Еще девушка просила узнать, есть ли в городе баня с женским отделением. Барство, конечно, идти в баню, если на дворе лето, погода жаркая, а через город течет Днепр, ну да ладно, женщины, как известно, народ капризный. Того гляди, Танька еще и мыло запросит.
Половину новобранцев-особистов Артур в этот же день сдал под расписку военному комиссару, а уж тот переправит парней в Витебск в распоряжение начальника особого отдела Западного фронта. Со второй сотней, предназначенной для Юго-Западного фронта сложнееэтим придется дожидаться попутного состава на Белгород, а уже оттуда в Киев. Я еще в начале пути интересовался у Артузова, а не проще ли отправлять новобранцев из Москвы прямо в Киев, а не делать крюк, на что главный контрразведчик Советской России скуксился и пояснил, что особые отделы армий должны сами подбирать себе сотрудниковграмотных, толковых, политически благонадежных. Но беда в том, что армейское командование хороших бойцов не отдаст, а кому нужны плохие? И грамотных бойцов в Красной армии не завались, да и сами красноармейцы не желают служить в особых отделах, потому что эти отделы не пойми чтои не армия, и не чека. Вот и приходится давать распоряжения на места в губернские чрезвычайки, чтобы те проводили специальные комсомольские наборы и отправляли в распоряжение ВЧК молодых, грамотных и политически устойчивых людей. Губчека проводили и посылали, а теперь следовало доставить пополнение на фронт, чем он и занят, хотя это и не его работа. Правда кто должен заниматься доставкой новобранцев тоже неясно, так что же теперь делать? Вот и приходится крутиться.
С одной стороны, мой друг прав, а с другой, как я понял, в центральном аппарате ВЧК наличествует определенный бардак. Хотя, возможно, я и ошибаюсь.
Владимир Иванович, а вы не сводите девушку на речку? поинтересовалась вдруг Татьяна.
Вот те раз. Я же только что подумал о реке. Но идти на Днепр мне отчего-то не хотелось.
А зачем на речку-то сразу? попытался увильнуть я. Потерпи немножко, я в город кого-нибудь пошлю, баню отыщем, там и помоешься.
Я уже двое суток не мылась, скоро по мне блохи плясать начнут, не унималась дочь кавторанга. И голова четыре дня не мыта. Так вы проводите, или мне кого другого попросить?
Вот ведь шантажистка. Знает же, немаленькая засранка, что никому не доверю. Вздохнув, я уныло сказал:
Пошли.
Поставив в известность дежурного (вечного нашего Кузьменко), мы пошли к реке. Идти всего минут десять, а дорогу я знал еще по моему времени, так как в Смоленске бывать приходилось. Разумеется, город совсем не тот, что я помнил с конца двадцатого-начала двадцать первого века. И дома пониже, и зелени больше, и на пыльных улочках туда-сюда разъезжают телеги вместо разнообразных иномарок.
Многострадальный Смоленскворота в Россию. Какая бы не случалась война в нашей истории, враг шел именно через Смоленск: и ляхи, и французы. Про немцев говорить не стану, потому что до июня сорок первого года остался ровно двадцать один год.
Кажется, город, раскинувшийся над величественным Днепром, так и остался где-то в семнадцатом столетии накануне нашествия короля Сигизмунда. Дело портил только трамвай, время от времени катившийся по проложенному в булыжнике пути.
Весь город умещался внутри крепостной стены, раскинувшись на холмах. Впрочем, на той стороне Днепра видны еще дома, но из-за зелени их не рассмотреть. Самые большие доматрехэтажные, и то лишь на двух улицах, зато великое множество церквей. А там, похоже, еще и католический костел. Не удивлюсь, если где-то обнаружится и синагога. Пожалуй, из всех провинциальных городов, виденных мной, Смоленсксамый европейский и в тоже время очень русский.
За старинными крепостными стенами множество одноэтажных деревянных домов прилепившихся к старинной церкви.
А вообщекрасота!
Мы спустились к Днепру, выбрали берег почище. Стараясь не намочить сапоги, я подошел к воде, опустил руку. Ишь, холодная. Плаваю неважно, да и холодно. И вообщередкий попаданец доплывет до середины Днепра, а коли доплывет, то там и потонет.
Татьяна, выросшая на берегу Белого моря, так не считала. Скинула туфельку, потрогала воду ногой.
Ух ты, тепленькая.
Не иначе зимой плавала в проруби вместе с белухами. Видел как-то по ящику, как обнаженная женщина плавает вместе с полярными китами. Кстати, красиво. И белухи классно смотрелись, и женщина.
Ты себе попу не заморозишь? озабоченно спросил я, но меня даже не удостоили ответом.
Татьяна, начав расстегивать блузку, смутилась:
Отвернись, потребовала девушка. Потом добавила:И не вздумай подглядывать!
С чего это она? Вроде, видел я капитанскую дочку в костюме Евы.
Очень надо, фыркнул я на всякий случай.
За моей спиной раздался всплеск воды.
Ух ты, здорово! завопила Танька, и я невольно обернулся на голос.
Посмотрев на девушку одним глазкомда и чего там увидишь, в воде-то? невольно залюбовался. А ведь хороша, чертовка!
При виде обнаженной красавицы, невольно полезли разные ассоциации. Отчего-то вначале в голову полез Петров-Водкин с его купающимся конем, хотя девушка не напоминала ни мальчишку, ни, тем более, коня. Верно говорят, что настоящий художник способен уловить настроение, выразить идею, а образдело десятое.
Засмотревшись, как грациозно плавает Татьяна Михайловна, я невольно вспомнил рассказ, читанный в бытность мою переплетчиком Архангельской библиотеки. Написал его, сколько помню, восходящая звезда русской литературы, хорунжий Иванаев. Хотя, сколько ему в хорунжиях-то ходить? Вроде, есаул. Иванаев, описывавший быт и нравы казаков, вывел их родословную от скифов, среди которых имелись женщины-воительницы, ставшие прототипами амазонок. Так вот, юные девы купали своих коней в Днепре, и горе мужчинам, увидевших их обнаженными. В оленей, как древнегреческая Артемида, они их не превращали, но надо полагать, по рогам давали!
Э, товарищ начальник, хватит на мои титьки пялиться, возмутилась Татьяна, принимаясь нарезать круги по воде. Вылезу, убью!
А ведь убьет. Эта может. А не убьет, так покалечит.
Но слаб человек, и я, скорее всего, согласился бы быть убитым, но глаз от купающейся девушки отвести не мог. Впрочем, может, я еще и успею сбежать?
Но скоро понял, что не я один любуюсь обнаженной красавицей. Недалеко слегка шевелились кусты, словно там устроился какой-нибудь зверь. Но звери в этих краях водились лишь во времена скифов, так что, скорее всего, там устроил лежку человек. Поначалу я хотел просто-напросто туда пальнуть и даже полез за браунингом, но передумал. А если там притаился подросток? Конечно, подглядывать некрасиво, но и убивать за это не стоит. Потому, поискав на бережке подходящий камушек, кинул его в кусты. Судя по возмущенному воплю и матюгам, попал.
Сюда выходите, потребовал я, на всякий случай нащупывая в кармане браунинг.
Ломая кусты наружу вылезли два молодых мужика. Судя по одеждекартузы, рубахи перехваченные поясом, да еще и сапоги, градские обыватели или ремесленники, успевшие принять «на грудь» грамм по двести, а то и по триста. Один, в которого я и попал камушком, поздоровше, второй поменьше, да и помладше. Интересно, а почему они не в армии?
Вуайеристы, что ли? поинтересовался я.
Чаво? скривился тот, что поздоровше.
Те, кому своя жена не дает, так они за чужими бабами подглядывают, да онанируют, любезно пояснил я.
Понимаю, что всякие умники сейчас начнут бросать в меня тапкимол, «вуайеризм»это явление, слабо поддающееся психологическому объяснению, неконтролируемое и все прочее. Но мы люди простые, объясняем, как есть.
Кто это онанирует? возмутился мелкий и принялся накручивать здорового. Федь, а он нас онанистами обозвал.
Ишь, а этот еще и провокатор, оказывается. Но здоровый, несмотря на хмель, оказался не таким дураком, как выглядел, и на подначку мелкого товарища не пошел, понимая, что с человеком в военной форме и, возможно, с оружием лучше не связываться. Стало быть, выпил парень еще немного.
Значит его зовут Федя, а тебя как? строго посмотрел я на мелкого, а потом поинтересовался. Почему за бабами подсматриваете, а не в Красной армии?
А твое какое собачье дело? нелюбезно ответил мне Федя.