На стенах замка сразу появились недавние парламентёры, закричав, что они согласны с моими условиями и сдаются, но я их уже не слушал. Покорёженные, измятые ворота и разлетевшийся в щепки подвесной мост уже не преграждали входа.
После скоропалительного штурма Риги в сундуках богатых рижских купцов и епископа досмотровые команды нашли почти двадцать тысяч серебряных марок. Половину этой суммы я оставил себе, а десять тысяч пообещал раздать полкам по завершении похода. Ограбленный Рижский епископ, хоть и сохранил жизнь, но утратил всё своё имущество, отчего был вне себя от гнева. Усадив его вместе с парой служек на коней, я его выпустил из города. На всех остальных уцелевших жителей были одеты рабские ошейники. Свои ошейники на свободу с охотой обменяли бывшие латышские слуги немецких господ. Ирония судьбы, да и только!
Но прежде, чем отпустить епископа восвояси я с ним переговорил. В замковом сводчатом рыцарском зале меня, с показным спокойствием, поджидал бывший здешний владетель. Внутри он, конечно, бурлил, как разбуженный вулкан, исходя на дурно пахнущую субстанцию, но внешне старался сохранять благонравное обличье.
Я тебя выпущу вместе с остатками безоружных и бездоспешных рыцарей, но без кнехтов и бюргеров. А ты, в ответ на мою любезность, думаю, не откажешь мне сослужить службу? Точнее, даже не столько мне, сколько Тевтонскому ордену?
Слушаю, ваше величество, вежливо, посредством давешнего служки, ответил епископ, всячески пытаясь скрыть клокотавшую в нём ярость.
Я просто хочу заранее уведомить твоих тевтонских братьев, что нынче возьму все земли скалвов по правому берегу реки Преголя, а в её устье поставлю крепость Калининград, а также крепость Балтийск у горловины морского залива, взяв также выступающий в море напротив полуостров или, как его ещё называют, морскую косу.
Я передам им твои слова, перевёл служка бурчание епископа.
Это, если мы миром с ними договоримся. Но если Тевтонский орден вздумает оказывать моим наступающим войскам противодействие, то я их полностью выкину в море. Тевтонский орден тогда повторит судьбу, ныне покойного ордена Меченосцев! Ясно тебе?! я до крика повысил голос.
Немец метнул в мою сторону разъярённый, полный лютой ненависти взгляд, но промолчал, а потом упрямо повторил.
Я передам им твои слова!
Гдето неделю спустя, во главе с бывшим рижским епископом, в ворота Марбурга въезжал небольшой отряд рыцарей. Все они были в потрёпанных белых плащах с нашитыми красными крестами и мечами, облачены в весьма помятые доспехи. Великий магистр Тевтонского ордена Герман фон Зальца уже знал о положении дел в Ливонии от своих комтуров побывавших в тех краях. Но, тем не менее, он с интересом выслушал своих гостей.
Епископ поведал магистру о выдвинутых Ордену смоленским князем условиях, оказавшихся, как того и стоило ожидать, неприемлемыми, как с точки зрения магистра так и братьеврыцарей. К тому же, в крови тевтонских рыцарей, уже давно не знающих поражений от литовских племён, кипела ярость, взывающая к немедленному мщению за уничтоженный схизматиками Орден Меча и за своих павших братьевкрестоносцев. Но особенно магистра заинтересовал рассказ епископа о русском порохе и пушках. Уже на следующий день был найден выход и выработано, как казалось всем братьямрыцарям, мудрое и единственно верное решениеатаковать потрёпанные и сильно уменьшившиеся войска зарвавшегося Владимира Смоленского в дождь, что должно лишить схизматиков помощи их страшных «puschka».
Другой такой благоприятный момент, чтобы уничтожить войска Владимира и завладеть его секретным оружием, может предоставиться ещё очень не скоро. Дело в том, что как докладывали верные немцам латгальские шпионы, обуреваемый славой и гордыней смоленский князь разделил своё войско на несколько частей! Около тысячи русских пехотинцев ушло на юговосток, для захвата крепостей Кокенгаузен (Кукейнос) и Герцике (Гернике). И оставшиеся под рукой Владимира войска были разделены на две части действующие на западе, но обособленно друг от друга. И это разделение своих сил Владимир, лишённый разума Господом, сотворил при всём при том, что значительную часть войск ещё раньше направил покорять шведскую Финляндию и северовосточные Новгородские земли! Уму непостижимо так добровольно себя ослаблять действую вблизи ещё целого и нетронутого боями неприятеля! Видать, сам Господь указывает своим верным сынам наказать схизматиков за эту самонадеянную опрометчивость. Ведь, очевидно, что к лету Смоленский князь сможет не только собрать вместе все свои силы, но и умножит их число, что он уже не раз с лёгкостью проделывал. Тогда воевать с русскими станет и вовсе невозможно без привлечения общеимперских сил или даже сил все европейского Крестового похода против Смоленска. Упускать такой шикарный шанс сполна поквитаться с русскими обидчиками, немцам было никак нельзя! Приняв окончательное решение, помолясь, тевтоны принялись спешно готовиться к походу на восток, как только противник приблизится, и зарядят дожди.
Разбив малочисленные литовские отряды в приграничных стычках, полковые колонны наших войск веером расходились по северной Литве. Быстро, всего за пару недель, прошли огнём и мечом по землям жемайтов и аукштайтов, покоряя их малочисленные городки и деревни. На этих территориях в полной мере, но в более скромных масштабах, повторился погром годичной давности.
Войска побатальонно выходили к Каунасу, скапливались у приграничной крепостицы, перешедшей в смоленское владение ещё в прошлом году. Здесь нас уже дожидались доставленные сюда воинские припасы и пополнение личного состава.
Не трогая пока западнолитовские племена скалвов и пруссов, вновь собранные в единый кулак полки двинулись на юг, вторгшись в земли литовского племени ятвягов. Именно там скрывался мой давний знакомыйнедруг кунигас Миндовг.
Ведомые мной войска на несколько десятков километров углубились в ятвяжские земли, уничтожая на своём пути оказывающие сопротивление укреплённые населённые пункты, подчиняя сдающихся вождей.
Литовские земли были донельзя ослаблены прошлогодним погромом, а недавний разгром экспедиционных сил под Псковом ещё больше ослабил Литву. К тому же, все оставшиеся боеспособные соединения литовцев ныне концентрировались под рукой Миндовга в глубине ятвяжских земель. Поэтому, собранные кунигасами ополчения, практически лишённые профессионального воинского контингента, громились с небывалой лёгкостью, а зачастую просто сдавались без боя.
Стояла ясная, но морозная погода. Конница, шедшая в авангарде, торила для пехоты путь. Хотя и вечерело, но до разбивки привала было еще далеко. Вдруг впереди громко затрубили горны, забили барабаны, а в воздух взмыли сигнальные флаги. Я удивлённо приподнял бровь. Авангардная полковая колонна начала останавливаться и изготавливаться к бою. Из головы отряда отделилась группа конников и понеслась в мою сторону.
Со стороны передового полка нарастал непонятный гул. Подскакавшие ратьеры прояснили ситуацию. На нас надвигалась конница Миндовга. Кунигас сумел сохранить костяк своей кавалерии под Псковом, и, «нарастив мясо», сейчас вновь бросал её в бой.
Пока я слушал доклад, батальоны, чётко выполняя команды, разворачивались из походных колонн в боевые построения. Отряд конных ратьеровтелохранителей вокруг меня стремительно уплотнился. Теперь и я уже мог рассмотреть накатывающую на нас конную лаву и в этот момент из леса, по обе стороны от наших войск, стали появляться многочисленные литовские лучники, принявшись сходу обстреливать наши вытянувшиеся вдоль дороги войска. Вслед за лучниками, неуклюже проваливаясь в снегу, из леса стали появляться литовские пешцы.
Государь, похоже, мы угодили в засаду! громко хлюпая носом, высказал вполне очевидную мысль Сбыслав.
Моя разведка прозевала! при этих словах Душило угрожающе сжал свой кулак в латной перчатке.
Сигнальте полкам принять боевые порядки! проорал на группу сигнальщиков ратный воевода Малк. Я согласно мотнул головой.
Вверх взмыли флаги, звуки горнов сменили тональность и мелодию.
Наши войска отрабатывали свои действия на случай засадной атаки регулярно, в том числе и непосредственно в боевых условиях. Внезапные атаки, подобные этой, были излюбленной тактикой прибалтов. Правда, на этот раз впечатлял масштаб задействованных Миндовгом сил. Похоже, все свои наличные войска, как пешие, так и конные, он употребил для организации этой засады, пойдя, так сказать, вабанк.