Практически волшебным образом в моей руке оказался прохладный коньячный бокал, в котором тихо плескалось. Я втянул аромат: пахло большим количеством звезд. Люди лениво, но приветливо помахивали нам свободными конечностями. Мы в ответ раскланялись, я нашел глазами свободный пятачок и повлек свою спутницу к цели. В особняке царил слабый теплый свет, где-то очень тихо поигрывал лаунж, перебиваемый гулом тихих бесед. Я уже просто тащился от атмосферы. Судя по всему, кругом нас тоже были гости, многие, как и мы, явно впервые здесьэто легко просчитывалось по взглядам, по поведению. Уверен, что я выглядел также, но себя трудно объективно оценить. Наблюдатель всегда должен находиться вне исследуемой системы.
А потом начался концерт
И это было полное говно! В принципе, можно было догадаться уже по названию группы, но я не терял надежды. Увы Трое лохмачей терзали 12-тиструнную полуакустику, маленький синтезатор и ситар. Нет, ситарэто показалось мне чрезвычайно интересным, Но оно надежд не оправдало. Дивный индийский прибор для извлечения сказочных звуков просто повторял партии гитары, ничего в аранжировку не привнося. Музыка была на редкость унылой, казалось, они просто подкладывали ноты под слова. В случайном порядке. Зато тексты! Такого количество отсылок на Юнга с его архетипами, на Кастанеду, Пелевина, Гессе, на квадратный метр я еще не слышал! Претенциозность просто зашкаливающая. Солист, закатив глаза, совокуплялся со стильной микрофонной стойкой и вываливал на нас свой навязчивый символизм, надиктованный автору псилоцибиновыми грибами.
Я стоически дождался второй песни, после чего убедился, что подобная муть ждет меня весь оставшийся вечер И потянулся за спасательной пачкой.
Человек я некурящий, но всегда (всегда!) ношу с собой открытую и уже «начатую» пачку сигарет. Потому что в жизни всегда возникает ситуация, когда ты мечтаешь сбежать. От чего-то или от кого-то. И не существует более уважительного повода, чем «надо покурить». Стоит только тревожно помять в руках пачку, как все вокруг понимающе опускают веки, расступаются, дают проход и подсказывают, где лучше утолить никотиновую зависимость. Со спасательной пачкой в руке я раздвинул «воды Красного моря» и устремился в спасительное куда-нибудь.
Унылые песни достигали моих ушей всюду в гостиной, но здесь, в укромных уголках я, хотя бы мог не поддерживать вежливый интерес на лице к пустой искусственной музыке. Даже больше скажу, будучи ненавязчивым фоном, она уже не так и бесила. Медленными короткими перебежками, от столба к столбу, я перебрался в самый дальний и относительно темный угол почти бескрайнего зала и затаился. Здесь можно и пересидеть чудесный концерт. Особенно, если узнать, где тут наливают коньяк
Я предусмотрительно укрылся за стеллажом, который, как назло изобиловал книжками. Разумеется, я залип! Сверху было книг по чуть-чуть: тамнемного советской классики, туттрактаты по эзотерике. А вот прямо на уровне глаз яркими красками брызнула мне в глаза широкая батарея одной известной серии с бойкими заглавиями: «Политрук II Траянова легиона», «Инд-батюшка, Ганга-матушка», «I Съезд индейских депутатов», «Личный дизайнер Помпадурши», «Вальхалла Мичиганская», «Корсары Ивана Грозного», «Циммерман и еще одно колено Израилево», «Македонский, гоу хом!» и еще штук пятнадцать, одна кичливее другой.
Попаданцы.
«Фантазия, однако! хмыкнул я, оглаживая глянцевые корешки. Это кем же надо быть, чтоб в такой фантазии нуждаться?».
Интересуетесь? внезапно раздался голос за моей спиной. Тихий такой, спокойной, но я аж вздрогнул.
Вот этим? повернул голову, тыча пальцем в ядовито яркую полку. За мной стоял невысокий мужчина с окладистой бородой. Неуловимого возраста: уже предельно зрелый, но еще не старый.
Ага, улыбнулся тот. Нравится читать про попаданцев?
Если честно, нет. Разве что с профессиональной точки зрения.
Это что же за профессия такая?
Психолог.
Незнакомец сначала округлил глаза, а потом искра осознания мелькнула в них и он рассмеялся. Да так громко, что сам себе испуганно прикрыл рот, чтобы не шуметь. Но потом всё равно тихонько досмеялся.
Эк вы! Жёстко как.
Довелось мне почитать несколько таких книг. К сожалению, ни в одной не нашел попытки интересного и проработанного моделирования истории. Зато в каждом налицо синдром Золушки: герой весь исстрадался в этом мире, зато в другом ждут его успехи и сбыча мечт. Конечно, наиболее ярко это заметно у авторов-женщин, но и в мужской литературе та же проблема. Только фантазии немного другие. И не нужно быть специалистом моего профиля, чтобы понять, что все эти психологические проблемы сидят в голове у авторов. Которые переносят свое эго на персонажа.
Тут я примолк.
Наверное, я проявил нетактичность. Вам, кажется, нравятся, такие книги?
Грешен, бородач широко улыбнулся. Вот эти точно нравятся.
Я снова окинул взглядом полку. Только теперь я приметил, что на всех корешках указано «М. Золотов».
Хороший автор?
Не могу ответить на ваш вопрос, уважаемый психолог.
Почему же?
Книги на этой полке я написал.
«Вот это шикарный психологический этюд», только и промелькнуло в моей голове. Стыдно не было: я же не эти именно книги хаял, а жанр в целом. Сейчас этот писатель очевидно думает, что уж он-то особенный, что на его именно книги критика не распространяется.
Однако, сказал я вслух совсем другое. Поставили вы меня в неловкую позицию.
И улыбнулся. Это в любой ситуации помогает.
Подождите! вдруг осенило меня. Вы хозяин дома!
Протянул ему руку и представился:
Михаил. Приехал по приглашению.
Хозяин, особо не спеша, но и без спеси, ответил крепким рукопожатием.
Месроп.
Извините, слегка замялся я. Сказать честно, вы не очень похожи на армянина.
Вот и все знакомые армяне мне так говорят, без улыбки ответил бородач. Что поделать, человек, давший мне при рождении это имя, не удосужился потом приобщить меня к великой армянской культуре. Да и внешне я не в него пошел. Так что, при получении паспорта взял я фамилию матери.
Я вспомнил золотые буквы корешков.
Золотов?
Именно так.
К стыду своему, вынужден признаться, что я даже не знал, что в нашем городке имеется столь плодовитый писатель. Издательства-то, я смотрю, центральные.
А я особо и не афиширую. Городок у нас, действительно, небольшой, на нем тиражи особо не поднимешь.
И что, я обвел руками окружающие нас хоромы. Это всё вы смогли приобрести за свои книги?
Что вы! Месроп замахал руками. Гонораров мне хорошо, если на бензин хватает. Лукавить не буду, тиражи не особо большие. Можно было бы и лучше постараться книги продавать. Но меня устраивает. Впрочем, мне гораздо интереснее вернуться к прежней теме: к той, где вы разносите в пух и прах попаданческую литературу. Может, отойдем?
Хозяин мотнул головой в темный угол гостиной. И, хотя, он весь излучал радушие, прозвучало, как «пойдем, выйдем». Возникшая двойственность смутила меня, но Месроп сделал неотразимый ход:
Там есть коньяк.
За тот коньяк, что мне здесь налили, я от вашего попаданчества мокрого места не оставлю!
Оказывается, в темном углу гостиной был еще проход, ведущий в почти изолированный кабинетик. Завывания насильника микрофонной стойки здесь были уже практически не слышны. Месроп сел за массивный письменный стол, а мне указал на маленький кожаный диван. Я плюхнулся с размаху и начал медленно погружаться в сочную мякоть этого мебельного шедевра. Когда погружение закончилось, меня уже ждал коньяк. Правда, теперь никаких специальных бокаловпросто стопарики.
«А так даже лучше!» решил я и опрокинул дорогущий коньяк в глотку, аки водочку. Подышал носом, разгоняя спиртовые пары, и облегченно оплыл по спинке дивана.
Уважаемый Месроп, начал я лекторским тоном. Мы ведь все знаем, что такое сублимация. Трудно спорить, что всё наше творчество (и не только оно) это сублимация наших глубоких инстинктов. Но сублимировать можно по-разному! Кто-то воспаряет над собой, своим эго, открывает то, что волнует не его одного, а все поколение. Или десятки поколений. А кто-то явно решил сэкономить на визит к психоаналитику и вывалил свои подсознательные боли. Меня никто не любит, никто не понимает, какой я прекрасный. Вот возьму меч и поубиваю всех. И те, кто останется, меня полюбят.