Он был полностью умиротворённым. Словно мёртвый.
Мы опоздали? Нтон подошёл к креслу и положил мне руку на плечо, крепко его сжав, надеюсь что нет.
Сержант что там у нас? Спросил я, не поворачивая головы. Не хотелось отрывать взгляда от корабля застывшего перед нами. Я словно гипнотизировал его и себя, заставляя поверить, что мы успели до того как будет слишком поздно.
Сбивчивый сигнал, такое чувство сэр, что весь корабль живой, сообщил офицер позади меня, как такое возможно?
Нтон, возьмите семь отрядов и отправляйтесь туда. Сухой док открыт, так что вы без проблем проникните внутрь
Капитан! У нас входящий видеосигнал!
На экран немедленно! Все замерли в ожидании неизвестно чего. Голограмма выстроилась перед нами, и лучи изобразили лицо до боли знакомого мне мужчины, лёгкая седина уже тронула его макушку, но он был всё тем же молодым с задорной улыбкой, Виталием.
Нифльхейм, как же мы рады вас видеть, хочется верить, что у вас завалялась парочка фильтров для нашей системы жизнеобеспечения.
Ош, я отправляю к вам Нтона и отряд техников, с ними будет материализатор, ждите.
Я не верил своим глазам, как и своим ушам. Бартош Виталий был там, и он был жив. Значит ли это, что там есть и другие выжившие? Те, кого я уже и не надеялся увидеть.
Может, мы просто пойдём на стыковку с ними и заберём к Колонии?
Сначала нужно убедиться, что экипаж Мидгарда жив и невредим, а для этого следует попасть туда, Нтон согласился со мной и покинул мостик, отправившись в ангар.
Я ещё некоторое время оставался сидеть в капитанском кресле. Боялся пошевелиться. Спугнуть момент, которого так долго ждал. От Заклейникова давно перестали поступать инструкции, может старик умер, при последнем сеансе связи он выглядел очень слабо. Было ли мне его жаль? Возможно, но зная, как он провёл свою жизнь, я не мог позволять себе каких-либо тёплых чувств по отношению к нему.
Нтон сообщил о готовке к отправке и тут я подскочил со своего места. Я не мог пропустить этого. Я должен быть там, просто обязан. Если останусь, пропущу самое интересное. Бегом запрыгнув в телепортер, я вылетел из кабины на пандус ангара, и выхватывая на лету лётную куртку из рук тянущихся ко мне со всех сторон, врезаюсь в уже поднятый трап.
Впустите меня, чуть ли не умоляю и отхожу в сторону. Трап с шипением опускается передо мной. Нтон стоит и улыбается, изображая игру на воображаемых фанфарах.
Красную дорожку забыли уложить, господин капитан Хоменко, парень отходит в сторону, и, я занимаю место в салоне.
Не язви, я, в конце концов, могу и обидеться, и демонстративно, даже по-детски надув губы я повернулся к окну. Когда большую часть жизни проводишь на космическом корабле, язык не поворачивается называть их иллюминаторами. Иллюминаторы остались в прошлом, тогда когда космос для человека был сферой деятельности, а теперь теперь это вся жизнь.
Транспорт завибрировал и поднялся над полом ангара. Экраны слабо мерцали, окутывая его с носа до двигателей. Я словно впервые видевший это зрелище, не отлипал от увиденного мной. Мы вылетели из ангара и за нами выстроились остальные суда. Сухой док Мидгарда был открыт, так что трудностей с попаданием на корабль возникнуть не должно было быть. Нтон руководил операцией, я же был пассажиром на этом празднике детства, и вновь ощутив себя молодым мальчишкой, я чуть ли не пропустил приближение к судну. Оно росло с каждой секундой, пока полностью не овладело всем доступным пространством перед нами. Мы, незначительная песчинки на его фоне, медленно погружались в его нутро.
Сухой док оказался полностью заполненным. Освещения не было, но наши внешние фары, позволили рассмотреть очертания двух колоссов: крейсера. Они были пристыкованы модулями захвата, а взлётные палубы завалены всяким хламом. На первых уровнях я заметил перевёрнутые штурмовики, которые, по-видимому, свалились со своих палуб. Мы заложили вираж и, приметив место для посадки, пошли на снижение. Магнитные подошвы наших стоек опустились на палубу и зафиксировали наше положение.
Всем быть на чеку, как-то тут жутковато, предупредил Нтон, и крепче сжимая в руках винтовку, проверил наличие атмосферы в доке, воздуха почти нет, всем активировать ИЭ, я запоздало опомнился, свой диск я не взял, но тут же вспомнил про встроенный модуль в наручный браслет. Наш лучший инженер-конструктор собрал его исключительно для меня, ни один раз говоря о том, что мне следует обратиться к врачу: память подводит меня всё чаще, воздействие гравитационной аномалии негативно сказалось на всех, и симптомы забывчивости проявились не только у меня. Повернув пластинку и убедившись, что экран активирован, я дал сигнал Нтону, что бы начинал.
Не разбредаться! Слушать своих командиров! Не стрелять без команды! Раздались приказы в коммуникаторе, и я согласно кивнул.
Шлюзовая створка поднялась наружу, образовывая козырёк над входом, а трап опустился на холодный металл. Мой заместитель спустился первым, указывая на другие штурмовики, я вертел головой: захватывало дух от того что нас окружало. Отвесная стена порядком в сорок метров без единого выступа или углубления нависла над нами. Во все стороны нельзя было ничего различить. Непроглядный мрак, окутывал и вселял ужас. Наши транспорты поднялись в воздух, которого тут нет, и осветили пространство вокруг нас. Лучи света разрезали пустоту и упали на стены, отбрасывая тени от движущихся фигур, вдоль них.
Ты помнишь, где дверь? Нтон раздав указания своим офицерам, остался со мной. Я хоть и был пассажиром, которому тут вообще не место, являлся приоритетной целью для парня, или нет?
Да, я помню, как мне казалось. И повинуясь глубоко врождённому чувству поиска правильных путей на местности, повёл нас в противоположную сторону от места высадки.
Двери выросли перед нами на другой стороне много уровневой палубы, стоило нам только пройти под брюхом одного из припаркованных крейсеров, на борту которого я различил три крупных буквы: Рем. Идти было легко, значит, инерционные демпфера работали исправно, но если Мидгард долгое время находился под обстрелом, что могло вызвать неполадки в системе жизнеобеспечения, разве что-то или кто-то может нарушить работу столь несокрушимого корабля?
Хватит витать в облаках, вот, держи, и передав мне свою винтовку Нтон проверил работу интерфейса управления дверью, энергии нет, а без неё могу только подорвать её.
Не нужно этого делать, уверен, хозяева уже ждут нас по ту сторону, но тут почти вакуум, и, показав Нтону на индикатор над дверью, окрашенный в красный цвет, я уставился на парня.
Ага, я понял, сейчас всё устрою, и, разведя руки в разные стороны открытыми ладонями, Нтон сконцентрировался. Мрак заполнивший сухой док, начал собираться в длинные и массивные уплотнения, после чего те потянулись к выходам из дока, создавая непроницаемую завесу из чёрной материи. Мой друг, закрыв глаза, продолжал манипулировать мраком, пока не закупорил оба выхода, после чего, с другой стороны залы, я ощутил дуновение ветра. Экран на браслете указал на наличие пригодного для дыхания воздуха, и я постучал в дверь, проверяя, откроют ли нам. Интерфейс загорелся светом, и створки разошлись в стороны.
У нас тут проблемы с воздухом, впрочем, как и везде, на меня смотрела пара молодых женских глаз. Я сразу узнал стоящую передо мной особу. Она светилась лучезарной улыбкой. Короткие пряди волос опускались на её плечи, белый потрёпанный халат с выпачканными и затёртыми карманами, длинная и высокая деревянная трость, с красивым камнем цвета граната. Женщина молчала, как и я. Но молчание пора было нарушить, не стоять же нам, как вкопанным, весь день?
Кира, я начинал сомневаться, и чувство неопределённости заставило меня броситься ей на встречу, обхватить за талию и, подняв над полом закружить в воздухе, ты жива! Вы тут! Как же я рад!
Ох, не развали меня на части, засмеялась доктор Кабакова Кира, радоваться будем позже Игорь, я поставил её на место, и она стала серьёзной, Ош был уверен, что это сработает, и вы нас услышите.