В августе 2024 года силами оппозиции во главе с Новиковым было сформировано временное правительство, готовое принять управление страной. Но Прохоров не желал отдавать власть, он и его друзья во главе Кремля были иных взглядов. Вместо передачи власти Прохоров увеличил бюджет для силовых структур и для пропаганды себя любимого на телевидении и в прочих СМИ. «Это всё силы Запада. США хотят в очередной раз разрушить нашу страну, не поддавайтесь на провокации», день и ночь крутилось по радио и из зомбоящиков. Юго-запад Москвы был захвачен силами оппозиции, но дальше МКАДа не пройти, все протесты внутри кольца жёстко подавлялись. Лагерь генералов раскололся: некоторые перешли на сторону оппозиции, но большая часть всё ещё была верна режиму Прохорова. Президент, хоть и был не самых честных правил, поддерживая свой строй, под давлением западных и европейских стран опасался задействовать армию против своего народа и всё ещё выжидал, понимая, что использование армии станет началом настоящей гражданской войны. Прохоров надеялся, что люди устанут и народный гнев угаснет, как вчерашний костёр. По периметру московской автокольцевой дороги были выстроены армии ОМОНа и Госгвардии. Десятки тысяч силовиков верных режиму псов были готовы открыть огонь по своим гражданам за сладкую кость от хозяев и тёплое место в уютной будке. Третье транспортное кольцо имело более серьёзную охрану из военных, БТР и автомобилей с установками, которые могли излучать направленные звуковые волны для подавления разъярённой толпы. И Дом правительства, и Кремль, имея такую охрану, ощущали себя как за каменной стеной. Но аэропорты столицы перекрыли силы оппозиции. Действующей власти подкрепления не дождаться, однако борьба продолжалась. Основные силы оппозиции были сосредоточены в районе Бутово, куда подтягивались люди из других городов. По примеру Москвы в некоторых городах путём сопротивления также удалось поделить власть между действующими чиновниками и силами оппозиции. Не все губернаторы и мэры успели сбежать за границу, некоторые из них были действительно идейными, готовыми отдать правую руку на отсечение ради старика Прохорова. А некоторые просто настолько ненавидели свой народ, что имели принцип подавить революцию любой ценой. Удержать власть, ведь власть опьяняет это прекрасный наркотик, усадив свою пятую точку в губернаторское кресло однажды, потом уже не захочешь променять это кресло ни на что в мире. Деньги и власть два демона, которые никогда не позволят тиранам уйти мирно.
Переломный момент так и не наступал. В большинстве городов между действующим правительством и силами оппозиции было объявлено временное перемирие. Люди, жившие в кольце Москвы, оказались отрезанными от внешнего мира: у кого-то была семья в Подмосковье, у кого-то работа. Метро функционировало, но и оно было поделено на две части: сотни вооружённых постовых под землёй и на поверхности охраняли входы. То же самое можно было сказать и о других городах, поделённых надвое. Действующим правительством и силами оппозиции было принято решение сделать так называемые нашивки для гражданских: небольшой круг из ткани белого цвета пришивался к рукаву рубашки, куртки либо любой другой верхней одежды. Этот символ означал нейтралитет. Подобных гражданских один раз в сутки могли впустить на территорию действующей власти или на территорию оппозиции. Разумеется, перед этим тщательная проверка документов, судимости, активности и истории в социальных сетях. При ярко выраженной гражданской позиции человек не пропускался. Обычно из десятка людей пропускали не более двух. На блокпостах стояли вооружённые охранники, как со стороны действующих властей, так и со стороны оппозиции. Решение с нашивками было довольно спорным и временным, но хотя бы так некоторые люди могли увидеться со своими близкими, пусть и далеко не все. Во многих городах для сохранения порядка с двенадцати ночи до шести утра был введён комендантский час, как на стороне действующего правительства, так и на стороне оппозиции.
Роману было 24 года. Он жил не в Москве, а в небольшом городке на юге страны, который так же, как и столица, был поделён на две части. Территориально Роман оказался на стороне сил действующей власти, примерно в трёх километрах от границы с оппозицией. Как и большинство людей, он презирал режим Прохорова. Если бы кто-нибудь увидел историю Романа в социальных сетях, его никогда бы не пропустили через блокпост но необходимости в этом не было. Поскольку Рому на той стороне никто не ждал. Он был счастлив жить здесь, на съёмной квартире, со своей «девушкой».
Понедельник
7 октября 2024 года. 22:30.
Я сижу в мягком кресле у себя на съёмной квартире, глухая тишина поглотила комнату целиком и без остатка. За окном кромешная тьма, кажется, что все звуки в мире пропали в одно мгновение, просто исчезли. Бетонные стены начали превращаться в стальные плиты, я в ловушке. Не могу пошевелиться, не могу сказать что-либо, ничего не слышу, даже собственного дыхания, даже биения сердца. Как же страшно. Я ничего не понимаю, моя комната словно какое-то чистилище на границе двух миров. Видимо, так приходит смерть А может быть, я нахожусь в коме? Где я? Стальные плиты начитает трясти, за окном небольшой проблеск света. Спасительный свет! Солнце восходит, мрак отступает, звуки снова становятся слышны, это море, шум волн! Яркая вспышка света разгоняет мрак, стальные плиты растворяются в пространстве. Я по-прежнему сижу в мягком кресле но теперь уже на пляже. Моя комната словно слилась с другим пространством, с пляжем. На гальке стоят предметы интерьера и мебель: диван, кровать, кресло, прикроватная тумба с настольной лампой-ночником, небольшой пуф на колёсиках. Морская вода подступает к мягкому креслу, в котором я нахожусь. Слышу детский смех, толпа детишек бежит ко мне с соседнего пляжа, окружают, берутся за руки и водят хоровод. Я продолжаю сидеть в кресле, не могу пошевелиться, смотрю на свои руки Они такие маленькие, словно мне не двадцать четыре года, а лет десять или меньше. Но это какая-то другая жизнь, словно она и должна была быть такой, правильной, счастливой. Я всё ещё боюсь, пытаюсь вглядеться в лица детей, что водят хоровод. Не замечаю среди них ни её, ни её подруг. Солнце близится к закату, детский хоровод исчезает, растворяется в воздухе, словно дым костра. Я могу двигаться! Наконец-то! Встаю с кресла, осматриваюсь. С правой стороны ко мне бежит она девушка-клоун, широко улыбается и машет рукой. На ней один из её обычных рабочих нарядов: красные балетки, розовые гольфы в чёрную полоску, короткие синие джинсовые штаны на подтяжках, жёлтая клоунская рубашка в синий горошек, на голове зелёный кучерявый парик, поверх которого розовый цилиндр. На девушке нет клоунского носа. Да, они сейчас не такие, вместо носа у неё просто грим: всё лицо в белой маске, а глаза и губы выделены красно-чёрным цветом, на кончике носа нарисован небольшой красный круг. Смотрю в другую сторону: словно призрак, едва касаясь гальки кончиками своих туфель, ко мне приближается кукла. Она то исчезает, то вновь появляется, в однотонном чёрном платье-сарафане, в длинном чёрном парике с чёлкой, становится всё ближе, протягивает мне руку. С другой стороны свою руку протягивает девушка-клоун. Выбор? Нужно сделать выбор? Нет-нет, я так не хочу! У меня две руки, я могу подать свои руки обеим, и вместе мы пойдём в море к горизонту. Но я такой маленький, эти чёртовы маленькие ручки из другой жизни, мне снова трудно двигаться. Солнце село, мрак подступает, обе девушки начинают исчезать. Из воды выныривает эта гадина, начинает кидаться в меня камнями:
Тебе отрежут его! Тебе всё равно его отрежут! Ха-ха-ха. Хи-хи-хи! Давай жри, жри давай! Или расскажем, расскажем, и тогда-то точно отрежут! Хи-хи-хи.
Я убью её! Убью, убью, убью! Даже этими маленькими ручонками я смогу придушить эту гадину! В следующий момент чувствую, словно моё кресло подпрыгивает, падаю в воду, её рожа прямо передо мной.
С какой стороны заезжаем?
А?
С какой стороны заехать лучше? На повороте или через заправку поедем?
Я открываю глаза и пытаюсь прийти в себя, смотрю в окно, мы уже подъезжаем к моему дому, отвечаю водителю: