3
Родной детский дом имени Григория Россолимо, который располагался в двух, двухэтажных зданиях, в одном здании находились наши спальни, в другом мастерские, встретил меня тишиной. Что было объяснимо, так как все ребята сейчас были в школе.
Ну что Крутов, опять ты вляпался в историю? спросила меня воспитатель, а так же по совместительству заведующая, Лариса Алексеевна.
Полная женщина лет пятидесяти с хвостиком, насколько мне подсказывала память моего второго я, была человеком не злым, многое нам прощала, да и просто жалела нас.
Зачем ты полез на этот старый барак? Что там медом тебе намазано? Май месяц, скоро экзамены, кем ты будешь в будущем обалдуй? Сил на тебя моих нет.
Все вопросы, предназначенные мальчишке, в теле которого я оказался, я пропустил мимо ушей. Ну что сказать, был глуп, исправлюсь?
Лариса Алексеевна, вы же знаете, как я вас уважаю, внезапно сменил я тему, а комната, в которой я жил с братом и матерью останется за мной?
Конечно? удивилась воспитатель, тебе скоро исполнится шестнадцать лет, экзамены сдашь и вернешься в свою комнату. Никто от туда выселить тебя не имеет права, а если это произойдет, не беспокойся, мы отстоим твои права. Мы своих воспитанников в обиду не дадим! А что ты вдруг этим заинтересовался?
Думаю чем заняться после школы.
Учишься ты слабо, иди на завод или на фабрику, усмехнулась Лариса Алексеевна, у нас в СССР любой труд в почете.
Спасибо обнадежили, подумал я и поплелся на второй этаж, где располагалась спальня старших ребят. В длинной комнате было четырнадцать кроватей, которые стояли в два ряда и занимали восемьдесят процентов жилого пространства, еще пять процентов тумбочки, остальноедлинный проход. Как в пионерском лагере. Моя койка была самой козырной, она стояла у окна в самом дальнем от дверей углу. Рядом были кровати моих корешей, ТоликаМаэстро, СанькиЗёмы, ВадькиБуры. Над койкой Толика висела гитара, которую как он говорил, его отец привез из Германии. Его история так же чем-то похожа на мою, мать умерла, правда отец их не умер, а бросил несколько лет назад и у него другая семья. Здесь в детском доме он вместе с сестрой, Наташкой, они близнецы. Фамилия у него Марков, но прозвище из-за своей тяги к музыке. Санькабеспризорник, родителей своих вообще не помнит. Прозвище Зёма образовалось от его фамилии Земакович. А Вадьку мать оставила на попечение бабушки и уехала куда-то в Сибирь на заработки. Бабушка его умерла, а от матери ни слуху, ни духу. Прозвище у негоБура, так как фамилия его Бураков, чем то похож фигурой на медведя. Он самый физически сильный из нас. Зато я самый авторитетный и в компании за старшего. И судя по моим разбитым кулакам, махать ими мне приходилось довольно часто.
Я открыл дверцу своей тумбочки и обследовал ее. Учебники, тетради, какие-то шурупы и неплохая свинчатка. Я взял ее в кулак, сжал, легла она в него как родная. На самом дне обнаружились десять рублей, две трешки и четыре рублевки. Память моего предшественника подсказала, что рубль сейчас не такое уж большое богатство. А те советские деньги, которые помнил я, должны были вот-вот появиться. Но в каком году произойдет смена денег и деноминация я не вспомнил. Получается сейчас рубльэто как десять копеек в восьмидесятых годах.
Денег нет, но вы держитесь, усмехнулся я, вспомнив слова одного политического бездельника из первой жизни.
После шахматных больничных баталий я разбогател на семнадцать рублей. Весь свой капитал, двадцать семь рублей, я спрятал в книжку по литературе. Надо бы разведать, где тут в Измайлово играют в шахматы, можно будет снова подзаработать. Не в деньгах конечно счастье, но без них плохо. Я взял в руки Толькину гитару провел по струнам и поднастроил ее. Играть я научился в первой жизни, будучи студентом Политеха, потом много практиковался в туристических походах и на сплавах, виртуозом, конечно, не был, но слух имел, и играл сносно.
Призрачно все в этом мире бушующем, запел я негромко, есть только миг, за него и держись.
Да, пальцы о непривычки моего нового тела заболели. Видать Богдана музыка особенно не интересовала, исправим это недоразумение. Ведь музыка строить и жить помогает. Я повесил гитару на место и закимарил на своей кровати.
Богдан! Братуха! услышал я сквозь легкий сон.
Я разлепил глаза и увидел, как на меня несется худой и высокий Зёма, а мы думали, что ты уже все каюк, я уж думал сам этой вертихвостке поджопников надавать.
Здаров, братан! Как видишь, наша советская медицина враз меня на ноги поставила, заулыбался я.
Тут же в дверь влетели и Маэстро с Бурой, они радостно меня обнимали и похлопывали. Странное дело, в первой жизни у меня друзей к сорока шести годам практически не осталось. А тут сразу три преданных товарища, необычные ощущения.
Хавать пора! Пошли, забеспокоился Бура.
Все бы тебе только жрать, засмеялся Маэстро, в самом деле, пошли, там и поболтаем.
Вся наша боевая четверка переместилась в детдомовскую столовую, которая занимала одну комнату на первом этаже. Кормили, надо было признать, только-только, чтобы ноги не протянуть. Жидкий суп и макароны на второе, на десерт чай с хлебом.
Это блюдо знаменитой кавказкой кухни! грустно пошутил я за столом.
Какое такое блюдо? изумился Зёма.
Жричодали! под смех всех ребят вокруг закончил я фразу, ну что мужики, как там, в школе дела?
Без тебя вообще хреново, забубнил Бура, на Маэстро опять наехали, меня жестко прессанули, Зему тоже попинали немного.
Я немного поднапряг память и вспомнил, что в школе у нас была нехилая конфронтация с местными, главой которых был Олег Постников, сынок богатых родителей, папик у него заведующий продовольственным магазином.
Постный что ли расслабился? спросил я парней, че от тебя хотят? обратился к Толику Маэстро.
Деньги говорят, я им должен, типа я десятку им задолжал, невесело пролепетал он.
Нам в детском доме выделяли по тридцать рублей в месяц на всякую мелочуху и конфеты, заведующая заботилась о том, чтобы мы привыкали к обращению с наличностью. Постному, конечно, эти копейки были не нужны, ему было важно себя поставить выше всех. Чем гнилее человек, тем больше ему хочется раболепия.
Ладно, завтра все разрулим, похлопал я паренька по плечу, за каждую мою разбитую костяшку на кулаках он мне заплатит звонкой монетой.
Здорово, что ты жив и здоров! развеселился Зёма, чего уж мы тут только не передумали, пока ты в больничке валялся.
Однако Толик все равно был не в себе.
Ну, ты чего? удивился я, Маэстро, не кисни.
К Наташке местный бандюган, Чеснок, подкатывает, признался он, беспокоясь за сестру.
Я посмотрел в сторону наших детдомовских девчонок, Наташка действительно была сама не своя. Симпатичная, подумал я, между прочим, чем то похожа на актрису, которая играла Маю Светлову из кинофильма «Приключение Электроника». Практически одно лицо, да и по фигуре похожа. Странно, что Богдан в теле, которого я был, раньше на нее не обращал внимание.
Я этого Чеснока так отхирачу, что всю оставшуюся жизнь он на лекарство работать будет, снова я попытался взбодрить Толика.
Кстати Маэстро так же, как и сестра, был очень симпатичным парнем, поэтому Постный его больше всех и доставал. Завидовал, прыщавая морда.
После обеда вся наша компания переместилась к нам в комнату, потом к нам пришли в гости все наши старшие девчонки и стали просить Маэстро сыграть на гитаре. Да, усмехнулся я, компьютеров нет, айфонов и телевизоров тоже, чем еще занять свободное время. Толик после обеда и моих слов заметно повеселел и с удовольствием взялся за инструмент.
Голуби летят над нашей зоной, голубям нигде преграды нет, затянул очень приятным голосом Толик, девчонки тоже стали подпевать юному любителю зековской романтики. Лично я с большим трудом дослушал эту бесконечную балладу. Никогда не любил блатных песенок.
Маэстро, давай про журавлей, попросила бойкая девчонка подружка Наташки, Тонька.
Круглое личико, хитрые глазки, уже вполне созревшая девушка, лет через пять разнесет ее во все стороны, если следить не будет за собой, отметил я про себя, а сестра Толика, реально здесь самая красивая, жаль, если Чеснок добьётся своего. Все силы приложу чтобы этого отморозка отвадить, и плевал я на его кодлу. Нужно будет, с каждым буду биться до последнего.