Пюре с сосиской остыли окончательно и напоминали резину, но Александр старательно жевал их, чтобы не привлекать внимание и выиграть время в тишине и одиночестве.
Как ощущается утраченная способность писать после гасителя? Перестаешь понимать, что пишешь? Продолжаешь складывать буквы в слова, но они не вызывают ничего, кроме скуки и усталости от проделанной работы? Или в какой-то момент понимаешь, что вместо сидения за пишущей машинкой с большей охотой посмотришь телевизор? А может быть, просто перестаешьи все? Незаметно?
От этой мысли стало холодно. Как это проверить? Тетрадь лежала рядом, такая доступная и знакомая, теплая, как старый друг. Он открыл ее на единственном листе, который не исписал,на первой обложке. Последнюю он заполнил еще в будке, а эта вот осталась.
Желтоватый шершавый прямоугольник был занят только именем владелицы (надо бы ее найти все-таки), предоставляя место для крошечной зарисовки. Это ведь не будет считаться полноценным писательским действиемпара строчек?
Александр незаметно огляделсяпарень гремел тарелками где-то в районе кухни, больше никого в столовой не было. Он осторожно дотянулся до вложенного в книгу жалоб и предложений стержня, торчащего наружу носиком, выдернул его и посмотрел на просвет. Стержень был полон на треть, имел даже небольшие упоры по бокам для пружины авторучки.
Стержень навис над бумагой в боевой готовности, Александр привычным усилием воли вызвал своих героев, Поля и Афанасия. Пятый том он начал еще дома, можно представить, что сейчас нужно просто продолжить. Допустим, тот момент, когда герои висят в невесомости на пустом корабле без управления, развлекая себя болтовней в ожидании спасателей.
Абсолютных истин не существует в природе, все это только допущения, которые людям удобно считать константами.
Планеты имеют форму шара. Это можно отнести к разряду абсолютной истины?
Геоиды никоим образом не шары. Шаровидные, приближенные к сферическому, наблюдаемые как сфератак точнее.
Ладно. Как насчет прямого угла? Девяносто градусов?
Это тоже расчетный показатель, а мы говорим о вещах, имеющих материальную форму. Если ты возьмешься его начертить, он не будет прямым. Даже если это сделает машина, угол все равно будет иметь погрешности на бесконечно малые, но все-таки величины. Исправляя их, ты породишь новые, и так до бесконечности.
Ахиллес и черепаха?
Что-то вроде этого.
Допустим. Физический мир насыщен погрешностями, а что насчет искусства? Давид Микеланджело прекрасен?
Только на наш взгляд. Европейские каноны красоты будут весьма спорными для зулусов.
Зеленый цветэто зеленый цвет.
Дейтеранопы его не видят вообще.
Колоратурное сопрано?
Тебе показать, из чего состоит звуковой ряд любой музыкальной фразы?
Ладно, но одну вещь ты точно не оспоришь. Даже ты.
Какую?
Кристаллическая решетка прекрасна и совершенна. Кому ее ни покажи, на любой взглядевропейца, зулуса, эскимоса, бедуина. Так?
Пожалуй. Но мы же говорили не о красоте, а об абсолютных истинах вселенной.
В какой-то книге вселенная была описана именно в виде кристалла. Мультивселенная представлялась множеством граней. Я тогда долго думал, почему именно кристалл, в природе они не слишком правильной формы и невзрачны, и граней у них не так много, но только сейчас совместил.
По-моему, ты играешь в бисер. С таким же успехом на месте кристалла мог быть фрактал. Кстати, термин «мультивселенная» родился как объяснение пластичности восприятия, а не множественности миров, но кто об этом уже помнит? А ведь это меняет смысл понятия с точностью до наоборот.
То есть в своих попытках призвать вспомогательные образы для объяснения основных мы только больше путаемся в понятиях?
Природа вообще прекрасно обходится без всяких образов, потому что не говорит, а делает. Наше восприятие ущербно, а все теории имеют погрешности. Est-ce clair?
Oui, mon pote. Только с такой позицией нас опять оставят на второй год. Точнее, на третий. А потом на четвертый.
Ну, значит, одна абсолютная истина во вселенной все-таки существует.
Стержень вырвался из его пальцев, а потом пол напрыгнул на него и выбил воздух из легких. Кто-то тяжелый навалился сверху, выдирая тетрадь. Александр защищал ее, но безуспешно, и скоро был вынужден прекратить сопротивление под натиском более сильного противника. Он сдался, чужие руки подняли его и поставили вертикально.
Дживан и Солонина выросли рядом, как двое из ларца, он разглядел за их плечами лицо врача, белое, как скатерть, на которой стояла посуда. Держали за локти его сразу двоебесцветный «мальчик» и столовский парень. Откуда они тут все взялись?
Дживан подошел к столу и поднял с пола тетрадь, посмотрел исписанную обложку.
Вы что, спятили?тихо и яростно спросил он, сжимая тетрадь в кулаке так, словно та была палкой.Соображаете, что делаете?
Ручку расписал,буркнул Александр, шевеля плечами в руках бугаев.Это даже не рассказ, пара предложений. Ничего криминального.
Ничего криминального? Ничего криминального?! Цветок полыхает как маяк, его видно за сотню километров! Молите бога, чтобы никакой журналист не ошивался в окрестностях и не сделал фотографий. Какого черта?!
Солонина кашлянул. Дживан взял себя в руки и даже сделал шаг назад, точно не был уверен в своей выдержке.
Мы, кажется, договаривались, Александр Дмитриевич, что вы не касаетесь никаких пишущих предметов. Это значитни карандашей, ни ручек, ни горелых спичек, ни даже вилок, испачканных в кетчупе.
Про стержни ничего не говорили.
Смешно.Дживан сузил глаза.Вашу сознательность, кажется, несколько преувеличили по очень близкой дружбе. Так я понимаю?
При этих словах он посмотрел на Нину Ивановну. Та подошла и встала рядом, бугаи поспешно ослабили хватку при ее приближении. В другой момент Александру стало бы стыдно, но сейчас внутри него дрожала радость: он не замечал окружающих, когда писал, значит, ничего не потеряно. Даже незавершенный диалог продолжался в его голове фоном к тому, что происходило в столовой. Он вполне мог войти в пятую книгу, герои, правда, несколько повзрослели и изменились, но от этого было только весело.
Пациентам в стадии красного цветка свойственна периодическая утрата контроля,без эмоций напомнила врач.Вы это знали и обещали, что возьмете сопровождение на себя, так что претензии, пожалуйста, адресуйте самому себе. И на будущее воздерживайтесь от физического контакта с пациентом. В любом виде. Считайте это предупреждением администрации.
Они пару секунд смотрели друг на друга, после чего Дживан кивнул.
Вы правы,покладисто сказал он.Всецело наше упущение, будем исправляться. Больше его одного не оставим. И никаких контактов, обещаю. Пойдемте, Александр Дмитриевич.
Дживан потянул его к выходу, но Александр торопливо стряхнул с себя его руку и остановился лицом к Нине Ивановне.
Простите, ради бога,сказал он.Я действительно нечаянно. Обещаю, это не повторится. Не думайте обо мне плохо.
Он нагнулся, поднял упавший стержень и отдал ей, на секунду коснувшись ее пальцев. Дживан снова подтолкнул его к выходу, пришлось подчиниться. Солонина просто вежливо приподнял шляпу перед дамой и последовал за своим коллегой, не говоря ни слова. Что-то подсказывало Александру, что дело этим не закончится, но сейчас ему было все равно.
И с любыми гасителями он еще поборется.
Глава 10. Туманные перспективы
Уличная духота и события в столовой не располагали к разговорам, но Дживан неожиданно легко спросил:
Как вы считаете, Александр Дмитриевич, сколько местных жителей сейчас ютится по родственникам в других городах и в аварийных бараках для беженцев?
Я не знаю,сдержанно ответил Александр.
Ну, так я вам скажу,весело отозвался тот.Около полумиллиона. Даже чуть больше. Сами понимаете, разместить их с комфортомзадача невозможная при экстренной эвакуации товарными поездами и прочим вспомогательным транспортом. И заметьте, это не какие-то выносливые солдатыпростые люди, среди них женщины, маленькие дети, инвалиды, пенсионеры. Весь их налаженный быт и досуг полетел к чертям из-за вас. Как по-вашему, что они чувствуют сейчас, пока вы играете в революционера?