— Ха-ха!
— Вы слишком опасно приближаетесь.
— Что вы имеете в виду? Джерри сглотнул:
— Именно сейчас эта фраза расплавлена в ничто.
— Джерри, это — Лоренс, — она выставила перед собой колоритного юнца. Тот одарил Джерри колоритной улыбкой.
— Хелло, Лоренс, — Джерри сжал руку юноши, и тот мгновенно начал потеть. — Гм, быстрая реакция.
— Лоренс налажен, — с издевкой бросила из-за юнца шведка. — И уши не торчат.
— Это все — тот долг, который следует им отдать. Потанцуем?
— Если вы не считаете, что мы будем выглядеть слишком подозрительно.
— Гром и молния, какое значение это может иметь для нас?
Они станцевали чавер — довольно официальную смесь менуэта с включениями фруг. Джерри подумалось о последних мгновениях жизни мистера Повиса и показалось, что он может ощутить зыбкие фигуры Марека и мисс Брукнер, умирающих в глубоких пещерах его сознания. Быстро, как только мог, он вернулся в этот дикий мир.
— Вы танцуете очень грациозно, — улыбнулась она.
— Да, — ответил он. — Как вас зовут?
— Улла.
— Вы сегодня не жуете резинку.
— Не сегодня.
Он показался себе назойливым. Повращав глазами, он заставил ее рассмеяться.
— Большая вечеринка, — проговорила она. — Почему такая большая?
— В масштабах — надежность.
— Это все — для меня?
— Столько, сколько сможете взять.
— Ага!
К нему вдруг пришло ощущение блаженства. Он закрыл глаза. Его длинные ноги двигались вверх и вниз, вращалось его тело, руки перемещались туда-сюда, и они танцевали вдвоем. Он взял в рот ее ароматные волосы, погладил ее бедра. Теперь они танцевали отдельно, исполняя пируэты. Джерри взял девушку за руку и опять закружил ее. А потом он повел ее из комнаты. Они пробрались между людьми по ступеням, протиснулись через толчею, царившую на лестничной площадке, нашли, что следующий пролет не столь плотно забит людьми, и так на всем пути на самый верх, где оказалось всего несколько человек, которые вели разговор с бокалами в руках. В его спальне оставалось свободным лишь то пространство, которое было необходимо для свободного открывания двери; остальная ее часть была занята постелью.
Он закрыл дверь и запер на множество задвижек. В комнате царила полная темнота. Они погрузились в покусывание друг друга.
— Ого! — вскрикнула она, когда его рука скользнула вверх по ее ноге.
— Ха, ха! — прошептал он и начал мягко пинать ее горячее тело.
Они перекатывались по кровати, смеясь и стеная. Она была как раз то, что надо. Он поцеловал ее в щеку. Она легким касанием провела по его груди…
А потом они лежали, изможденные и довольные.
Чудесно было ощущать себя в темноте, чувствуя рядом девушку. Он скатал ей сигарету и прикурил для нее. Скатал и себе.
Когда они закончили, он щелчком выбросил сигареты и обвил девушку рукой, баюкая ее голову. Так они и уснули.
Только снилась ему Кэтрин, Кэтрин. Ему снилась Кэтрин. Кэтрин. Он весь был поглощен ею и стал ею, Кэтрин. Кэтрин со стрелой в сердце. Стрелой с очень аккуратно выполненным оперением. Самой Кэтрин, и, когда появился Фрэнк, красный, как красномундирник, он изогнул ее тело дугой для брата. Когда Фрэнк присоединился к ним, они пошли в летний сад, все трое умиротворенно устроившись в ее теле.
— Скольких же может вместить одно тело? — он проснулся с этим вопросом, пока сон еще не успел стать перенаселенным. И начал заниматься любовью с Уллой.
Встав уже после обеда, они обнаружили, что вечеринка начала подогреваться. Они вымылись в соседней со спальней ванной комнате, и Джерри покинул девушку, чтобы открыть комнату для одевания и сменить одежду.
Позавтракали они паштетом с ржаным хлебом, который только что принесли разносчики. Потом они разошлись.