Чувствовал я себя вполне нормально, с моей памятью ничего не сделалось и я отчетливо помнил последние секунды додо того как чтото произошло. Заглохший бензовоз, воздух, словно пропитанный статическим электричеством, взрыв, все это было, по ощущениям, буквально вот только что. Однако где они сейчас?! И где, блин, я нахожусь? И почему я абсолютно голый?
Над моей головой виднелся высокий каменный свод, впередитакая же каменная стена, грязная, в какихто потеках. Я лежал на грязном сером бетонном полу, без всякого намека на подстилку, хотя бы в виде пучка гнилой соломы. И если бы я один, приподняв голову, я увидел, что вокруг было полно народу. Навскидкусотни две человек, никак не меньше. Мужчины и женщины, все обнаженные. Ктото еще валялся на полу, ктото присел, озадаченно вертя головой, а ктото уже пытался встать. В самом деле, лежать на голом, склизком бетоне занятие малоприятное.
Продолжая пребывать в абсолютно обалделом состоянии, я тоже присел, а затем осторожно встал на дрожащие ноги. Лежавшая совсем рядом со мной полненькая девушка лет двадцати на вид вдруг открыла глаза, посмотрев на меня снизу вверх, и пронзительно взвизгнула, а я, вздрогнув, инстинктивно прикрыл руками свои причиндалы. Екарный бабай! Что за трэш тут происходит? Сделав несколько шагов, я быстро отошел от лежавших поближе к стене, осматриваясь. Так, Саша, соображать будем потом. Сейчас надо накопить информацию. То, что происходящее вокруг не сон, уже понятнореальность, данная в ощущениях, была самая что ни на есть настоящая. Кожу холодит легкий сквозняк, хотя воздух теплый и влажный, градусов за двадцать Цельсия. Вокруг мокрые камни или бетон с остатками какихто осклизлых водорослей. Я, с такими же «проснувшимися» по соседству, нахожусь в обширном каменном бараке, выстроенном на манер колхозного коровника, только вот широкие окна зияют дырами, а по торцам здания видны широкие открытые проемы. По ходу никто нас не запиралчто, наверное, хорошо.
Продолжая осматриваться вокруг, я заметил следующую примечательную деталь окружающего пейзажау стены, через равные промежутки, кучами лежали набитые чемто мешки защитного цвета, вроде рюкзаков. Грубые, из толстой ткани вроде брезента, с неаккуратными тканевыми лямками. Без всяких карманов по бокам, но вполне чистые на вид. Откудато из глубин моей памяти само собой выплыло полузабытое слово «сидор». И коекто из очнувшихся соседей уже проявил к ним интерес. Решив не отставать от коллектива, последовал их примеру и я. Подойдя к ближайшей куче, взял лежавший сверху мешок, чуть повозившись, распустил лямки и запустил туда руку, выуживая содержимое. Так, а вот этовоистину приятная новость. То, что доктор прописал.
Внутри оказалась одежда. Грубая, армейская, словно попавшая в этот барак вместе с вещмешком из сороковых годов прошлого века. Впрочем, может, так оно и было, кто знает? Нательное бельебелая свободная рубаха с широким воротом и такие же белые исподние штаны, к нему в комплекте шла скатанная гимнастерка цвета хаки и шаровары, кирзовые сапоги с портянками, армейский ремень с бляшкой со звездой, кусок веревки и маленький нож в матерчатом чехле. Весь комплект новенький и чистенький, видно, что им еще никто не пользовался. Терять время я не сталвыбор был вполне очевиден, надо брать что дают. Не ходить же голым? Вес, рост и размеры у меня вполне себе средние, но если мешкать, мне останется что попало, народ все быстро разберет. Так что одеваемся в темпе,решил я. Благо, что наматывать портянки я умеюдед в свое время научил, когда еще пацаном брал с собой на рыбалку.
Одежда из первого же вещмешка мне оказалась впору, разве что чуток великовата, но это не страшно. Знаков различия и погон на ней не было, так что выводов попрежнему никаких сделать было нельзя. Тем временем народ быстро приходил в себя, многие, как и я, спешно одевались, а коекто из самых шустрых, напялив обмундирование, уже вышел из барака наружу. Люди начали озадаченно переговариваться, в воздухе зазвучал негромкий гомон разговоров. Что характерновсе говорили порусски, а детей и стариков среди «попаданцев» я не заметил. На вид всем очнувшимся можно было дать от двадцати до сорока с небольшим лет, не больше. Еще раз оглянувшись, я не нашел взглядом ни одного знакомого лица и поспешил наружу, забросив опустевший «сидор» за плечо. Может, хотя бы там станет понятнее, куда я вляпался?
У самого выхода я заметил троих парней, чтото рассматривающих в углу барака с побелевшими лицами, и подошел поближе, посмотреть, что их так заинтересовало. И, наверное, лучше бы этого не делал.
На полу лежал раздувшийся недавний утопленник, от которого уже начало ощутимо попахивать. С искаженными чертами лица, какимто мелким шустрым крабом, ползающим по его посиневшей правой руке, но самое главноеодетый в такую же, еще мокрую гимнастерку и шаровары, которые красовались на тех, кто успел одеться.
Это что же получается? Что же получается, а народ?ошарашено спрашивал своих соседей один из троицыдолговязый парень, с модной «хипстерской» бородкой.
Он утонул, мля,озвучил капитана очевидность его ближайший «приятель».
От жеж, сука, какая хрень,выругался другой.Да что же тут происходит?
Присоединяться к этому продуктивному диалогу я не стал, поспешив, наконец, покинуть барак.
Оказавшись снаружи, я поневоле замер на месте, осматриваясь и вытаращив глаза от удивления. Вокруг со всех сторон от края до края простиралось море. Причем море теплое, южное, с играющими на мелких волнах золотистыми бликами солнца и ясным голубым небом сверху. Судя по положению солнца, до полудня было еще часа три. Здание, где я пришел в себя, стояло в центре маленького каменистого островка без малейших следов растительности. До любого из берегов было метров триста, не больше, кроме нашего барака на острове виднелась пристань с привязанными к ней широкими моторными лодками числом не менее полутора десятков, а так же небольшая каменная башенка старого маяка и навес с какимито картонными ящиками и паллетами. А, нетна горизонте виднелась какаято земля, судя по всему еще один остров, намного больше нашего размерами и с буйной тропической растительностью по берегам. Блин, да что же это такое получается? Мы в тропиках? Участвуем в какомто дурацком проекте, вроде игр на выживание или королевской битвы? Да ну, сказки все это Ну хорошо, пусть сказки, но тогда что вообще происходит, мать его за ногу?
С десяток человек уже ходило вокруг, осматривая остров, а парочка кадров уже подобралась к навесу с ящиками, пока остальные все еще возились внутри барака. Я поспешил подойти к ним поближе и понял, что заинтересовались они навесом не зря. В ящиках были консервы и разная едабанки с тушенкой, консервированная сайра, пакеты с макаронами и рисом, пачки соли и сахара. Отдельно на паллетах стояли укутанные в полиэтилен пятилитровые и двухлитровые бутыли с водой, всё как будто со складов ближайшей пятерочки. Что интересно, одного из потрошащих ближайший ящик мужиков я узналэто был тот самый водитель, который стоял рядом с взорвавшимся бензовозом.
Доброго утречка,мрачно сказал я, тронув его за плечо.Кажется, я вас знаю. Вы у бензовоза стояли, перед взрывом. Лакшинский битумный завод, припоминаете?
Мужик, деловито отправив в свой сидор очередную банку тушенки, не спеша повернулся ко мне.
Точно, я прямо оттуда сюда попал. А ты кто такой?удивленно спросил он.
Наладчик оборудования. Находился в лаборатории, на этаж выше. Вы заглохли под нашими окнами.
И где мы оказались, наладчик?
Понятия не имею,усмехнулся я.Я точно так же попал сюда десять минут назад, как и вы и не хрена не соображаю. Просто ваше лицо запомнил, за несколько секунд до того как все случилось.
Да уж,задумался ненадолго мужик и протянул мне руку.Ну что же, будем знакомы, парень, меня Борисом зовут. Званцев Борис Макарович, водитель того самого долбанного бензовоза. Черт меня потянул ехать в объезд через Черниговку, глядишь если бы встал в пробке на Советской, то опоздал бы к раздаче. Ты прав, я заглох прямо за воротами завода, метров через тридцать. Все выключилось, приборная доска мертвая. Вылез из машины, хотел звонить начальнику, а телефон умер. И искры эти