который, кроме меня, не довелось никому: гусары ушли за очередной поворот, а кучер вдруг упал ничком меж постромками. Я, вы знаете, ловко научился пируэтничать на лошадяхвот и здесь мет-нулся на круп одной, спрыгнул на землю, пробежал рядом и, схватив ее под уздцы, остано-вил бег кареты. После чего подошел к дверце, резко ее дернул и отпрыгнул в сторону.
Aidez-moi, pour l,amor de Dieu! (Помогите, ради бога!) послышался перепуганный женский голос.
Un moment, Madame, ответил я, заглянул в карету и остолбенел: в ней сидела хорошо зна-комая мне Каролина Ржевуская, а меж ее грудями торчала моя сабля! Присмотревшись, я отмер: сабля разрезала пальто, но не воткнулась в плоть, а только приперла девицу к сиде-нью, не давая ей пошевелиться. В момент я оказался на крыше, выдернул из нее саблю и спрыгнул обратно.
Это ты? пришла в разум полячка. Клятый москаль!
Я молча отодрал шлейф с подола платья, дал увесистую пощечину деве, отчего она оторо-пела и замолкла, сноровисто связал ей руки и засунул в рот кляп из остатков шлейфа. После чего быстро вынес ее из кареты и оттащил в кустыспеленав заодно ноги своим поясом. Еще быстрее развернул лошадей, сунул коренной под хвост тряпку с порохом и поджег. Ло-шадь рванула, таща за собой вторую и карета понеслась в обратном направлении. Я едва успел вернуться к Каролине, как на дороге показались французские гусары и помчались до-гонять свою пропажу. За мной же вскоре явились мои гусары, в чем я совершенно не со-мневался.
А что же ты потом, негодник, сделал с этой Каролиной? раздались смеющиеся голоса. Вы ведь, помнится, были с ней в Гродно любовниками?
Я впервые испробовал рецепт маркиза де Сада: отхлестал ее шелковой плеткой и ввел в по-добие экстаза, после чего взял обычным образом, но с необычным результатомона бук-вально выла подо мной и умоляла: еще, еще!