Как же это выяснить?
Немного стесняясь своих догадок, я зажал фигурку в кулаке и тихо, но стараясь быть убедительным, спросил:
Это ты говоришь во мне?
Ничего не случилось. Я повторил попытку:
Кто бы ты ни был, отвечай. Это ты подсказывал мне все время?
С ленцой, как бы нехотя, ответ все же пришел. Как и прежде, слышал я его в голове. Примерно так же, как мысли, которые мы проговариваем про себя, только четче. Не оставалось сомнений, что голос пришел извне:
«Да».
Ты живое существо? развивал я инициативу. Может, ты дух или демон?
«И да и нет».
Что именно?
«Будем считать, что ясамообучающееся заклинание. Магический прибор. Это по-простому. По-научному ты не поймешь».
Я обалдевал.
Откуда ты? Кто тебя создал?
Голос молчал, и я, решив, что собеседник посчитал данный вопрос некорректным, продолжил допрос осторожнее:
Что ты умеешь делать?
«Пусть это тебя не волнует».
Ты будешь и дальше обо мне заботиться?
«Если сочту нужным».
Что меня ждет в будущем?
«Откуда я знаю?»
Я имею в виду, в ближайшее время.
«Тебе грозит смерть».
Это понятно. Мне нужно поконкретнее. Опасность в реке?
«Небольшая».
А где большая? Мне нужно знать!
«Люди», сказал голос после непродолжительной паузы.
Люди? спросил я быстро, не желая терять установившийся контакт. Словно испугавшись, что собеседник выдохнется раньше, чем я выясню все, что меня интересует. Кто они, что собираются делать? Что им от меня нужно?
Голос молчал.
Отзовись, пожалуйста, это для меня очень важно!
Тишина. Я отогнал мысли, что сошел с ума и беседу вел сам с собой. Тем не менее «самообучающееся заклинание» не хотело или не могло отвечать. Жаль. Я надеялся вытянуть из него больше информации. Но спасибо и на том.
Оставив амулет в покое, я собрался продолжить путь. Раздосадованный поведением обитателя подарка Варьи, я подобрал булыжник и запустил его в реку. Вслед за первым, хилым всплеском последовал второй, более мощный, и в ноздри мне ударила болотная вонь. Из реки с бульканьем и стонами показалось нечто огромное и несуразное: клешни, щупальца, выпученные глаза. Брр!
Я поспешил ретироваться, а существо, побеспокоенное броском камня, полезло к берегу, что-то ворча. Таинственный голос из амулета был прав: опасность оказалась не слишком велика. Речное чудище было слишком неповоротливым. Объявись оно передо мной, я так улепетывал бы, что, несомненно, побил бы все плавательные рекорды.
Внезапно слух заставил меня насторожиться. Я уловил какой-то странный звук. Так и есть: человеческая брань! Отборный поток ругательств, похоже выпущенный сильно раздраженным человеком, всполошил лесную живность где-то вдали, на том берегу.
Значит, я не один прохожу испытание? Лексика свидетельствовала, что сквернослов определенно побывал в нашем веке. Тембр голоса показался знакомым, но в том-то и дело, что только показался. Определить, кто матерится, я не мог.
Я вслушивался в лесную разноголосицу минуту или больше, но, кроме трелей сверчков, уханья сов и редких вскриков каких-то незнакомых птиц, ничего не было слышно. Я прихлопнул наглого комара. Мужик, видимо, успокоился. Кто знает, может, и навсегда. Думать об этом было крайне неприятно, поэтому я легонько побежал вдоль берега, борясь со страхом, желанием спать и остатками хмеля.
Проклятые предки! Для махинаций со стороны этих мерзавцев, по моему мнению, здесь открывалось широчайшее поприще. Я подумал, что за ночь, при желании, одного кандидата на возвращение можно погубить сотню раз, в то же время перед другим простелив ковровые дорожки. Исходя из каких-то своих интересов, корыстный предок преспокойно может уладить дела таким образом, что его протеже на пути к Харутугшаву и муха не обидит. А неугодных можно так затравить, что они стопроцентно полягут на полигоне при всех своих достоинствах. Ведь никто не контролирует, как проходит испытание. Я, конечно же, не знаю, каким образом обстояли дела в прошлом, когда испытание проводилось регулярно. Но за последние часы этичность этого испытания стала вызывать у меня большие вопросы. Если коррупция в среде предков действительно имела место, вполне закономерно, что в один прекрасный день парни яритов отказались хлебать эту дурацкую сому. На земле-то не скроешь, кто трус и негодяй, а ктодостойный человек. И если не раз обнаруживалось, что первые в счастливом расположении духа приходили в себя, а последних уносили хоронить, то это, естественно, не могло долго продолжаться. Старейшин, небось, перерезали, а сому уничтожили. Лично я, думаю, стал бы одним из зачинщиков бунта. Не вижу причин, почему коррупция, ставшая обыденной частью нашего мира, начисто отсутствует в этом. Люди, они ведь везде одинаковы. Хоть в Яви, хоть в Нави. А коли так, видал я всех предков и все ритуалы в известном месте.
Когда веки на ходу стали слипаться, я спустился по скользкому глинистому обрыву к воде и умылся. Амулет не давал никаких предостережений, и я безбоязненно плеснул в лицо воды. В голове прояснилось, и я повторил эту процедуру несколько раз.
«Не теряй времени», предупредил амулет, напугав меня, и снова умолк, сколько я его ни пытал. Пришлось бросить эту затею и податься дальше.
Речка становилась все уже, а ее берега теперь можно было именовать таковыми лишь с определенной долей условности. Русло лежало в низменной ложбине с сырой почвой, изобилующей пробивающимися на поверхность ключами. Ступни стали чавкать в какой-то глинистой жиже. Исток брал начало из болота. Это открытие меня не обрадовало, и я по собственным следам возвратился немного назад, до места, где все-таки решился одолеть водоем вплавь. На мою жизнь никто не позарился, и я, отжав намокшую одежду, нашел тропу в нужном мне направлении. Этот берег был покрыт лесом почти в шахматном порядке: группа деревьевполянка, еще группаеще прогалина. Ветер стих. Я брел все дальше и дальше, стараясь по возможности держаться в тени. До гор, казалось, рукой подать. Пора было подумать и о жертве, которую я должен добыть для Харутугшава. На этот счет Варья ничего толком не объяснил: то ли не захотел, то ли забыл. А теперь расхлебывай тут. Хоть бы кто-нибудь растолковал, что к чему!.. Одиноко.
Амулет, позвал я. Слышишь? Где искать жертву для демона?
Я спрашивал безо всякой надежды, но самообучающееся заклинание неожиданно нарушило обет молчания:
«Не беспокойся. В свое время все узнаешь. Будь бдителен».
Заклинание не стало вдаваться в подробности, но я слегка насторожился. Мне показалось, что мой невидимый собеседник возбужден. Что-то учуял? Посмотрим.
Я спрятался за деревом и прислушался. Среди фонового шума ночного леса нарастал слабый треск. Создавалось впечатление, что кто-то в сильнейшем раздражении продирается сквозь кустарник. Поросли вокруг было достаточно, но ее вполне можно было обойти стороной. Напролом лезет только существо, выбитое из душевного равновесия. Или пофигист, как, например, человек, промочивший ноги. Лужи и дождь становятся ему нипочем.
Я вжался в теплый шершавый ствол и продолжал наблюдать. Шум прекратился, так как путник выбрался из зарослей. Явственно слышались его шаги и возбужденное сопение. Возможно, меня ждал новый раунд схватки за жизнь. Кто знает, быть может, последний. Я бросил взгляд в небо, вспомнил теплую улыбку Танечки, погладил ладонями кору дерева. Воздух показался особенно сладким. Прощайте все, кого я знал, на всякий случай. Я переместил дубину в правую руку, приготовил топор, спрятал тыкву в складках одежды. Готов.
Лунный свет неравномерно падал на полянку. Противоположная сторона была скрыта тенью, моя же, к несчастью, освещалась неплохо. Перемещаться вглубь деревьев было поздно: незнакомец почуял бы шум. Он был совсем рядом. Оценив обстановку, я решил, что внезапно брошусь на него сбоку, не дожидаясь, пока он меня обнаружит. Я напрягся и мысленно пожелал себе удачи.
Пришелец, а это, несомненно, был человек, выбрался на середину поляны и остановился, словно в нерешительности. Он обвел местность пытливым взглядом и развернулся ко мне левой стороной. «Ищет меня», подумал я. Намереваясь обойти его сзади, я начал медленное плавное перемещение.
В мужчине было что-то знакомое. Он был одет в плотные широкие шаровары и такую же куртку из выделанных шкур. На ногахлапти, в рукахплетеный щит и короткий тяжелый палаш из какого-то темного минерала. «Профессионал, оценил я. В прямом поединке с моим вооружением нечего и надеяться на успех».