Что ты здесь как баба на торгу говорильню развёл! Пшёл вон, с глаз моих долой!
По пути домой бывший владимирский дружинник думал лишь об одном, что надо побыстрей хватать жену с ребятишками, да кружным путём, через Переяславль и Тверь и мчать на Смоленск.
Здравствуй брате, зашёл в горницу Ярослав Всеволодич, почто так рано, ни свет ни заря вызвал?
Здравствуй брате, приглашающе махнул рукой, сидящий на стольце Юрий Всеволодич, указывая брату на лавку. Не тебя одного сзывал. Сейчас другие князья с воеводами подойдут.
Следом вошёл сын владимиросуздальского князя Всеволод Юрьевич, вчерашним днем, бежавший от разгрома изпод Коломны. Как тень за ним следовал его родной младший брат Мстислав Юрьевич, всю минувшую ночь пытавший брата о Коломенской битве с татарами. Далее, почтительно поклонившись великому князю, в покои вошла ещё одна парочка братьевсыновцов (племянников) Юрия Всеволодича, Василько и Владимир Константиновичи, прибывшие со своими дружинами по зову великого князя. Следом вошли воеводыПётр, Жирослав, Дорож и наибольшие бояре, последним явился епископ Митрофан. Владыка тут же принялся крестить присутствующих, и уже было собирался проповедь прочитать, но был остановлен великим князем.
Не до того ныне, отче Митрофан, опосля за нас всех помолишься. После этих слов Юрий Всеволодич поманил к себе пальцем воеводу Дорожа Семёновича, вручив ему ответную грамоту Смоленского князя, повелев:
Чти вслух!
На несколько минут установилось гробовое молчание. Сначала все слушали текст грамоты, не веря собственным ушам, ещё какоето время потребовалось, чтобы по окончании чтения прийти в себя, попытаться осмыслить услышанное и собраться с мыслями.
Что на сиё скажете? первым прервал затянувшееся молчание Юрий Всеволодич.
У Ярослава Всеволодича от возмущения перехватило дыхание, он как рыба лишь открывал и закрывал рот. Остальные князья выглядели не лучше, первым на прозвучавший вопрос великого князя ответил самый юный из всех присутствующих и в силу возраста самый горячий князь Мстислав Юрьевич.
Батюшка! Да не бывать такому не в жисть! Лучше все в землю костьми ляжем, но честь сохраним! Не хочет никто нам подсобитьи не надо, сами с монголами драться будем!
Не горячись, князь Мстислав, с отеческой лаской в голосе произнёс Юрий Всеволодич. У нас тут поопытней мужи есть, бывалые во многих сечах.
Ярослав Всеволодич, подумал, что брат намекает на него, тут же вскинулся.
Чтобы я 18ти летнему сопляку подчинялсяникогда тому не бывать, вот те крест, Ярослав тут же перекрестился на икону, после чего смачно сплюнул на пол, показав, тем самым, своё отношение к смоленскому князю, демонстративно обводя взглядом присутствующих, дескать кто посмеет ему возразить.
Славно сказано! Всё верно стрый сказал! чуть ли не в унисон донеслось от Константиновичей.
Кто ещё как мыслит? недовольно сморщив лицо, спросил великий князь, нарочитая лёгкость и необдуманность в словах князей ему не понравилась.
У меня веры к словам этого князя не больше, чем к посулам хана Батыя, подал голос воевода Пётр ОслядуковичХотел бы за землю Русскую постоять, то просто привёл бы сюда свои рати, без лишних слов и странных грамоток.
Не странных грамоток, воевода, а срамных, с удовольствие дополнил слова воеводы Мстислав Юрьевич.
Князь Всеволод, обратился великий князь к старшему сыну, не желаешь слова молвить?
А что тут можно молвить? Уже до меня всё верно сказали. Помогать смоленский самозванец не хочет, а потому над нами изгаляется, унизить жаждет, чтобы мы на коленях пред ним ползали. А Владимир будет злорадствовать на сие непотребство глядечи, а в итоге откажет. Только опозоримся. Ведь год минул, а Владимир до сих пор Александра Ярославича в полоне держит, дескать, некогда ему, всё завтраками князя Переяславльского кормит. Братьёв своих кого живота лишил, кого изгоем сделал. Как такому человеку доверять?
Ярослав Всеволодич, услышав от сыновца такие слова по отношению к своему личному ненавистнику, от удовольствия даже закряхтел.
От других князей подмоги не будет? спросил Юрия Всеволодича воевода Дорож.
Какие другие? хмыкнув, ответил великий князь. У Михаила Черниговского у самого на шее несколько туменов висит. Ринется к нам на помощь, выведет войска из городатак монголы Чернигов без боя возьмут. А потом ещё и в спину ему успеют ударить. Не лезут пока к нему нехристи, пасутся мирно у границ его княжества, и он в ответ тихо сидит. Действует по народной мудрости: «не буди лихо, пока оно тихо». И даже если он сейчас к нам на подмогу выступит, чего нет, и не будет, всё одно опоздает, придёт на пепелище.
А ты воевода, что примыслил? спросил Юрий Всеволодич у Жирослава Михайловича.
Не знаю, княже, что и ответить. Уж больно ловок и хитёр смоленский князь. Думаю я, что если даже супротив монголов мы и устоим, то так ослабнем, что нас голыми руками брать можно будет! Тот же князь, или как его теперь называтьгосударь? Владимир не применёт этим воспользоваться. Что так, что этаквсё одно неладно выходит. Но уж всяко лучше быть под Владимиром Смоленским, чем под Батыем! Отличие меж ними будет такое же, как между жизнью и смертью. Тут тебе, великий князь, решать и ответ пред Богом держать, а я, твой старый гридень, что мне прикажешь, то и исполню.
А вы, думцы мои, что присоветуете? Юрий Всеволодич обратил своё внимание на шушукающихся и ёрзающих на дальних лавках богато разодетых бояр. Переглянувшись с соседями, и обменявшись с ними согласными кивками и подмигиваниями, с места встал и поклонился князю боярин Данислав.
Мыслим мы, великий князь, Данислав бросил взгляд на бояр, ища у них поддержки, и дождавшись их кивков, продолжил начатую речь. Не гневись токмо на нас, Юрий Всеволодич, мы только как лучше для землицы Русской тщания имеем
Знаем мы ваши радения, как свою калиту набить, почуяв неладное в голосе боярина пробурчал себе под нос Ярослав Всеволодич, но так, что его слова все услышали.
днём и ночью молимся о славе и величие земли Русской, о тебе, Юрий Всеволодич, заступнике нашем, Данислав всё тянул кота за одно место, никак не решаясь сказать главное.
Что ты там всё лебезишь, не выдержал Ярослав Всеволодич, говори как есть!
Боярин, выпустивши из лёгких воздух, затравлено поглядывая на князей, ответил.
Договариваться вам както надо с князем Владимиром Смоленским. Чай за ним ныне не только Смоленск, но и Новгород с Полоцком и Волынью. Силища ратная у него скопилась поболее нашей! А то, как бы не вышло так, что и мы все сгинем, и землю нашу от разорения не защитим.
Вам что, бояре, не ясно сказано было, взъярился младший сын великого князя Мстислав, смолянин такие условия выставил, чтобы мы и не помыслили их принять и о помощи просить. А если мы согласимся с его грамоткой, то он над нами посмеётся как над юродивыми, покрутит пальцем у виска, и откажет. Опозорить род нашего Гнезда хотите, скоморохами нас выставить?
Но если всё же , не сдавался Данислав, при молчаливом одобрении своих коллег.
Святой отче, чего воды в рот набрал? Ярослав Всеволодич, желая заткнуть начавших раздражать его бояр, решил обратить всеобщее внимание на молчавшего до того седобородого епископа. Ведь, насколько знал Переяславльский князь, епископ Владимирский и Суздальский Митрофан не раз прилюдно клял смоленского узурпатора, уж онто точно охолонёт раздухарившихся бояр. Владыка же, заметив, что все взгляды устремлены на него, обхватив двумя руками крест, висящий на животе, и чуть дребезжащим голосом ответил.
Не устоим мы противу силы диаволой, ибо мало в нас веры. А потому, дети мои, надо добро церковное и христианские святыни, а тако же отцов церкви православной от поганых спасать, и пока есть возможность свозить их в те же Новгород или Смоленск, Бог даст, выдохнутся нехристи, так далече не дойдут.
Ярослав Всеволодич услышав слова епископа, загоготал, как стоялый жеребец. Хотел было за меч схватиться, пошарив рукой и не найдя его на привычном месте, в очередной раз сплюнув, обозвал епископа церковной крысой, и демонстративно от него отвернулся, обратившись к брату.