Полчаса спустя, громко хлюпая ногами, заявился вымокший до нитки командир третьего полка.
Государь, 3й Смоленский полк весь искупался. Сейчас в воду 6й Ржевский Мечеслава залазит. Дозволь мне начать наступать? обратился ко мне жадный до ратной славы полковник.
Я молча продолжал осматривать ранее невидимые изза стены, пострадавшие от огня и обстрела фасады зданий. Тем временем Малк никак не унимался, вновь принялся меня убеждать, хотя я на самом деле ничего против его предложения не имел.
Владимир Изяславич, чего тянуть? Пока я в пролом зайду, да закреплюсь, уже и Ржевский полк ко мне подтянется. А то покудова их дождёмся, уже высохнуть успеем! с проскальзывающими в голосе интонациями капризного ребёнка «обрабатывал» меня воевода.
Дело говорит Малк, государь! Надо поспешатьподдержал своего коллегу Клоч. Прислушайся, государь! Из детинца уже давно слышен стук топоров. Как бы литовцы, пока мы купаемся, новый частокол не соорудили на месте пролома.
К радости воевод я согласно кивнул головой.
Действуй, Малк!
На вершине вала, третий смоленский полк, прямо посреди обгорелых брёвен, встретила выстроившаяся плотными шеренгами литовская пехота. Литовцы выжидали до последнего момента, не появляясь в проёме, видать коечему наша артиллерия их уже успела научить. На наш полк, ломая щиты и опрокидывая пехотинцев, обрушился целый град из дротиков, камней и брёвен. Но этот смертоносный поток надолго не задержал смолян. Укрывшись от него при помощи построения «черепахи», малость переждав, дождавшись момента, когда у литовцев, по большей части, исчерпался запас дротиков, полк снова двинулся в дымящийся пролом. Серьёзную проблему представляли сбрасываемые с вала брёвнаони сшибали пехотинцев десятками. Но задние ряды подпирали спину передним и движение вверх, даже через не могу неумолимо продолжалось.
К идущему следом Ржевскому полку начали выходить, ковыляя, выползать и просто скатываться с вала первые раненные и покалеченные из 3го смоленского. Вышедших из боя пострадавших тут же облепили набежавшие непонятно откуда лекари со своими помощникамистройбатовцами.
Эх, жаль! На такую кручину полевые пушки долго поднимать! переживал стоя рядом со мной командир пребывающего в резерве второго смоленского полка Клоч.
Да подняли бы мы их какнибудь. Но кто же знал, что литовцы такой трюк откинут, с неожиданном появлением в проломе? оправдывался не понятно почему Беримир, командир одиннадцатого витебского.
А мне оставалось лишь молча соглашаться с этими словами. Недооценка противникапоистине смертельный грех.
Это наш общий промах! Впредь, не будем забывать всегда мысленно ставить себя на место неприятеля. Чтобы мы могли бы сделать, что предпринять, как себя вести, окажись на его месте. Тогда таких ляпов у нас станет заметно меньше.
Командующие молча задумались над произнесёнными словами, принимая их к сведению.
Вот медленно ползущая вверх смоленская «змея» замерла, первые шеренги копейщиков, по звуку трубы, упали на колена. На лицо все признаки того, что вотвот должен начаться обстрел. Хоть первая шеренга неприятеля и была укрыта щитами, это обстоятельство им особо сильно не помогло. Огонь из ружей и обстрел из мощных арбалетовнасквозь прошивал это препятствие, одновременно раскупоривая неприятельский строй для стрельбы из луков. В раскрывшихся литовцев полетели стрелы, сотня за сотней, скоро наши противники превратились в странную помесь человека и ежа. А уже через несколько минут, шедшая впереди рота, ворвалась в пролом, на право и на лево рубя бердышами, нанизывая и вынося на длинных копьях его поредевших защитников.
Дальнейший захват города был лишь делом техники, прошу заметить, делом хорошо отработанной техники. Ворвавшиеся в город полковые колонны рассыпались на роты, взводы и отделения успешно пробивались вперёд по узким извилистым улицам детинца, врываясь в часто застроенные дворы и дома, «зачищая» там всех вооружённых людей. Обратным потоком из города в наш лагерь шли, при помощи и в сопровождении своих здоровых боевых товарищей, раненные смоленские ратники, а также медленно ковыляли пленные, целыми пачками тесно связанные между собой верёвками. После допросов в спецслужбах все «непримиримые» полоняники будут вздёрнуты на главной городской площади уже на следующий день, а остальные, по большей части литовцы, пополнят ряды принудительных «гастербайтеров» в смоленских землях.
Перед внутренним взором, словно в фильме, проносились картины минувшей битвы с литовцами. Особого беспокойства эти кровавые сцены мне не доставляли, в отличие от батальных воспоминаний прошлого года. Тогда, как поётся в одной песне, «всё было впервые и вновь». К тому же, визуальный ряд и тактильные ощущения, окружающие меня сейчас были так далеки от войны, что казалось, последний бой закончился много лет назад.
В данный момент душой и телом я блаженствовал, «забурившись» в княжескую «мыльню», а порусски говоря, в баню. Из ковшиков в бадью, которую занимало моё бренное тело, заливали тёплую воду «мыльщицы» из местного терема. Вокруг распространялся приятный аромат распаренного дерева.
Из предбанника слышались громкие голоса части из моих приближённых, в будущем их, пожалуй, назвали бы трудоголиками. Ведь приказал же я всей своей команде сегодня вечером отдыхать, однако, если мне не изменяет слух, Лют, Усташ и Вертактроица бывших моих дворян, ныне полковников проигнорировали моё распоряжение и, собравшись вместе чтото живо обсуждали. И если бы не охрана у дверей, то они наверняка предприняли бы попытки «просочиться» в мыльню. Ни себе покоя, ни людям, придётся вставать, спросить чего им надобно и разогнать, если они изза какой ерунды припёрлись. Сегодня я был намерен провести ночь в обществе этих прекрасных банщиц, которые были чудо как хороши!
Глава 9
Гродненские дружины благоразумно не рискнули сразиться с моими войсками в чистом поле, запёршись за стенами своего окольного города. Поэтому мы спокойно выдвинули войска к самым городским стенам, на дистанцию пушечной стрельбы.
Телеги гуляйгорода поскрипывая своими осями, под недовольные всхрапывания запряжённых в них лошадей, медленно и планомерно подступали к городу. Для гродненских лучников дистанция была очень приличной, достать смолян можно было из очень дорогих и редких составных луков. Со стен всю ночь периодически вёлся беспокоящий обстрел из луков, из-за чего устроившийся на ночлег аванпост находился в тонусе. Чуть поодаль, вне зоны досягаемости гродненских лучников, окапывался и укреплялся основной лагерь.
Сразу после завтрака полковые трубы горнистов подали сигнал «на молитву». Пехотинцы быстро, попрятав в вещмешках посуду, выстроились в батальонные колонны и устремились к маячившим в центре лагеря фигурамполковым священникам, пребывающим в окружении политработников. По уже традиционно сложившемуся порядку вначале выступали перед военнослужащими политработники, а уж потом, «пройденный материал» в головах бойцов закрепляли капелланы посредством молитвы. Полковые священники, облачившись в ризы, «вооружившись» хоругвями, крестами, иконами, кадилами и святой водой, вначале затягивают пение специально сочинённого канона против врагов смоленского православного воинства, а потом громко творят молитву. Построенные в полковые квадраты войска благочестиво внимают словам молитвы «О силе непобедимой Христовой, что молитвами препоясало Смоленского князя и покорило ему злых ворогов» при этом периодически крестясь. По окончании молитвы капелланы с песнями, под крестный ход удаляются, а политруки громко выкрикивают.
Одолеем, братья, ворогов наших! С нами Бог и крестная сила!
А войска убеждённо, громогласно и дружно отвечают.
Одолеем!!!
После завершения религиозного обряда следует сигнал «Сбор командиров частей» и вот уже старший командный состав спешит в штабной шатёр. Большинство направившихся туда сами пока не знали, зачем они понадобились государю и его ближникамто ли для разноса, то ли для постановки боевой задачи. Неожиданностей на совещании не случилось, готовился штурм города.
Пушкари, укрытые гуляйгородом, с трудом, при помощи множества попарно запряжённых коней, передвигали мощные и тяжёлые осадные орудия.