Так ведь, ваше императорское величество, я из отпуску в расположение спешу. Вот и сделал небольшой круг, чтобы письмо доставить, да князя Александра Борисовича до вашей особы сопроводить.
Похвально, что в пехоте служат такие вои, для которых такой крюк небольшим кажется. я задумчиво продолжал на него смотреть. Что я знаю о Вятском? Ничего. А это значит, что ни в каких интригах он замечен не был. Это было бы хорошо, если бы не было так далеко. По полковник-то вот он, рядом сидит. И никак абсолютно не связан с преображенцами. Один, ну так курочка по зернышку и все такое. Это он удачно кружок навернул. А не подскажешь ли, полковник, как по батюшке тебя величать? Что-то запамятовал я немного, я печально улыбнулся одними краешками губ, глядя слегка исподлобья глядя на явно чувствующего себя не в своей тарелке полковника.
Так ведь Юрием Никитичем вроде с утра был, он криво усмехнулся.
Вот что, Юрий Никитич, слушай мою волю. Оставляю я тебя при себе, как человека, вельми упорного и не страшащегося трудностей.
Но, ваше императорское величество, а как же мой полк? Репнин-Оболенский растерялся, и переводил теперь взгляд с меня на Остермана и обратно. Остерман выглядел не менее изумленным, а Куракину, похоже, было пофиг. Он сидел, разглядывая свои ладони, что-то мучительно обдумывая.
А что полк? Разве ж полк куда-то денется? Ты прости, конечно, великодушно, Юрий Никитич, но собирался я в спешке, горе совсем застило мне глаза, и только здесь, приходя в себя в молитвах и покаяниях, я понял, что забыл включить в свиту свою адъютанта при своей особе. Можешь себе представить такой вот конфуз? Ты не думай, я тебя не понижаю, только и в мое положение войди.
Вообще-то отказаться от как бы не мог, потому что любая просьба такого рода в устах императора воспринималась как приказ. А будучи человеком военным он не мог оспаривать приказы вышестоящего. А кто мог быть для полковника выше по чину, чем император? Правильно так что, оставив Репнина-Оболенского обдумывать свое новое назначение и свои будущие обязанности, я переключил внимание на князя Куракина, своего, если я ничего не путаю, дядю.
И что же привело тебя ко мне, Александр Борисович? задал я вопрос, и Куракин вздрогнул, показывая, что до этого момента не следил за нашим разговором.
Да вот, привела меня к тебе нужда, государь Петр Алексеевич, прочитав «Табель о рангах», я теперь точно знал, что вот так ко мне обращались только ближники, да холопы, которые ни черта в «табелях о рангах» не разумеют. Все-таки дядя не чужой для меня человек, вот как выходит-то.
И что за нужда? Ты говори, Александр Борисович, говори, не стесняйся.
Завет покойного батюшки пришло время исполнить, государь, вздохнул он.
И что же за завет оставил батюшка твой покойный? я смотрел с любопытством, которого уже не мог скрыть.
Известно какой, Куракин снова тяжело вздохнул. Оставил он капиталу нетронутого, дабы шпиталь для увеченных офицеров, потерявших здоровье на службе государевой, построить. Да церковь там же под покровительством Николая Угодника возвести.
Я выпрямился в кресле, в котором сидел до этого довольно небрежно. «Куракинские богадельни», вот что он хочет построить.
И что же за нужда мешает тебе воплотить этот достойный план? спросил я, облизывая внезапно пересохшие губы.
Землицы бы мне какой московской может выделишь? Куракин в очередной раз вздохнул. Я уж даже архитектора нашел, точнее, из Парижу привез с собой, дабы в точности завет батюшки исполнить: не простую избу срубить, да часовенку при ней, доброю архитектуру с красивостями разными гипсовыми, дабы и глаз мог это дом призрения радовать, да и воям было бы в нем не стыдно обитаться.
Отчего же не дать землицы, дам, я сглотнул. Может быть вот оно? Может быть именно сейчас я смогу перекроить ход истории, ведь, если богадельни будут построены не на Басманке, то это будет уже совсем другая история. Но ты уже, Александр Борисович, присмотрел же себе местечко, ведь присмотрел, не тушуйся, выкладывай.
Да есть одно в Басманной слободе, оно подходит, словно для проекту такого и было придумано, с готовностью ответил Куракин. Архитектор-то и чертежи изобразить успел, дюже место ему это приглянулось.
Нет! Нет-нет-нет-нет! Я с трудом улыбнулся.
А пошто это место-то? Басманная слободадикая. И от обчества далеко, окраина совсем.
Ну дык и землицу будет, чем занять, и опять-таки работные дома построятся. Не на земле же строители жить будут. Так и освоится слобода. Глядишь, еще и князья селиться начнут, землицу скупая, да дворцы на ней выстраивая. Так что, одаришь землицей?
Одарю, я привстал. На такое дело и хорошей землицы не пожалею. Давай уговоримся, вернешься в Москву и заново всю первопрестольную осмотришь, да не один, а с архитектором своим, как батюшка твой покойный и завещал. Какая землица нетронутая стройкой приглянется, той и одарю.
А ежели все-таки лучше Басманной слободы не найду землицы? Куракин встрепенулся и теперь выглядел не таким уж и задумчивым. Видим думал, что уговаривать племянника долго придется. За кого он меня принимает? Чтобы я на увеченных офицерах экономил?
Вот ежели не найдешь ничего лучше, то так тому и бытьстроить начнешь свой шпиталь на Басманной слободе, и вот тебе в этом мое слово. Я откинулся на спинку и украдкой вытер со лба испарину.
Что с вами, ваше императорское величество? встрепенулся мой новый адъютант.
Да голова опять что-то разболелась, я решительно встал. Пойду прилягу что ли.
И, не дожидаясь ответа, выскочил из кабинета, помчавшись в свою спальню.
Там я обвел безумным взглядом комнату, схватил стоящую на столике вазу и что есть силы швырнул ее об стену. Этот гад Новиков, придумавший свой принцип, чтоб импотентом родился! Ладно. Не могу по-хорошему, аккуратно, буду действовать нахрапом. Дни скорби подошли к концу, через неделю уезжаем. Только сначала я должен найти эту проклятую больную корову и привить уже себе оспу, чтобы хоть немного обезопаситься.
Глава 5
Стук в дверь оторвал меня от изучения этого проклятого «Табеля о рангах», в котором было столько всего намешано, что я уже к концу недели почувствовал, как у меня начинает дергаться глаз. Например, я абсолютно не понимал, зачем Петр первый разграничил должности статские и придворные, если по сути функции они выполняли одни и те же. Или на кой хрен отделил артиллерию от остальных родов войск? У моряков что, пушки отобрали? Решительно взяв в руки перо, я принялся объединять те ячейки, обозначенные должности в которых мне показались тождественными, остро сожалея об отсутствии компьютера. Довольно странное чувство, заставившее меня на некоторое время отвлечься от моей такой своевременной работы, потому что это было первым, о чьем отсутствии я жалел так остро. Наверное, дело было здесь в том, что как ученый я очень мало обращал внимания на окружающую меня действительность, особенно в те моменты, когда всерьез увлекался очередным проектом. И меня совершенно не напрягало то, что здесь нет различных привычных мне гаджетов, а вот отсутствие компьютера воспринималось несколько иначе. С ним у меня эта работа производилась бы гораздо быстрее, чем чирканье пером с чернилами на кончике, которые постоянно заканчивались.
Кроме статских и придворных должностей мне не понравилось то, что очень уж много выделено воинских званий. Вот столько точно не нужно. Это порождает не только раздутую до неприличных размеров бюрократическую машину, но и может вызвать на каком-то этапе путаницу в рамках определения последовательности совершаемых операций. Не вижу необходимости вводить лишние неизвестные, для получения конечного результата. Это лишь усложняло сам процесс и неминуемо вело к возникновению большего количества статистических погрешностей.
Дело двигалось с трудом и, естественно, я не собирался сразу же по возвращению в столицу, в любую из столиц, внедрять свой собственный табель о рангах. Нужно сперва убедиться, что петровский ни черта не работает, или работает, но с увеличенным сроком производительности и ошибками, которые накапливаясь могли стать критическими. На то, что обо мне подумаютплевать. К этому разделению все равно еще не слишком привыкли, чтобы сильно возмущаться, а меня и так позиционировали как яростного противника дедовских реформ, так что для меня самого ничего существенно не изменится.