Бу-бу, бу-бу, ответил он презрительно, грубо отозвавшись о матери этого мужика в рясе с бронзовым крестом.
Далее священник что-то спрашивал у Греты, та отвечала. Таргус смог понять, что этого типа зовут «Heiliger Vater».
«Фатер, фазер, это отец по-английски!»осознал Таргус. «Он что, её отец? Нет, это определённо какой-то титул, они вообще не похожи! Или его жена была очень слаба на передок»
Грета несколько раз отчётливо произнесла слово «stulta», значит, она его расслышала. Таргус недовольно засопел.
Ты называл Гретхен тупой? внезапно повернулся к Таргусу священник.
Бу-бу-tu-бу-бу! с ожесточением матерно припечатывая старика, ответил Таргус.
Старый германец о чём-то восторженно заговорил и побежал прочь, Грета же осталась стоять и поражённо смотреть на Таргуса, который представлял, как перережет ей глотку Кровососом.
Кровососа, как он успел узнать, у него с собой не было. А так, это было замечательное оружие, дарованное ему Бездной. Выдвигающийся из запястья клинок из металла Бездны, которым можно разрезать, кажется, всё, что душе угодно. Первая его версия была длиной тридцать сантиметров, выскакивала из запястья и резала всех и вся, а после модернизации Бездной в награду за выполнение очередного задания, он превратился в раздвигающуюся на манер телескопической дубинки штуковину, удлиняющуюся до восьмидесяти сантиметров. Рукоять полноценного меча ложилась в ладонь, а из запястья при этом продолжал торчать шнур из металла Бездны, после применения позволяющий клинку втянуться обратно в предплечье и скрыться среди мышц. Отличная штука, Таргус очень и очень жалел, что его больше нет с ним
Бу-бу-бу?! возмущённо спросил он у Греты чего она на него пялится.
Грета поморгала, приоткрыла рот, а затем закрыла его обратно.
Её физиономия, типично германская, голубоглазая, покрытая веснушками, удивлённо пырилась на него. Ростом она была примерно метр семьдесят, объективно некрасивая, с мужественными чертами лица, не очень хорошо смотрящимися на женском лице, угловатая, но с большой грудью, идеально подходящей для кормления младенцев. Рацион Таргуса состоял исключительно из её молока, чего он не мог и не хотел принимать. Его, эвоката IV легиона, германской сиськой
Нет, в другое время, в лупанарии, конечно же
Таргус размышлял на отвлечённые темы, а Грета тем временем начала расчехлять один из аппаратов для кормления, неверно интерпретировав его долгий взгляд на него.
Но участь быть накормленным против желания его миновала. В комнату вбежали священник и германский «отец» Таргуса. Они о чём-то восторженно говорили, потом священник, заметивший оголённую грудь, возмущённо выговаривал что-то Грете, а затем святоша подошёл к колыбели с внимательно и грозно смотрящим на него Таргусом и спросил:
Ты понимаешь меня?
Таргус хотел послать его, но ему всё это чертовски надоело, поэтому он просто промолчал.
Ты назвал Грету тупой, утвердительно, ужасно коверкая латынь, которой его рот просто недостоин, произнёс священник.
Малолетний поневоле Таргус был бы склонен согласиться со стариком, но он придерживался тактики молчания, чтобы эти германцы поскорее от него отвязались.
Переговариваясь друг с другом, эти варвары ждали его ответа, а он переводил взгляд с «отца» на «отца».
Не дождавшись ответа, священник снова спросил на латыни:
Почему ты молчишь?
Таргус вместо ответа отвернулся от них на другой бок и попытался уснуть. Минута, две, они не уходят. Таргус повернулся к ним и не очень чётко махнул рукой в сторону выхода:
Adepto de hic,членораздельно, старательно выводя слова, произнёс Таргус.
Выпучив глаза, священник начал говорить «отцу» что-то на германском. «Отец» восторженно что-то отвечал ему.
Таргус потерял интерес к разговору уже давно, поэтому снова отвернулся и попытался заснуть. Постепенно, под варварский бубнёж, он уснул.
Глава II. Tu quis es, Targus Viridian?
//Герцогство Шлезвиг-Гольштейн, город Киль, 29 июля 1729 года//
Первые шаги.
Первые шагиочень важные шаги.
Таргус это прекрасно понимал.
Поэтому, падая, он поднимался снова. Упорно, шаг за шагом, он двигался к заветной целик автономности передвижения.
Святоша с того памятного момента, когда он его послал, пребывал в доме постоянно, тщательно что-то записывая пером в примитивную пергаментную книгу, время от времени поглядывая на Таргуса. Больше на контакт святоша, которого звали отцом Ламбертом, не выходил, просто смотрел и записывал. Ещё один соглядатай вдобавок к Грете.
«И Плутон с ним», подумал Таргус, в очередной раз поднимаясь на ноги и неловко балансируя на них, словно цирковой гимнаст на канате под тряпичным шатром. «К слову о цирке»
Его «папаша» очень любил театр. Это чуть-чуть извиняло его варварское воспитание и поведение, но он всё равно оставался нероманизированным германцем.
Театр тут тоже был варварским. А ещё они любили танцевать. О, эти германцы очень много танцевали. Это расходилось с теми сведениями, которые Таргус знал о древних германцах, которые не подверглись романизации. Кровожадные варвары, которые упорно сопротивлялись экспансии, явно не танцами увлекались, а заточкой своих железных топоров и копий, которые они направляли против древних легионеров
Ещё был один новый персонаж, появившийся в жизни Таргуса: некий Фридрих, который постоянно пытался сюсюкаться с ним и всячески выражал своё расположение. Но он чувствовал фальшь в мимике этого грязного германца, прибывшего невесть откуда, поэтому сразу его невзлюбил. В день приезда этого Фридриха святоша единственный раз подошёл к Таргусу и обратился к нему на латыни:
Это камер-юнкер Фридрих Вильгельм Беркгольц, доверенное лицо вашего отца.
Таргус тогда лишь молча поморщился и пробубнил нарочито неразборчиво что-то о матери этого Фридриха.
Он только и делал, что стремился к обретению мобильности, а также, переступая через себя, осваивал язык германцев.
Это ребёнку тяжело учить язык быстро и чётко, но Таргусагент Арканиума, у него есть специализированные методики, подготовка, поэтому он уже понял, что язык не так прост, как он ожидал:
1. Артикли, которые выставляются по непонятным принципам. Они были, Таргус это понял не сразу, но лишь после внимательного наблюдения за болтающими между собой германцами. У него было очень много времени, чтобы послушать их и эти проклятые артикли ставились с какой-то, пока что ему непонятной, системой.
2. Разные диалекты, коих Таргус за это время насчитал минимум четыре. Грета говорила на своём германском, слуга Пауль, обслуживающий Фридриха, говорил на своём, Фридрих и «отец» говорили на своём германском, а один странный тип, чем-то напоминающий Таргусу склавина, носящий имя Андре, говорил на какой-то своей версии германского, время от времени переговариваясь с «отцом» на вообще непонятном языке, который Таргус точно когда-то слышал, но не мог вспомнить, когда.
«Варвар на варваре и варваром погоняет», пришёл он к неутешительному умозаключению. «Римская республика аж в 1912 году от основания города пришла к единому стандарту языка и правописания, поэтому можно было поехать хоть в Александрию-на-Гиндукуше и спокойно говорить на латыни с местными, не испытывая сложностей в понимании! А эти варвары»
Ещё в германском языке была сложность с построением предложений. Точнее, он пока что не смог выявить механизм их построения. У него, конечно, имеется несколько догадок на этот счёт, но пока что слишком мало информации.
Это не совсем уж тупой язык диких варваров, имеется налёт культуры: он заметил несколько заимствований из латыни, правда, сильно исковерканные.
А ещё он однажды увидел местный алфавит, когда его «папаша» забыл на столе лист дерьмовой бумаги с какими-то своими записями. Буквы имели происхождение из латинского, но они формировали такую дичь, что Таргус готов был выблевать.
Он начинал ненавидеть этот мир
//Герцогство Шлезвиг-Гольштейн, город Киль, 10 июля 1730года//
Я знаю, что это «Z»! раздражённо выкрикнул Таргус, сидящий на подушке перед репетитором, размахивая табличкой с буквой «Zz». Старик, ты расскажешь мне про буквосочетания и порядок слов в предложении, или я клянусь тебе, я клянусь тебе, что как только стану герцогом, запру тебя на остаток твоей поганой жизни в темницу!