Потом были полгода относительно спокойной рутины уже рядом с базой, между двумя аэродромами.
А потом соседи, они же соратники, предложили кому-то в верхах этот заказ. Наполовину частный, но исполняющийся с привлечением государственного ресурса.
Группер честно сообщил условия наедине и конкретно Очкарику пообещал кое-что из того, чего не должны были знать другие: знание любого языка персидской группы на выходе было актуально даже не соседям, а конкретно ему, родному кэпу.
Ну он и согласился. Один хрен, такая жизнь, что хуже точно не будет. Да и в горах тех он уже бывал, ещё по старому Договору о совместной охране Границ, так что
* * *
На этом выходе Очкарик изображал водителя, оттого и пострадал: задача была решена и группа старательно выбиралась домой, на север.
Засада на серпантине явно состояла из местных, и ставилась на дурака. Потому её просто не ожидали.
В общем, пока именно он выбирался с водительского места, его нога оказалась задетой очень здорово и по-взрослому.
Идти можешь? абсолютно безэмоционально спросил кэп.
Тогда Очкарик и понял, что вот, в принципе, всё.
Нет, идти не смогу. Прикрою. Уходите. Коротко и зло ответил он, выбирая место, где бы бросить кости.
Тут-то и нарисовался Чапа со своим рацпредложением:
Не тут! Кэп, давай его чуток на буксир возьмём? Вот там, буквально через пару километров, река зэд-образный поворот делает.
И что? всё так же без эмоций уточнил кэп, уже у соседа.
Да знаю я эти места, отмахнулся Чапа. Вернее, очень неплохо помню. Там на козырьке над дорогой его оставими где тем трёмстам спартанцам
Как специально, до своей границы оставался один смешной бросок в десяток километров с небольшим.
По правде сказать, Очкарик подозревал, что с Чапой не всё было в порядке. В том смысле, что больно уж тот походил на местного уроженца. Но задавать лобовые вопросы «соседу» ему было не по чину; к тому же, язык местных сам Очкарик знал не настолько хорошо, чтоб делать выводы самостоятельно.
Ну, как не знал язык хорошо Фарси, он и есть фарси: хоть тегеранский, хоть форсии кобули (он же дари), хоть форсии тоджики. Просто именно тут в ходу было какое-то местное наречие, кажется, вообще из другой группы. Как бы не шугнано-рушанской, не понятной лично ему от слова «вообще». Вот если бы он доучился в своё время в универе, может, и понял бы здесь что-то в итоге. А так
Очкарик не обижался. Судьба есть судьба. Видимо, что-то он в жизни делал неправильно, если всё заканчивается вот таким образом.
Упомянутый козырёк над горной дорогой представлял собой каменистую площадку, с которой серпантин горной тропы простреливался влёт.
А ведь ты отсюда родом, уже уверенно пробормотал Очкарик Чапе, устраиваясь поудобнее.
Но не был никем услышан, да и не стремился к этому.
Чтоб сковырнуть его с этой позиции, преследователям нужен был миномёт (причём, если говорить именно об этой обстановке, то ещё и с закрытой позиции). По ряду причин, миномёта в обозримом будущем именно Очкарику можно было не опасаться.
Чтоб такие ухоронки по тропе знать, по ней побегать ногами было надо, продолжил бормотать сам себе остающийся в заслоне среднего роста мужик, лет тридцати с небольшим, с простреленной и перевязанной ногой.
Ты с нами всё равно не дойдёшь, словно извиняясь, пояснил напоследок Кэп. Тащить тебя тоже не сможем.
Да понятно, что груз важнее. У Очкарика и в мыслях не было что-то кому-то доказывать.
В этот момент он почувствовал, что накатила какая-то общая расслабленность и пустота.
Валите уже, раздражённо бросил через плечо он. Дайте одному побыть напоследок? Горы красивые, добавил Очкарик неожиданно для всех.
Совсем вскоре группа молча прошла мимо него и исчезла за поворотом, по очереди салютуя поднятыми вверх ладонями.
Попутно, братва сбросилась по два-три магазина, оставив в итоге рядом с остающимся вполне приличную их кучку. Так как самим оно уже было неактуально.
Часа два с половиной он точно продержится, уверенно сказал Чапа кэпу, не обращая на лежащего под ногами ни малейшего внимания. Он им из-за поворота и высунуться не даст. Нога у него кровит, но не так чтоб сильно: пацан здоровый, часа два продержится.
Какие у них варианты кроме миномёта? уточнил кэп, оглядываясь по сторонам. Тут же и проходы наверх могут быть, нет? он отбросил политесы и откровенно давал понять, что о местном происхождении Чапы тоже догадывается.
Только видимость, отрицательно покачал головой офицер соседней страны и армии. Лезть напроломтолько с альпинистской снарягой. Иначебез вариантов.
Ну, альпинистов, как и миномёта, сейчас можно не опасаться, подытожил краткий прогноз кэп, вздыхая.
А я тебе о чём Им только кругаля давать, чтоб вверх вылезти, Чапа повёл рукой вбок, в направлении мелкого ручья, струящегося по дну ущелья и незаслуженно называемого в этих краях рекой. А пока они обойдут, да по ущелью, да на ту сторону пока переберутся он весело фыркнул.
Это понятно, нехотя отозвался кэп, словно испытывая чувство вины перед своим бойцом.
За два часа мы уже на нашей стороне будем, как ни в чём не бывало, завершил мысль Чапа. И даже быстрее. Он ещё, может быть, даже жив к тому времени ещё будет, сосед буднично кивнул на Очкарика.
Несколько цинично, спокойно и отстранённо вздохнул сам Очкарик, устраиваясь поудобнее и не глядя назад. Да ладно, не стесняйтесь, разговаривайте громче. Я же понимаю: я русский, меня не жалко. Я бы и сам на вашем месте здесь он благоразумно прикусил язык.
Двое, отойдя метров на десять, продолжали за его спиной о чём-то тихо спорить вполголоса.
Если бы в какой-то момент раздался чуть более эмоциональный, чем обычно, аргумент кэпа.
Никто сюда не полетит. Об этом не может быть и речи. Спокойно и жёстко отрезал Чапа. Это же обсуждалось? Чего ты сейчас задним числом переигрываешь? Тебе приказне указ? Есть инструкция, как раз на этот случай.
Ладно Продержись хотя бы час. Мы оторвёмся, обратился кэп, подходя сзади уже к своему бойцу. Задержишь ихсемье твоей, что полагается, занесём, серьёзно продолжил он. Из неучтёнки.
Потерь на этом выходе не планировалось вообще, оттого групперу было чуть не по себе. Имела место просто досадная случайность
Хотя, в чём-то и раненый был прав: он действительно был единственным русским в группе, а не кем-то из своих. Это очень здорово играло на интересы командиров по ту сторону границы: после обнаружения местными именно его тела, вопросы встанут совсем не те
Кэп, иди уже, Очкарик не стал говорить, что с той стороны гор его никто, по большому счёту, не ждал.
С бывшей женой они были достаточно чужими людьми, да и замуж второй раз она собралась более чем удачно.
Дочь была ещё мала и, естественно, во всех конфликтах всегда занимала сторону матери. Хотя Очкарик в своё время её честно зачем-то указал во всех полагающихся документах.
Кэп, вали. Повторил он. Прикрою. Не вози никуда и ничего. Тот адрес, где дочь живётвам там никто не обрадуются, поверь.
Шаги за вторым поворотом, за спиной, окончательно стихли через четверть минуты.
* * *
В итоге вышло именно так, как сказал Чапа.
Полтора часа он честно не давал бородатым высунуться из-за поворота.
Сосед рассчитал всё точно. Сейчас Очкарик понимал, что Чапа был просто каким-то образом в курсе местной обстановки.
Фокус был в том, что шедшие за ними по пятам были тоже не местными, а из здешней столицы, возможноиз столицы провинции.
Центральная же власть в этом районе, как известно, что-то решает только в светлое время суток (и то, исключительно вдоль дороги).
Поймавшие в дурную засаду их группу явно с центральной властью не имели ничего общего. Так, шалили. Навроде средневековых оголодавших крестьян, в голодный год лет пятьсот тому выходивших с кистенём на большак.
Соответственно, местным столичным, чтоб обойти Очкарика и зайти на тот склон для его купирования, какое-то время пришлось потратить, чтоб банально договориться с местными. Не сделай центровые так, палить им друг в друга на ровном месте до заката: местные центровых не особо любили, потому что разные народы, и даже разные религии (как ни парадоксально, но ханафитский суннитский масхаб к здешним исмаилитам не имел никакого отношения).