Следует отметить, что столь масштабный прорыв фронта и окружение немецких войск под Сталинградом были первым удачным моментом в истории Красной Армии. Все прежние прорывы вражеской обороны и окружения его дивизий имели исключительно тактический характер. Даже знаменитое контрнаступление под Москвой уступало по своим размерам и значимости контрнаступлению под Сталинградом.
Наблюдая за событиями на этом участке фронта, генерал Василевский как никогда прежде остро ощущал это, равно как и правдивость утверждения о том, что мало одержать победу, надо ещё суметь удержать её результаты. Не имея подобного опыта проведения операции такого уровня, он был вынужден действовать с максимальной осторожностью и предусмотрительностью.
После того, как войска Донского и Сталинградского фронтов замкнули кольцо окружения, Василевский покинул штаб Юго-Западного фронта и переместился в штаб Сталинградского фронта генерала Еременко. Причин для подобного переезда было несколько. Во-первых, выполнение операции «Сатурн» можно было провести только силами трех фронтов, и значит, нужно было как можно быстрее развязать себе руки с врагом, окруженным под Сталинградом. Во-вторых, из штаба Еременко Александру Михайловичу было удобней наблюдать за действиями врага как под Сталинградом, так и на Кавказе, и, в-третьих, Василевскому было комфортнее работать с Еременко, чем с Рокоссовским.
Человек, с первых дней своего назначения на пост командующего фронта заявивший, что ему не нужна помощь со стороны представителя Ставки Жукова, вряд ли бы стал смотреть в рот начальнику Генштаба, как это делал Еременко.
Стоило только Василевскому высказать мнение, как комфронта сразу же с ним соглашался. Тогда как всякий раз, общаясь с Рокоссовским, начальник Генштаба был вынужден обосновывать и доказывать генералу правоту своих решений. Так, словно он был не членом Ставки ВГК, а лишь её представителем, что вызывало в душе генерала недовольство.
Подобное недовольство вызывал у Василевского и тот факт, что, послав его на фронт воплощать одобренный план операции, Верховный постоянно контролировал все действия начальника Генштаба, требуя от него каждый вечер подробный отчет о положении на фронте, и всякий раз делал Василевскому замечание, когда отчет был подан не вовремя или в нем выявлялись неточности или ошибки.
Одним словом, Верховный Главнокомандующий тщательно бдел своего посланца. Вот и в этот раз не успел Александр Михайлович подтвердить свое прибытие в штаб комфронта Еременко, как раздался звонок по ВЧ.
Здравствуйте, товарищ Михайлов (позывной Василевского), прогудела трубка голосом Сталина. Как обстоят у вас там дела?
Все хорошо, товарищ Васильев (позывной Сталина). Прибыл к товарищу Еремину, чтобы на месте решить вопрос о скорейшем завершении операции «Уран».
Вы уверены в том, что вам вместе с товарищем Ереминым удастся это быстро сделать?
Думаю, что совместными усилиями мы сможем решить эту задачу.
Ничего не имею против коллективного творчества, но прошу учесть, что противник не будет сидеть сложа руки, ждать ваших действий. По всем данным, он уже пришел в себя, и в самое ближайшее время следует ожидать с его стороны попыток переломить положение в свою пользу.
У вас есть сведения о наступательных намерениях немцев? разом встрепенулся Василевский.
Нет, товарищ Михайлов, честно признался Верховный, но не нужно иметь семь пядей во лбу, чтобы понять это.
Сталин перестал говорить, давая возможность генералу высказать свое мнение на этот счет, но Василевский молчал, и тогда вождь заговорил сам.
Как вы относитесь к предложению товарища Костина передать ликвидацию окруженного противника одному из фронтов, поручив другому начать наступление на Ростов? С передачей, естественно, этому фронту части соединений, задействованных на внешнем периметре окружения.
Резко отрицательно, товарищ Васильев, самым решительным голосом, на какой он был способен, заявил Василевский. Подобное решение, вне зависимости от того, кому поручат добивать окруженную группировку, а кому прикажут наступать на Ростов, будет несправедливо для любого фронта. Ведь оба они дрались с противником, вносили свой вклад в его окружение.
Думаю, что вы ошибаетесь, товарищ Михайлов. Сейчас идет война, и абсолютно не важно, кто завершит «Уран», а кто продолжит «Сатурн». Смею вас заверить, что в случае успеха славы хватит на всех. Или у вас возникли сомнения относительно успеха «Сатурна»?
Нет, товарищ Васильев, поспешил успокоить Верховного Василевский. Просто, зная характер товарища Еремина, он наверняка обидится, если его фронт будет отстранен от разгрома противника.
Обидится! Чистый детский сад, недовольно громыхнула трубка. Если у вас нет других аргументов, будем считать, что обсуждение этого вопроса завершено. Ждите решения Ставки. До свидания.
Как и предвидел Василевский, известие о разделении функции фронтов вызвало бурную реакцию у Еременко.
Нет, ну как это понимать?! Мы немцев за Волгу не пустили! Мы, можно сказать, зубами фашистов на берегу остановили, а доколачивать их будет Рокоссовский! Где справедливость?! возмущался комфронта, и с ним был полностью солидарен член Военного совета Хрущев.
Форменное безобразие! Я обязательно буду разговаривать с товарищем Сталиным по этому вопросу. Это политически неправильное решение, пообещал генералу Никита Сергеевич, но, к его огромному разочарованию, Ставка четко разделяла политические вопросы и военные интересы. Когда член Военного совета фронта дозвонился до Верховного, тот посоветовал ему полностью сосредоточиться на подготовке проведения операции «Сатурн».
Завершать операцию «Уран» и добивать окруженные войска противника будет Рокоссовскийэто вопрос решенный, и приказ Ставки по нему вам уже отправлен. Не будем устраивать состязание двух фронтов, кто быстрей разобьет окруженных в Сталинграде немцев. Когда у одного дела два ответственных лица за его исполнениеэто серьезно мешает делу. Будет лучше, если вы с товарищем Еременко направите всю свою кипучую энергию на разгром прикрывающих Ростов румын и немцев. За это партия и Родина скажут вам огромное спасибо, отрезал Сталин, и, почувствовав решительный настрой вождя, Хрущев не стал будить лихо и спорить с Верховным.
Видя, что решение Сталина о разделении двух фронтов окончательное и обжалованию не подлежит, генерал Василевский позвонил в штаб генерала Рокоссовского.
Товарищ Костин, вы получили приказ Ставки о том, что штабу вашего фронта поручена ликвидация немецкого котла под Сталинградом? холодным голосом поинтересовался у генерала начальник Генерального штаба.
Холодность эта была порождена тем, что, предвидя передачу его фронту ликвидации окруженного врага, Рокоссовский отправил в штабы армий Сталинградского фронта, чьи дивизии образовывали внутренний фас кольца окружения, своих представителей. Сделано это было под предлогом лучшей координации действий двух фронтов. Когда об этом доложили Еременко, он принялся бурно возмущаться, но своих представителей в штабы Донского фронта так и не послал.
Василевский также считал, что командующий Донским фронтом торопит события, и вот оказалось, что Рокоссовский был прав в своих действиях.
Знаю, что положение дел на южном фасе окружения вам хорошо известно, поэтому хочу знать, где и какими силами вы намерены наступать?
Здравствуйте, товарищ Михайлов, спокойным и будничным голосом ответил комфронта. Приказ Ставки я получил два часа назад, и полного плана действий у нас пока ещё нет. В общих же деталях могу сказать, что мы намерены двумя ударами с севера и юга рассечь группировку противника на две части, занять их основные аэродромы. После чего добить её по частям.
Какими силами вы намерены осуществить свои намерения? Согласно тем сведениям, что я располагаю, армии вашего фронта понесли серьезные потери при прорыве обороны врага, и для нанесения удара с северного фаса окружения они ещё не готовы.
Если вы намерены поручить главную роль по взлому обороны противника армиям южного фаса, то я сразу предупреждаю, что положение у них тоже далеко не блестящее. Все они нуждаются в пополнении, которое поступит в лучшем случае к концу декабря.