Всё это родилось в голове Таргуса, перешло в бумагу, а потом воплотилось на месте, ценой его нервов и усилий.
Зато уже месяц как лагерь населён двадцатью тысячами новобранцев, 3/4 которых пришлось буквально купить у князей и герцогов близлежащих земель.
Оказалось, что людей у соседей много, а вот с деньгами определённая напряжёнка. Особо отличился князь Гессен-Кассельский, а по совместительству король Швеции и личный неприятель Карла Фридриха, Фредрик I Гессенский.
Королю Швеции было совершенно наплевать, что там будет с населением его княжества Гессен-Кассель, поэтому он шутя продал за сто сорок тысяч рейхсталеров восемь тысяч рекрутов.
В торговле рекрутами успешно поучаствовали также герцог Мекленбург-Стрелицкий Адольф Фридрих III, продав пять тысяч рекрутов со своих земель за восемьдесят тысяч рейхсталеров, курфюрст Саксонский и по совместительству король Речи Посполитой Фридрих Август I Сильный также продал пять тысяч рекрутов за восемьдесят тысяч рейхсталеров. Две тысячи рекрутов Таргус смог купить у курфюрста Баварии Карла Альбрехта за тридцать тысяч рейхсталеров.
Деньги огромные, но рекруты того стоили: продавали не абы кого, а здоровых, крепких, молодых людей, которые пусть и не имели нужной подготовки, но так было даже лучше для Таргуса. Переучивать сложнее, чем учить с нуля, он это усвоил уже очень давно и на собственном опыте.
Таргус от начала и до конца перевёл на хохдойч устав республиканского легиона, которых превосходил по содержательности вообще всё, что успели написать местные военные теоретики. Это была его главная ценность, новшество, которое может перевернуть военную мысль этого мира, поэтому он не стал выдавать его полностью, а разделил на условные разделы, которые выдавались инструкторам, которые сейчас их активно постигали, параллельно занимаясь упорной муштрой прибывшего пополнения.
За порядком и подготовкой в тренировочном лагере сначала следили инструктора из герцогской гвардия, которой перестало хватать на охрану герцога, из-за чего Таргусу пришлось вернуть их обратно к прежним функциям и нанять две роты швейцарцев, с которым был заключён очень дорогой долгосрочный контракт, обязывающий их делать в точности так, как говорит Таргус и тренировать рекрутов в соответствии с выданными рецептами.
По окончании контракта отпускать их он не собирался, потому что усвоенные за это время знания теоретически могут распространиться по Европе, чего бы очень не хотелось. Они либо умрут от массового отравления, либо заключат с ним ещё один долгосрочный контракт, он ещё не решил.
Сам он три раза в неделю посещал тренировочный лагерь и лично отслеживал происходящее в нём, указывая на ошибки и наказывая за проступки.
Герцог, который поначалу сильно жалел о прямо на руках тающих деньгах, теперь не мог нарадоваться происходящему.
//Герцогство Гольштейн-Готторп, тренировочный лагерь «Нёр», 6 января 1733 года//
Петер, это великолепно! воскликнул герцог, когда они стояли на балконе второго этажа кирпичного здания штаба и смотрели на муштруемых швейцарцами рекрутов.
Ввиду того, что существовал серьёзный языковой барьер, Таргус выдал инструкторам разговорники на латыни, хохдойче, нидердойче и французском, с помощью которых швейцарцы карали разноязыкий контингент, заставляя его понимать приказы на латыни.
Рекрутам деваться было некуда, потому что Таргус считал латынь лучшим средством коммуникации на поле боя. Она проще и без проклятых артиклей, которые он до сих пор иногда путал.
Но сегодня пришло письмо от датского ублюдка, продолжил Карл Фридрих. Он выражает обеспокоенность наращиванием нашей военной мощи. Я написал, что не лезу в его дела, поэтому жду от него того же.
Правильная тактика, похвалил его Таргус, заметивший, что один из рекрутов шагает не в ногу. Эй, как там тебя, Биш! Посмотри туда! В третьей колонне, в пятом ряду! Десять плетей ему! Это показательный марш, вы, проклятые ублюдки!!!
Швейцарец кивнул Таргусу и дал команду на остановку маршировки. Далее он вытащил из строя покорно ждущего своей участи рекрута и потащил его к колоде для наказаний.
Аккуратно раздевшись, рекрут покорно лёг на колоду, а швейцарец Биш приготовил плеть.
Какого хрена они стоят лицом в сторону?! воскликнул Таргус, а затем продолжил на латыни. Нале-во! Внимание на одиннадцать часов!
Рекруты синхронно повернули головы в сторону колоды с наказанным и замерли.
Хлёсткий удар.
Ещё один.
Провинившийся рекрут держал рот закрытым, лишь кривя лицо в муках. Им запрещено кричать.
Удар.
Завтра я еду в промзону, поделился Таргус планами, равнодушно глядя на экзекуцию. Буду отсутствовать до вечера.
Удар.
А зачем ты возводишь там стены и башни? поинтересовался герцог Карл Фридрих, едва заметно вздрагивающий при каждом ударе плети по телу рекрута.
Удар.
Мы должны хранить наши секреты, ответил Таргус. Если кто-то прознает про наш способ изготовления пушек и пуль, мы потеряем преимущество.
Удар.
Фридрих присылал гонца, герцог отвернулся и посмотрел на багровое заходящее солнце. Прибудет в течение двух недель.
Удар.
М-хм, кивнул Таргус.
Удар.
За три дня до отправки гонца погибло три заказанных тобою человека, продолжил герцог. Это ведь не сильно повлияет на твои планы?
Удар.
Досадно, конечно, вздохнул Таргус. Но я даже не надеялся, что ему удастся полностью выполнить заказ.
Удар. Биш приказал двоим рекрутам отнести наказанного в лазарет. Быстро принесли носилки, погрузили рекрута с изуродованной плетью спиной и побежали в отдельное здание лазарета, где трудятся школяры медицинского факультета Кильского университета. В серьёзных случаях толку от них мало, но с кровоточащими ранами они разбираются весьма ловко, особенно после того, как Таргус навязал им санитарию и обязательное мытьё рук. Поэтому смертность даже серьёзно наказываемых плетью рекрутов была очень низка, чего нельзя сказать о других армиях, где о солдатах заботились не слишком уж сильно.
Две недели, говоришь? Таргус задумчиво посмотрел вдаль. Нормально.
Глава VII. Польские наследники
//Герцогство Гольштейн-Готторп, город Киль, 22 января 1733 года//
Как это понимать? спокойно спросил Таргус.
Это единственная уцелевшая, так же спокойно ответил Фридрих.
Ты понимаешь, что вся эта операция затевалась для того, чтобы привезти сюда не менее десяти освобождённых рабов, говорящих и пишущих на латыни? задал следующий вопрос Таргус.
Зима на улице, ответил Фридрих, пожав плечами. Холодно, к тому же, половину пришлось бросить, потому что их поразила какая-то инфекция. Они, скорее всего, уже мертвы.
Если бросать людей посреди леса, они обычно умирают, саркастически произнёс Таргус. Кто она такая?
Санжар Али-паша говорил, что она гречанка из-под Смирны, ответил Фридрих. Но я её не понимаю. Говорит на греческом и на латыни.
Таргус внимательно осмотрел своего будущего помощника.
Это была явная карлица, на вид ей лет четырнадцать-пятнадцать, но может быть больше.
«А мне ведь нужен был человек, которого будут воспринимать серьёзно» подумал он, глядя на потупившую взгляд карлицу.
Как тебя зовут? спросил Таргус на латыни.
Зозим, господин, поклонилась карлица.
Волосы её кудрявые, каштанового цвета, глаза зелёные, кожа смугловатая, что характерно для жителей Малой Азии, рост где-то метр с копейками, около 105107 сантиметров. Голова выделяется тем, что непропорционально больше, чем у обычных людей, но плечи широкие, она очень худа, это сказались тяготы долгого путешествия по зимней Европе, но если она сумела дойти до Гольштейн-Готторпа, значит, она лишена тех недостатков, свойственных многим карликам. Например, Таргус слышал когда-то давно, что если карлик упадёт в метровой глубины снег, то уже не выберется обратно самостоятельно. Это для него смертный приговор.
Овальное лицо этой карлицы было буквально обезображено интеллектом, что видно по глазам, возможно, она намного умнее, чем стоящий тут Фридрих. Только вот рабыня она, что в очередной раз доказывает, что умэто не доминирующее конкурентное преимущество, тотальное значение имеют стартовые условия.