А ты чего? спросил он Флапия. Тоже, наверное, голоден. Садись, выпьем и поедим. Помянем батюшку, как у нас принято.
Вы позволяете мне сесть с вами за один стол, милорд? в великом удивлении воскликнул слуга. Это для меня великая честь. И тут же бухнулся на стул у противоположного конца стола.
Франси, неси и мне еды! прикрикнул он. И кружку!
Антон поднял свою кружку, принюхался и ощутил аромат виски, дуба, карамели, и все это имело приятный ореховый оттенок. Он посмотрел на слугу и произнес:
Да будет отцу земля пухом! Выпил залпом всю кружку и занюхал рукавом. Пей! подбодрил он замершего с открытым ртом Флапия. У нас так умерших близких поминают.
Артем зачерпнул ложкой суп и тоже, как спаниель, стал жадно есть. Утолив первый голод, он налил вторую кружку настойки. Антон почувствовал, что первая его не взяла. Напряжение, царившее внутри, осталось. А он хотел расслабиться. Хоть на минуту забыться и оторвать от себя прикипевшую горечь.
Отличная настойка, Франси, похвалил он. Кто делал?
Так Франси и делала, ответил за кухарку, ее муж. Такую настойку тут не делают, не умеют. Ее родители были поставщиками двора герцога Раргонского, короля Красии
Да-а? поддерживая разговор, удивился Антон. У нас тоже такую не делают И вдруг в его голове забрезжила мысль. Хоть он и не был коммерсантом, но понимал, раз есть выпивка, значит, она что-то стоит. Спиртное тоже валюта. Он повернулся к разрумянившейся от похвалы хозяина женщине и, подняв кружку, произнес: За твое здоровье, Франси. Несколькими глотками выпил до дна, закусил разваренным мясом. Посмотрел, обо что вытереть руки, и вытер о все то же полотенце. А Флапий вытирал руки о свой жилет и волосы. Правда, предварительно тщательно облизав пальцы.
А много у вас такой настойки? спросил Антон.
Пять полных бочек. Три года выдержки, гордо произнесла женщина.
Пять бочек? задумчиво повторил Антон. А бочки большие?
Каждая на двадцать галонов.
Галонов повторил Антон, силясь понять, что это за мера. А здесь галон какой? нашелся он.
Как и везде, ответил Флапий, продолжая отправлять в рот куски мяса. Он не знал, чего от него хочет хозяин, и не удосужился объяснить известные всем вещи. Как говорил он: «Это и так все знают».
А сколько может стоить такая бочка настойки? не отставал Антон.
Не меньше семи таланов серебра, решительно заявила Франси.
А если мы настойку продадим, у нас появятся деньги, ведь так? Тридцать пять галонов это много или мало?
Это пять с половиной империалов, ответил Флапий, растерявший свою невозмутимость. Но зачем продавать?
Как-то надо хозяйство налаживать с чего-то начинать. А на все нужны деньги. И, чувствуя скрытое сопротивление этой парочки его новой идее, подумав, произнес: Вот если продать эту настойку и купить на эти деньги то, из чего она делается, можно будет расширить дело и заработать. А от этой продажи полимпериала я отдам Франси.
Полимпериала! брови Флапия взметнулись вверх. Это слишком щедро, милорд
Молчи, телега старая! оборвала его жена. Милорд дело говорит. Вы со старым милордом все растранжирили. Я знаю, кому можно продать настойку. Я с вами поеду, распорядись завтра поутру запрячь пару телег. Может, и больше выгадаем.
Франси! А почему ты, обладая таким даром, как умение делать настойку и торговать, сидишь в кухарках? Антону после второй кружки стало легче. Спаниель уютно улегся у его ног. Печаль разлуки с родиной отступила, и новые заботы стали захватывать его все больше и больше.
А кому мои таланты тут нужны, милорд? Всем только дай пожрать и все. Вот и стала кухаркой как Роза померла. Меня, когда замуж выдавали, думали, за человека
Франси! воскликнул Флапий слегка заплетающимся языком. Не распускай Ик Ой. Язык.
Ну, я наелся. Спасибо, произнес Антон. Хочу помыть ноги и лечь спать. И это. Может, от отца неношеная обувь осталась. Эта уж больно вонюча.
Флапий проводит вас, милорд, в вашу спальню. Я таз с водой принесу и батильоны. Еще вам одежда другая нужна Я что-нибудь подыщу.
Но только не такие стремные штаны, как на отце, зевая, ответил Антон. Он поднялся, следом вскочил спаниель, завилял хвостиком.
Пошли, Патрон, спать, позвал он собаку. Утро вечера мудренее.
Пес, выражая полное согласие со словами нового хозяина и принимая свою новую кличку, побежал рядом.
Антон придумал собаке кличку первое, что пришло в голову. Как звали пса раньше, он представления не имел, а угадывать не было желания.
В спальне стояла большая деревянная кровать, на которой облаком возвышалась перина. На стене висел такой же светящийся кристалл.
Ноги сами обмывать будете, или я это сделаю? совершенно невозмутимо спросил Флапий.
Сам. Ты лучше скажи, что это за светильник такой и как его потушить? Антон кивком показал на кристалл.
А зачем его тушить? Он сам погаснет. К полуночи. Эти фонарики днем запасают свет, в темноте отдают. Давно висят. Еще до вашего отца и деда появились тут. Конечно, не так светят, как раньше Сейчас такие уже не делают. Зато масло экономят, и не надо по ночам свечи жечь. Ну, вы оставайтесь, милорд, а я пошел. Завтра поутру поедем, значит Он зевнул, прикрыв рот ладошкой, и вышел.
Вскоре с тазом и полотенцем появилась его жена. Поставила у кровати таз. Разогнулась и спокойно произнесла:
Если по нужде приспичит, то бадья под кроватью. Туда и по серьезному можно сходить. Отдыхайте, милорд.
Антон подождал, когда женщина выйдет, и стал раздеваться. Вымыл ноги с желтой травой. В этой воде постирал носки. Огляделся, где их повесить и, не найдя ничего, пристроил на креплении светильника. На пятках дошел до кровати и лег. Патрон уже вовсю хозяйничал, утопая в пуху и пытаясь найти удобное место, он возился, терся и фыркал.
Уснул Антон почти мгновенно. Не успела голова коснуться подушки, а он уже забылся, впав в тяжелую душную дремоту. А затем Антон оказался в комнате профессора. Странное дело. Он висел в комнате под потолком без всякой опоры и смотрел сверху на испуганного и изумленного Панченко. На полу лежал профессор с копьем в груди и счастливо улыбался. Кошка в клетке непрерывно мяукала. А участковый стоял как вкопанный и силился что-то сказать, но не мог. Бестолково помахав руками, он немного пришел в себя и заорал во все горло:
Стажер! Сашка! Ты где?
Обрадованный тем, что сумел вернуться, Антон попробовал закричать, но из его горла не вырывалось ни звука. Он хотел спуститься, но и это сделать не мог.
Панченко трясущимися руками достал мобильный телефон и стал перелистывать пальцем номера. Нашел нужный ему и вновь заорал:
Миша! У нас труп. Убийство. Кто? Да тот самый чокнутый профессор. Лежит у себя дома на полу, проткнутый копьем. Да. Говорю же, настоящим копьем, и стажера нигде нет. А труп свежий. Кровищи под ним натекло море. Ага, жду. Панченко убрал телефон, посмотрел на потолок, где висел Антон, и, не замечая его, стал креститься.
Ох ты ж, беда какая! Сашка, где же ты? Кто тут был? За кошек и собаку человека прибили
На Антона села муха и больно укусила в щеку. Он махнул рукой, отгоняя ее, и промахнулся, а следом за одной мухой на него налетела стая. Стажер стал размахивать руками, отгоняя мух, и неожиданно проснулся. От увиденного он подскочил. Вся серо-белая перина была усеяна маленькими жучками. Они ползали по его телу и больно кусали.
«Клопы!» вспомнил Антон, что это за насекомые. Только невероятно большие. И, вскочив с кровати, босиком бросился прочь из комнаты. Не останавливаясь, выскочил на двор и там огляделся. На темном небе светились звезды. Такая же Луна, как и на Земле, была наполовину скрыта за облаками. Было тепло. Он успокоился. Сонливость прошла. Антон уселся на ступеньки крыльца и обнял прибежавшего спаниеля. Он просто бездумно сидел и смотрел на темную махину горы, откуда приехал вместе со старым слугой и куда, скорее всего, он вернется, чтобы умереть если его до этого не сожрут клопы или не убьет инфекция.
Патрон стал вырываться и зарычал. Антон посмотрел по сторонам и увидел низкую фигуру, идущую к нему.
Не спится, ваша милость? спросил шер. И, не спрашивая разрешения, сел рядом. Мне тоже. Все о Робарте вспоминаю