Похоронили двенадцатого. Народу было много. Мать я не застал. Посидев с деревенскими на девять дней, она уехала к знакомым в Анапу. Уже давно она не использует весь положенный отпуск. И раз уж так вышло, то пару недель решила позагорать. Да и я писал, что раньше конца июня меня ждать не стоит.
И я завалился спать. Об армии можно много говорить и хорошего и плохого, но именно там я научился спать при первой возможности.
Дом у деда с бабушкой маленький. Две комнаты, кухонька, веранда под шиферной крышей. Удобства на улице в скворечнике, и холодная вода тоже. Мое место в маленькой комнате, на старом диване рядом с окном. Засыпая услышал, как бабушка закрыла ставни, чтоб восход меня не беспокоил.
Деревенская жизнь, это строгое следование ритуалам. Поэтому проснувшись, я попил чаю, и мы с бабушкой пошли на кладбище. Не знаю, как так вышло, но местное кладбище расположено в самой высокой точке села. Отсюда на много километров вокруг видно степь. А по ночам вдали видны какие то огни и нефтяные вышки. Молча посидели, да и пошли обратно.
Дорога спускается к реке, вдоль которой наша улица, что так и называется- Нижняя. Перед бабушкиным домом палисадник, рядом с домом летняя кухня. За ними хоздвор, с десятком куриц и уток, курятником, сараем и погребом. За ними сад, а потом огород, спускающийся прямо к реке Челбас.
По тропинке в огороде можно пройти к деревянным мосткам на берегу реки, которые здесь называюткладка. К ним замком пристёгнута дедова лодка- плоскодонка. Я очень любил проснувшись бежать к реке и купаться. Если только не ловил с рассвета рыбу. Тогда вставал затемно, и на лодке плыл куда ни будь к камышам, там загонял в илистое дно шест, привязывал к нему лодку и закидывал удочки. На карасей и плотву.
Вернувшись, снова сели пить чай. Бабушка рассказала остальные новости. Все по старому. Соседи справа и слевана работе. В местном колхозе, что охватывает три окрестных села.
Озаботились одеждой. Не ходить же в форме. Сошлись на том, что пока похожу в дедовом, а потом съезжу в город, что ни будь куплю. Одевшись в старые брюки и заношенную рубашку, глянул в зеркало. На Миланском показе моды prêt-à-porter, я бы порвал зал, без всяких шуток. Я помню, как в десятых был в недоумении. Люмпен от почти любого советского пивного ларька, в Милане две тысячи десятого, считался бы иконой стиля. Чтоб не выпадать из модного образа, надел легендарные красносиние кеды.
Прошёлся по двору. Наметил себе план работ. Я через неделю уеду, а деревенское подворье требует неусыпного внимания. В частности, подправить забор между нами и Кировыми. Сходил к реке. Лодка лежит у берега на дне, полная воды. Напомнил себе потом заняться. Взял в сарае инструменты и принялся чинить забор.
Вечером пришли гости. Бабушкин сын, брат моей матери, и мой дядя Володя, с женой и дочкой. Бабушкина сестра баба Лиза с мужем, дедом Шурой и сыном, моим дядей. Тоже, как не смешно, Володей. Чтоб не было путаницы, одного звали Вова. А баб Лизин сын, мой дядя, старше меня всего на два года. Так что его зовут просто Володька. Дочь старшего дядюшкиНаташка, мелкая пигалица, пришла только чтоб посмотреть на меня. Чинно поздоровавшись, умчалась домой, кормить живность.
Стол накрыли во дворе. Но прежде чем сесть и налить, я позвал мужиков к реке. Там мы вытащили лодку на берег, вылили воду и перевернули кверху дном. Потом все уселись за стол и выпили. За деда. Николая Васильевича Шавлюкова. Это можно было бы назвать ещё одними поминками. Но, к середине застолья, разговоры уже пошли о местных, не очень мне понятных делах. Поэтому я встал, взял сигареты, и, по-тихому, ушёл к реке. Было странно видеть всех этих людей живыми и полными сил. Большинство из них уйдёт в девяностых. От совершенно естественных причин, исправить что то невозможно. Бабушка, к примеру, просто однажды не проснулась. Но сейчас они бодро выпивают, закусывают, и привычно переругиваются о бытовой ерунде.
В лунном свете тропинка к реке видна отчётливо. Как и женский силуэт на мостках. Я совсем не удивился. Этот длинный день, полный суеты и воспоминаний, должен был кончиться чем-то подобным.
Ты меня что ли караулишь?
Щас! Но и на тебя посмотреть тоже хотелось.
И как?
Все такой же. Морду только наел
Ты тоже не былинка
Уж кто бы говорил. Трудно было зайти? Руки то убери, ну Коль
Вполне могло случиться так, что этот бесконечный грустный день закончился бы искрометным трахом. Все шло к этому. Но когда одна моя рука уже была у неё в трусиках, а вторая мяла вполне третьеразмерную сиську, именно по этой руке я получил пучком крапивы.
Над нами стояла злющая бабушка.
Совсем стыд потеряли?! Я вот вам щас
Людка, пискнув, мгновенно растворилась в темноте. Только шуршание травы, справа по берегу, позволяло предположить, куда она побежала. А меня бабуля отходила крапивой. Даже несмотря на то, что я был в рубашкеприятного мало.
Бабуль! Ну чего ты? Подумаешь
О девке ты подумал, ирод?! Ты завтра уедешь, а ей здесь жить.
А может я так отомщу? Принесёт деду Киселю в подоле
И в кого ты такой охальник, не пойму! от очередного удара крапивой удалось увернутьсяиди давай, срамник, все уже уходить собираются.
Глава 7
Мой дед сидел, при Сталине. Я узнал об этом случайно. Каждый год, на лето, меня отправляли на Кубань. К деду с бабкой. Дед был классный. Веселый, таскал меня на рыбалку, учил ездить верхом, и запрягать лошадей. И я совсем не интересовался их прошлым. Ленив и не любопытен, чего уж.
А лет в пятнадцать я влюбился в местную красотку, Людочку Киселеву. Тот, кто видел кубанских девок, меня поймет. Смешливые, загорелые, белозубые, гибкие и приятных пропорций. И я тоже не устоял. Мои притязания были благосклонно приняты, и мы даже слегка тискались после танцев. Идиллия продолжалась до тех пор, пока нас, идущих за ручку, не увидела бабушка.
Анна Наумовна Шавлюкова, моя бабулямилая и приятная женщина. В гневе я увидел её тогда впервые. Она сурово потребовала, что бы я немедленно проводил её домой. А оказавшись дома, сказала:
Не дай бог, я тебя с ней еще раз увижу!
И моя растерянность усилилась стократно, когда и мать высказалась в том же духе. Я потребовал объяснений, и получил их.
Мой дед вернулся с фронта в начале сорок седьмого. Закончив в Европе под Берлином, повоевал еще с Японией. Бабушка, с двумя детьми, вернулась из эвакуации на пару месяцев раньше, в разгар зимы. И, до возвращения деда, они банально голодали. В феврале сорок седьмого вся семья заболела. Моя мать была совсем плоха. И тут вернулся дед. Бабушка с матерью и дядей не знают, что там было. Он принес мешок картошки. И привез дрова. А через пару дней его забрали. Согласно так любимому публикой «закону семьвосемь», о трех колосках. Но это со слов бабушки. Я думаю, там ему другую статью вменяли.
Вообщето, до фронта дед был директором местной РТС (ремонтнотракторной станции). И вернулся на эту же должность. Бабушка говорила, что он просто не успел оформить как положено, эту картошку. Человеком, который донес на деда, и был дедушка этой самой Людочки.
Деда лишили орденов, званий, выгнали из партии и дали десять лет. Ну, Родина любит своих защитников, чего там. В пятьдесят третьем он вернулся. Ему вернули ордена, восстановили в партии. Должность занять он отказался. Да и вообще, стал несколько пренебрежительно смотреть на окружающее.
Вишенкой на торте, в этой истории было то, что с самого возвращения, и до конца жизни, дед раз в месяц, по воскресеньям, играл с тремя своими приятелями в рамс. Брал у бабушки рубль, и уходил на целый день. Я, с сопливого возраста, был знаком со всеми тремя его партнерами. Дед Шура, муж бабушкиной сестры, дед Илья Платонов, итадамдед Сергей Киселев, тот самый доносчик.
Следующим утром, после застолья, я сидел на полу возле комода, где бабушка хранила документы. Перебирал ордена, какие-то справки. Вспоминал. Я искал справку об освобождении. Но её не было. Попалась рукописная характеристика на деда, написанная на тетрадном листе в косую линейку. Август пятьдесят третьего. «Предан делу Ленина- Сталиналучший специалист в районе технику знает». Это ему для восстановления в партии выдали, скорее всего. Пришла бабушка, звать на блины. После вчерашней крапивы ей передо мной немного неудобно. Он сдал справку то. Чтоб паспорт получить. Мы же не колхозники.